— Который час? — спросила я.

— Вечер, — ответил Артём, не поднимая головы. — Я тебя похоже отравил.

— Чего?

— Рыба в сливочном соусе. Похоже сливки были плохие.

— Я не помню.

— И хорошо. Такое лучше забыть, — ответил он. — Чего-то мне не везёт с девушками. Ладно, когда мы пошли на День города и попали в сильный дождь. Она тогда сильно простыла и посчитала это дурным знаком. Ходил с другой на каток. Так она сломала руку. С третьей купались на карьере. Она чуть не утонула, потому что ногу свело. Тебя отравил.

— А ты как?

— Всю ночь мучился. И часть утра. Так же как и ты, — ответил он.

— Не помню. Видимо настолько устала, что это уже не отразилось в памяти, — ответила я.

— Угу. Злишься?

— Я не проснулась ещё, — ответила я. — Но теперь я знаю, что с тобой на свидания ходить опасно.

— Тогда откажемся от них. Чай?

— Было бы неплохо.

— Сейчас сделаю. Потом перестелим кровать. Смоем с себя всю грязь. А тебе надо позвонить по поводу работы. Выйти вечером ты сегодня не сможешь.

— Это я поняла, — ответила я. Вздохнула.

— Всё наладится, Лор.

— Надеюсь. Но пока что-то всё это мне не нравится.

Мы смотрим на этот мир сквозь призму нашего воспитания, характера и общественного мнения. Есть определённые правила приличия. Пусть мы живём не в девятнадцатом веке, где нарушение приличий приводило к не только порицанию общества, но и исключения из него, правила приличия всё равно сильно влияют на нашу жизнь. Особенно это касается небольших городов, где каждый на слуху. В последнее время соблюдений правил приличий распространилось и на социальные сети, которые сохраняют самые постыдные поступки и портят репутацию, мешают устроиться на работу или разрушают семью. Как бы мы ни говорили, что живём в двадцать первом веке, где свобода слова и действия конкретного человека, на деле всё остаётся как в девятнадцатом веке. Нужно следить за своим поведением и не создавать о себе плохого, а то и двусмысленного мнения.

Я же лежала в чужой кровати и пила чай, смотря какой-то фильм. На экране была война, любовь и эмоции на разрыв души, которые меня не трогали. Всё было слишком наигранно. В жизни люди более скупы на эмоции, чем на экране. И уж точно не будут рвать последние рубашки в порыве чувств. Скорее уж проглотят и уйдут в себя.

В комнату вошёл Артём. Видно было, что мылся. Волосы мокрые. Его пошатывало. Он подошёл к письменному столу. Взял телефон.

— Тебе звонили.

— Слышал. Родители. Как же я тут один без них? Не разгромил ли квартиру в их отсутствие, — ответил он, садясь на стул и набирая номер.

— А можешь?

— Квартиру громить? — спросил он. — Зачем? Где же я жить буду, если её разгромлю? Да мам.

Он начал разговаривать по телефону. Я же продолжила пить чай. А всё-таки опасно в наше время доверять людям. Опасно оставаться в чьей-то квартире. Порой не знаешь, близких людей, с которыми живёшь ни один год под одно крышей, а тут пытаешься понять чужого человека и определить степень доверия к нему.

— Ты улыбаешься, — заметил он, выключая телефон и кладя его назад на стол.

— Думаю, что иногда хочется доверять. Без задней мысли. Без опасений, что тебя могут подставить. — Я допила чай. Протянула пустую кружку Артёму. Он поставил её на стол. После этого я легла на подушку. Накрываясь до подбородка одеялом.

— Говорят, что людям доверять опасно. Но иногда очень хочется, — ответил он, ложась рядом.

— Общая слабость располагает к доверию.

— Я бы обошёлся без неё, — ответил Артём. — Сейчас бы мы с тобой общались не в горизонтальном положении, а в вертикальном. Как-то для первого свидания у нас с тобой вышло всё слишком откровенно.

— Мне хорошо. Я не помню. Но при этом не испытываю стыда. Раньше бы сбежала и больше не появлялась на глаза, — ответила я. — Видимо старею.

— Взрослеешь, — ответил Артём. — У меня на выпускном кровь носом пошла. Так я этой кровью закапал платье одноклассницы.

— Она тебя не убила?

— Видишь, пока живой, — ответил он. — Но больше мы с ней не виделись. Она ещё хотела общаться, а я как-то слил общение.

— Стыдно было?

— Нет. Там было дело в другом. В финале выпускного многие выпили. За языком не не следили. Она другим девчонкам рассказывала, что выйдет замуж за первого встречного. Родит от него двух детей. Потом разведётся и станет жить на алименты.

— Дура какая-то.

— Не особо умные слова, — согласился Артём.

— Такое ощущение, что тебе не везёт.

— Почему же? Очень даже везёт. Мне жаловаться на жизнь повода нет. Хотя не всегда получается так как мы хотим, но результат мне нравится, — ответил он, беря меня за руку. — Замёрзла? У тебя рука ледяная.

— Это ты горячий.

— Тогда буду тебя отогревать.

— Я всё ещё хочу спать, — ответила я.

— Так поспи. Сон лечит и придаёт сил, — ответил он.

Я и не заметила, как он оказался слишком близко. От него шло какое-то тепло, которое приносило спокойствие. Этого спокойствия мне всегда не хватало.

— Раньше никогда… — прошептала я, пытаясь подобрать слова. Раньше никогда так не нарушала правил приличия и теперь боялась, что он обо мне подумает плохо? Или я раньше никогда не с кем не спала в одной кровати?

— Так надо начинать, — ответил он. — Руки холодные, а лоб у тебя огнём горит.

— Так ведь болею. Не боишься заболеть?

— Нет. Если заболею, то ты будешь за мной ухаживать. Чаем с малиной поить. Или сбежишь?

— Не знаю.

— А я знаю, что ты останешься. Раз сейчас не убежала, то останешься, — ответил он.

Тишина. Вечер. Тепло. Простуда уже не кажется чем-то страшным. Его пальцы переплетены с моими. И от этого в душе начинали появляться искорки…

Из сна меня вывел звонок телефона. Мама. Значит уже где-то половина одиннадцатого. Артём пихнул мне трубку. Сам же вновь упал головой мне на плечо, словно это подушка. Хотела возразить, но надо было ответить.

— Да мам.

— Ты где?

— Сплю.

— В комнате я тебя не вижу, — заметила она, не скрывая веселья.

— Ну, я в другой комнате сплю. В соседнем доме. Адрес нужен?

— Нет, но можно было и предупредить.

— А я сама не ожидала. Я завтра после работы зайду к тебе. Расскажу, — пообещала я.

— Ладно. Ты как себя чувствуешь?

— Уже лучше. Завтра расскажу, — отключая телефон, ответила я.

— И о чём расскажешь? — сонно спросил Артём.

— О неудачном свидании.

— Ясно. Ты мне нравишься.

— Это к чему?

— Просто так. Факт, который неохота объяснять. Почему-то женщины часто ищут ответы на такие вещи, которые не требуют объяснений. Почему нельзя просто принять это как факт? Ты мне нравишься.

— Тут разные варианты, когда нужен ответ. От желания помучить человека, наблюдая, как он будет придумывать ответ, на неудобный вопрос. Я так с одним кавалером поступила.

— Жестоко.

— Он также жестоко поступил. Гулял сразу с несколькими девчонками. Одна из них забеременела. А другая его сильно любила и не могла отпустить. Там такая мелодрама была! Он метался между нами. Которая любит, грозит влиятельными родственниками. Беременная ребёнком припирает. Он же хотел от них спрятаться в отношениях со мной. Но у меня правило, что вначале долгие ухаживания, а уж потом что-то близкое. Две его подруги пришли ко мне отношения выяснять. Я тогда сильно удивилась.

— Тут бы и я удивился. Хотя это ещё мягко сказано.

— Вот с него я и потребовала объяснений его поступку.

— И как объяснил?

— Никак. Слабость характера. Он в итоге сбежал в другую страну от всех своих подруг. Беременная на нервной почве ребёнка потеряла, а которая его любила, та не смогла справиться со стрессом и… Короче там была плохая история. Но обошлось.

— А ты?

— А я его так сильно не любила. Но было неприятно, — ответила я.

— Тут я могу тебе сказать с уверенностью, что, кроме тебя, больше ни с кем не встречаюсь, — спокойно сказал Артём.