Иван же осуществлял общее руководство, перекрывая слабые места, ну и Емелю я у Мишки выцыганил за ящик коньяка, потому что если для переноски одного самовара требовалось три человека, то Малыш мог утащить его в одного и даже не запыхаться. Насчёт коньяка я, конечно, пошутил, я только выдвинул идею, с переводом Малышкина в миномётчики и друган сразу согласился, сказав при этом.

— Большой он для нашей пушечки, даже сидя, из-за щита по грудь торчит, я и перевёл его в подносчики, что возле орудия он много места занимает.

— А так он парень дельный и безотказный, пусть растёт.

Просовещавшись целых десять минут, переформировали взвод, и теперь каждый младший командир занимался со своим отделением. Практически у нас во взводе получилось 4 отделения. Первое противотанковое, возглавил младший сержант Задорин. Второе противотанковое сержант Волохов. Отделение миномётчиков досталось мне. Ну и транспортное отделение один из танкистов — младший сержант Уткин.

Окончательно сформировав подразделения, мы приступили к их сколачиванию и тренировкам личного состава, и продолжалось это целых пять дней. А потом нам поставили боевую задачу. Пока наш, а также второй мотострелковый взвод пополнялись и приводили себя в порядок, задачи по разведке выполнял в основном третий мотострелковый взвод, ведя разведку своими отделениями в разных направлениях. И вот 30 июля в районе станции Водокачка, одна из наших разведгрупп, столкнулась с противником, и с помощью подошедшего бронепоезда № 53 фрицевский разведотряд был рассеян, а на поле боя обнаружили около десяти убитых немцев, и захватили трофеи и пленного. Получив от языка, кое-какую информацию, и проверив её с помощью разведгрупп, наше командование разработало операцию, для которой привлекались следующие силы и средства. Бронепоезд № 53, мотострелковый разведвзвод, стрелковый взвод и наше миномётное отделение. Судя по карте, показаниям местных жителей и проведённой рекогносцировки, местность в данном районе изобиловала разными водоёмами по самое не могу. Реки и речушки, озёра и пруды, болота и заболоченные леса, покрывали семьдесят процентов территории. Единственная более-менее сухая полоска суши располагалась вдоль железной дороги. Так что немцы тут наступать даже и не пытались и встали в оборону. А так как в болоте или в озере, глубоко в землю не закопаешься, то и оборона была очаговой, в основном по сухим местам, и разрывы достигали нескольких километров. А узнав от пленного, где расположен штаб 6-й пехотной дивизии, наши и решили накрыть его артиллерийским огнём из орудий бронепоезда. Вот для корректировки этого огня и выдвигалась наша «небольшая» разведгруппа численностью чуть ли не с роту.

Естественно простой корректировкой дело не ограничивалось, потом нужно было зачистить помещение, а вот для этого наших разведчиков, переодели в немецкую форму и вооружили трофейным оружием. Нас хотели сначала вообще не брать, но потом, когда померили расстояние до деревни Морзино, в чью-то умную голову закралась мысль. — А достанут ли пушки бронепоезда до данного объекта. — Прикинули по карте, получилось, достанут, но на предельной дальности, потому что расстояние до цели было около тринадцати километров. Ну а когда для налаживания взаимодействия комбат разведчиков сунулся с этим предложением к командиру бронепоезда, то услышал в свой адрес много новых слов, самым узнаваемым из которых было — тупорылая махра. Но не обиделся, потому что все остальные слова содержали в себе артиллерийские термины, перемежаемые матами но, как известно в армии матом не ругаются, в армии на нём разговаривают. Тем более бронекомандир материл не конкретно комбата, а какую-то там абстрактную тупорылую пехоту, а майор Царёв считал себя разведчиком. Ну и к концу монолога всё-таки понял, что по дальности-то орудия достанут, а вот насчёт точности, разброс будет приличный, так что не о каком серьёзном накрытии цели, речи быть не может.

Поэтому к дальнейшему планированию операции, приступили уже вместе с артиллеристами. На передний край снова ушли разведгруппы, теперь уже с корректировщиками, привлекли так же ещё некоторых командиров из боевых подразделений, вот тут-то капитан Алексеев и рассказал, что может натворить восьмидесятимиллиметровый миномёт в умелых руках. Ну а то, что эти «очумелые ручки» находятся в непосредственном подчинении разведбата, расставило все точки над ё. В штаб вызвали нашего взводного и, узнав о готовности миномётного отделения, припахали к операции нас. А боевую задачу уже непосредственно мне, ставил командир роты разведчиков. Вот тут-то я его и «обрадовал» тем, что если нужно куда-то далеко идти и тащить миномёты вместе с боезапасом, то с нашими наличными силами мы уволокём только один миномёт и десяток мин к нему. Капитан немного подумал, озвучил мне свою идею и ушёл договариваться в штаб. В результате под моим началом, оказалась банда миномётчиков в количестве тринадцати рыл, я был четырнадцатым.

Нам придали штатные отделения миномётчиков, из непосредственно участвовавших в операции взводов. Бойцы, оставив свои ротные пятидесятимиллиметровые пукалки в расположении, под моим чутким руководством осваивали более серьёзные стволы. Поэтому с собой мы теперь могли взять три миномёта калибра 81-мм и полторы сотни мин к ним, потому что подносчиками были все бойцы стрелкового взвода. Сутки нам давали на подготовку, а потом мы двинулись на задание. Первую часть пути преодолели с ветерком. К бронепоезду подцепили две стандартных теплушки, 40 людей или 8 лошадей, и «бронепаровозик из Ромашково» доставил нас на станцию Жарковский. А вот дальше уже предстояло идти пешком, причём не тринадцать километров, а с небольшим гаком, и всё лесом, да ещё и с форсированием реки, хорошо хоть не вплавь. В одном месте можно было переправиться вброд, но по самую шею, так что прогулка нам предстояла серьёзная.

У БЕПО кроме доставки пассажиров, была и другая задача, поэтому в десять вечера он обстрелял одно из подразделений противника, в пяти километрах от места нашего перехода линии фронта, чтобы отвлечь гансов от нашего участка. Наш же отряд через час после обстрела «перешёл границу у реки» и углубился в лес. Впереди шёл разведвзвод, сразу за ним моя «чёртова дюжина», а потом стрелки, беззлобно матерясь на «этих хитрожопых миномётчиков», за которых им приходится таскать боезапас. Мы же отругивались от них, мативируя это тем, что в обратную сторону, когда гансы дадут им хорошего пинка, они полетят налегке как футбольные мячи. Разведка, возглавляемая местными, проблуждав по лесу примерно с километр, вывела нас на просеку, по которой мы как по бульвару дошли почти до самого места. По лесу до нужной опушки, оставалось пройти ещё километра три, разведчикам чуть дальше, но ненамного.

Позицию для своих самоваров я выбрал на берегу небольшого лесного озера, или скорее болота, в километре от цели. Установили миномёты, приготовили их к стрельбе и, протянув нитку связи до опушки леса, где занимал позицию стрелковый взвод, стали ждать рассвета. На дорогу нам отводилось четыре часа, мы же добрались за три, а светает в начале августа часов в пять, так что у нас ещё оставался лишний час, который и использовали пехотинцы, выкопав для себя окопы в полный профиль. Не отстали от них и мы с Малышом, я выкопал себе небольшую ячейку для наблюдения, он же оборудовал пару окопов для стрельбы с колена. Так как народу для обслуживания трёх миномётов, у нас хватало, то мы прихватили с собой один МГ-34, который вместе с боеприпасами тащил на себе Емельян, похожий на революционного матроса, потому что перепоясался патронными лентами, ну а полный ранец с патронами на его спине, смотрелся детским рюкзачком. Всех остальных своих артиллеристов, я вооружил трофейными люгерами, всё-таки они легче карабинов, а основное наше оружие вместе с боезапасом весит не слабо. Ждать нам оставалось недолго, поэтому с первыми лучами солнца побудку для фрицев мы сыграли знатную. Промазать я не боялся, цель была площадью в несколько гектар, так что первую дюжину мин выпустили просто по центру деревни. Вторую по её южной окраине. А вот все остальные гостинцы я посылал по конкретным целям, в основном на восточном и северном краях посёлка, с чувством, с толком, с расстановкой и корректировкой прицела. Целей было много, поэтому особое внимание я уделил зениткам, батарея которых располагалась на северной окраине, то есть прямо напротив наших позиций. Выпустив, большую часть бэка по разбегающимся как тараканы пруссакам, я задробил стрельбу, оставив по десятку мин на ствол на всякий случай.