— А потом, — Мишаня заулыбался и стал похож на кота, — девчата накормили нас обедом. Ох и вкусные…
— Кто, вкусные? — подначил его я. — Девчата или блины?
— И те, и другие, и третьи. — Ничуть не смутился он и замолчал, о чём-то замечтавшись.
— А что дальше-то было? — настроил я Миху на нужный лад.
— А дальше пришёл поручик Ржевский, и так всё опошлил. — Ответил сержант словами из рассказанного мной анекдота.
— Девчата уехали, приехали эти грёбаные гансы, и мы им дали просраться. Сначала я оставил у орудия всего троих, все остальные стреляли по немцам из карабинов и пулемёта. Потом начали бить по машинам, извели кучу осколочных гранат, но и фашисты тоже хорошо извелись, да и станкачи постарались, на дороге из леса такую кучу малу навалили, что любо-дорого посмотреть, никого живыми из нашей мышеловки не выпустили. А вот примерно через полчаса, эти козлы из трёх пулемётов, начали стрелять по нашей опушке, пули так и жужжали в воздухе, или впивались с противным звуком в стволы деревьев. Поэтому я не стал раньше времени раскрывать свою основную позицию (по немцам на дороге, мы стреляли с запасной) а вот наши пулемётчики не выдержали и стали отвечать, за что и поплатились. — После матерной тирады, Мишка прерывает свой рассказ и нервно закуривает. В три затяжки выкурив папиросу и немного успокоившись, продолжает.
— Их накрыли миномётным огнём, да и нас заодно. Ох, и жуткая штука! — этот миномётный обстрел скажу я тебе. Хоть мы и сидели в ровиках, и даже носа не высовывали наружу, всё равно было страшно аж до усери. От мин, которые падали прямо на землю, глубокие окопы нас ещё спасали, а вот те, что рвались в воздухе, задевая ветки деревьев… — Мишка достал ещё одну папиросу и, прикурив, пару раз глубоко затянулся. — Нашего ездового Хакимова тогда тяжело ранило, если бы не этот бешеный бронетранспортёр с миномётом, кто знает, разговаривал бы я сейчас с тобой, или беседовал с апостолом Павлом. Иван мне сказал, что это ты был на том БТРе и вступил в перестрелку с немцами.
— Ну не я один, а так всё правильно, в пятнашки с гансами мы поиграли. — От души стиснув мою руку, он продолжил.
— Пулемётчикам, конечно, досталось, но их спасло то, что их позиции были в кустарнике на самой опушке, да и в землю они закопались по маковку, и рассредоточились прилично, так что зацепило у них всего двоих, правда, одного насмерть, а второго серьёзно ранило. Фельдшер разведчиков подоспел вовремя, перевязал раненых, и мы их отнесли к переправе, а после того как вы отбили атаку, на машине отправили в село. Мы, конечно, постреляли по тем гансам, которые были дальше от шоссе, я даже залезал на дерево, чтобы корректировать огонь, но насыпь дороги в этом месте была на метр выше горизонта орудия и всё, что дальше четырёх сотен метров, в наш сектор обстрела не попадало.
— Миш, а что случилось с теми двумя танками, которые были недалеко от вас? — спросил я.
— По сигналу с вашей высотки, они рванули в атаку. Но на шоссе остановились и стали в кого-то стрелять. Немного погодя один из них спустился с дороги, а второй остался на месте, и продолжил вести огонь, пока по нему не прилетело бронебойным снарядом, и он не загорелся. Пушчёнку эту мы, в конце концов, уничтожили, но для этого нам пришлось выкатить своё орудие из капонира и продвинуться от опушки на пятьдесят метров до ближайшего бугорка. А потом сработали наши растяжки, что и предупредило станкопулемётчиков, но не спасло. Оказалось, что не меньше взвода противника, обошло нас по лесу, но сначала нарвались на гранатные растяжки, а потом вступили в рукопашную с нашими. Пулемётчики полегли все, но выиграли несколько минут, и наш расчёт встретил гансов картечью, да и два автомата и один МГ тоже постарались, хотя в лесу из пулемёта особо не постреляешь, зато для автоматов раздолье, ну а про картечь можно и не говорить, огорчили мы фрицев серьёзно. Но всё равно, если бы вовремя не подоспели разведчики… Сначала второе отделение с самозарядками, а потом уже третье, причём в полном составе, и все с ППД. В общем прижали мы гадов к реке, и всех уничтожили, даже раненых нашли всех до единого и добили, после того как увидели растерзанные трупы наших. На некоторых живого места не было, так их искололи штыками. А потом пришёл приказ сменить позиции, и за нами приехал грузовик. Мы загрузили на него все наши снаряды, трофейное вооружение и прицепив пушку, сразу рванули к вам на подмогу. Разведчики сначала помогли нам с погрузкой, а когда мы поехали, прикрыли нас, постреляв по противнику, а потом по лесной опушке потихонечку отошли к переправе.
Пока сержант Волохов рассказывал мне эту историю, фрицевские артиллеристы продолжали гвоздить по высоте. Не забывали они так же и про наши позиции на опушке леса, вырубая своими снарядами кустарник и молодые деревца. А закончили они своё грязное дело только через двадцать минут. Может быть, стреляли бы и дольше, но время их поджимало, июльский вечер уже вовсю вступал в свои права, время подходило к половине девятого, поэтому гансы решили с нами разделаться засветло, и под прикрытием артобстрела стали выходить на исходные позиции.
Наблюдатели, выставленные с разных сторон, вовремя предупредили нас об этом, поэтому когда снаряды перестали рваться, мы уже были возле высотки. Пехота по ходам сообщения занимала свои позиции, а бэтэры зайдя с флангов, доставили наши пушки прямо на огневые. За командира моего орудия остался взводный, я же опять переквалифицировался в миномётчики, но оставил командовать двумя 81-мм самоварами сержанта Гаврилова. Сам же, установив третий ствол на своё место в бронетранспортёре, стал командиром «кочующего миномёта». На этот раз со мной были Фёдор и красноармеец из расчёта сержанта.
Оборону мы теперь организовали следующим образом. Позиции на высоте занял второй взвод разведчиков, точнее всё, что от него осталось, а это человек двадцать, зато трофейный МГ был у каждого третьего. К ним прибавились два прибывших отделения пулемётчиков, установив один максим на правом фланге, а второй в центре высоты прямо на КНП, отсюда ему открывался круговой обстрел. Два ротных миномёта, мы установили на левом фланге, оставив там всего двоих миномётчиков, но добавив двух стрелков. Так же на правом фланге высотки заняло позицию второе отделение первого мотострелкового взвода. Два оставшихся отделения этого взвода составили резерв и находились с другой стороны реки. Окоп, вырытый диверсантами возле моста, заняло нештатное отделение местных мужиков, под руководством Егора Сергеевича, который стал наводчиком к максиму, ещё на вооружении у них был дегтярь и немецкие карабины. Ну и с высоты их готовы были поддержать, одно орудие и несколько пулемётов, а также миномёты. А в кустах, растущих вдоль речки, было установлено несколько гранатных растяжек в четыре ряда, так что незамеченным никто подойти не мог. Заняв свои места по боевому расписанию, мы приготовились к бою и ждали, что на этот раз предпримет противник.
В этот раз атаковать высоту в лоб немцы не стали, а только обозначили атаку, подойдя к ней на километр, и установив пулемёты, стали окапываться. Зато с флангов они на нас накинулись всерьёз, но обломались тоже неслабо. Не менее роты фашистов, попытались обойти нас по лесу с левого фланга, и сначала уничтожить тех, кто оборонялся на опушке, а потом добраться и до нас. У них это почти получилось, если бы не одно но. Во-первых, уничтожать там уже было некого — наши вовремя отошли. Во-вторых, часть фрицев нарвалась на растяжки, поставленные ещё Мишкой, чем себя и выдали, а так как сразу никто не разобрался, что это было, то и огонь они открыли раньше времени, думая, что по ним кто-то невидимый кидает гранаты. Постреляв минут пять, и взбодрив себя этим, долбаные гансы короткими перебежками двинули в атаку, а не найдя никого на позициях, обрадовались и побежали гораздо резвее, занимать лесную опушку. Заняв позиции, они подали сигнал, использовав серию разноцветных ракет. Буквально сразу же после сигнала, послав ответный, на наш правый фланг пошли в наступление с десяток бронетранспортёров и цепи пехоты противника. Причём стрелков было гораздо больше, чем смогли бы доставить эти коробки.
