В результате всех этих экспроприаций незаконно нажитого имущества, у нас осталось четыре полностью набитых снарядами повозки. И когда один хитровыделанный старшина из хозвзвода, решил под шумок увести ещё одну повозку, ссылаясь на приказ комбата, то взводный не выдержал, и на пинках гнал этого долбодятла до самого расположения штаба, чтобы комбат подтвердил свой приказ. Майор, долго не раздумывая, за самоуправство разжаловал старшину Свинарчука в рядовые. Но нет худа без добра, в результате всех этих перегрузок, я обнаружил продолговатый ящик среднего размера, посмотрел что там, и подальше от любопытных глаз убрал его в одну из своих повозок.
Глава 4. В разведке.
Когда я уже подходил к своему взводу, то прозвучала команда «становись», и мы продолжили свой путь. Идти было не далеко, и через три часа колонна батальона уже втягивалась в небольшой лесок у деревни Плеханово. На марше так ничего интересного и не произошло, за исключением пролёта одиночного самолёта в наш тыл. Команду воздух подали вовремя, но увидев звёзды на крыльях, отменили. Я рассказал взводному про комбата, а он мне про «зенитных пулемётчиков» из нашей пульроты. Так и не дождавшись меня, он сам сходил к пулемётчикам, и всё у них разузнал. Оказалось, что специальные прицелы и треноги у них были в укладке, на каждый третий пулемёт. Но на марше толку от них немного, одна маета, и только в обороне есть смысл установить их для отражения воздушной атаки. Так как наша дивизия находилась во-втором эшелоне, то и занимать рубеж обороны и окапываться, никто не спешил. Лишь штабные и сапёры проводили рекогносцировку и намечали рубежи будущей обороны. Целые сутки наши подразделения приводили себя в порядок и отдыхали после маршей, в части был устроен парко-хозяйственный день, и организована помывка личного состава. Вперёд выдвинулся лишь дивизионный разведбат, да зенитчики заняли позиции для прикрытия войск и штабов. В ночь с 17 на 18 июля наш батальон совершил форсированный марш для занятия предполья в район станции Нелидово. Для этой цели нам выделили десять грузовиков марки ЗИС-5, на которые мы и загрузили все лишние боеприпасы и тяжёлое вооружение, которое с одной из стрелковых рот они и перевезли первым рейсом. Остальной батальон, двигался в пешем порядке, зато налегке. Вторым рейсом забрали обе наших пушки с боекомплектом из зарядных ящиков и остальной личный состав, оставив лишь три ручника для прикрытия оставшегося конного обоза. Облегчённые повозки весело пылили по ночной дороге, и где-то к восьми утра мы прибыли на станцию. Стрелковые роты ушли занимать позиции и окапываться, нам же пока никаких приказов не поступало, и мы, позавтракав, легли спать.
В час по полудню нас подняли и послали оборудовать позиции. Так как рубеж обороны батальона проходил по берегу реки Межа, то единственным танкоопасным направлением на нашем участке был железнодорожный мост через эту речку. Вот туда-то нас и направили. А позиция нам досталась неплохая, прямо как нарочно созданная для обороны: с запада на восток проходила железная дорога с мостом через реку, к востоку от реки местность повышалась, а в трёхстах метрах от берега, левее железки, располагалась небольшая высотка, местами поросшая кустарником. Вот на этой-то высоте нашему взводу и предстояло оборудовать свои позиции, чем мы и занялись. На следующий день к нам присоединился стрелковый взвод, с двумя станковыми и четырьмя ручными пулемётами, и мы на два дня превратились в натуральных кротов, ископав всю высотку вдоль и поперёк. Но зато были оборудованы основные и запасные огневые, а также укрытия для личного состава и ровики для снарядов.
Пока мы копали землю, 143-й ОРБ, заняв станцию Земцы и сделав её своей базой, вёл разведку, посылая группы в различных направлениях. Разведгруппы формировали не однородного состава, а для каждой задачи разные: где дороги были хорошие, туда высылали разведку на бронеавтомобилях, туда где похуже, отправлялись грузовики с мотопехотой, для форсирования водных преград использовали плавающие танки, ну и пешие дозоры проходили везде. Единственным недочётом было то, что в мотострелковой роте батальона, не было тяжёлого вооружения, поэтому-то комдив и приказал выделить в распоряжение разведбата, взвод станковых пулемётов и наши сорокапятки. Приказ пришёл двадцатого числа, и утром на следующий день мы собрались в дорогу. Пулемётчики прикатили к нам на четырёх повозках, мы тоже взяли с собой две наших пароконных повозки с боекомплектом, правда часть снарядов пришлось оставить в расположении, а на их место, догрузили гранаты, ну и весь наш запас консервов, предварительно упакованный в ящики от снарядов. Для перевозки же личного состава, освободили пару подвод из обоза и, получив ещё и энзэ на двое суток, позавтракали и тронулись в путь. Пешком никто не шёл, поэтому до места мы добрались за два с половиной часа, и доложились командиру разведбата о прибытии. Осмотрев наше «войско», поздоровавшись с красноармейцами и поговорив с командирами взводов, майор очень обрадовался, и сразу же велел зачислить нас на довольствие. Пока наши командиры оформлялись в хозчасти разведбата я, увидев возле здания штаба скамейку и, сидящего на ней человека с умным лицом и сержантскими треугольниками в петлицах, пошёл туда. Достал папироску, замял на ней гильзу, и соответствующим жестом попросил прикурить. Сладко затянувшись, — эх, прощай здоровые лёгкие, — я обратился к сержанту с «дежурным вопросом».
— А что, невесты в вашем городе имеются? — На что последовал незамедлительный ответ.
— Кому и кобыла невеста. — Ух ты, товарищ дружит с юмором, и знает нашу классику, это хорошо, пожалуй поговорим.
— А у вас что, кобыла в невестах?
— На счёт кобылок, я не знаток, а вот девки тут ядрёные. — Девки мне не нужны, во всяком случае в данное время, а вот информация о батальоне, пожалуй не повредит.
— Не возражаешь, если я присяду, а то устал с дороги.
— Садись, место не куплено, а в ногах правды нет.
— В жопе она тоже не водится, — отвечаю я, присаживаясь рядом.
— Это смотря в чьей, некоторые до самой задницы раскалываются, когда хорошенько надавишь. — Оба-на, вот это поворот, я думал это простая штабная крыса, а тут «ещё этот тип, из второго батальона».
— И кого же вы с таким усердием давите, что аж правда лезет? — Пытаюсь я на косвенных, прокачать оппонента.
— Да гадов всяких ползучих, змей там, тараканов, всяких разных вредителей «полей и огородов». — С усмешкой на губах говорит он.
— А понял, вы из санапедстанции, — включаю я дурака. — Вы лошадок наших не посмотрите? А то одна храмлет.
— Санэпидемстанция, это тебе не ветлазарет, так что извини, ничем помочь не могу, — сворачивает разговор мой собеседник, вставая. Я тоже встаю, выбрасываю папироску и, делая вид, что никуда не тороплюсь, прощаюсь с собеседником, протягивая ему руку.
— Ну, будете у нас на Колыме, милости просим, всегда рады хорошим людям. — Тот немного подумав, отвечает.
— Лучше уж вы к нам. — Пожав друг другу руки, мы расходимся.
Вот это поворот, я что, опять ногами в жир попал, пошёл по грабли, а пришёл грабленный, — и что это за фрукт такой? Так, начнём с самого начала. Когда я подошёл, он сидел и курил папиросу, оружия при нём не было, или было, точно, на ремне справа висела кобура с наганом. Что дальше, петлицы малиновые с двумя треугольниками, значит сержант-пехотинец, возраст лет двадцать пять, для призывника многовато, значит сверчок, обут в сапоги, — а вот походка!? Точно, походка кошачья, нет скорее тигриная, лицо худощавое, фигура поджарая, движения не суетливые, но в тоже время резкие. На особиста вроде не тянет, слишком молод, — а вот на погранца, или спецназера!? Точно из этих, тех которые в зелёных фуражках, скорее всего из халхингольцев, которых набирали для пополнения нашей дивизии, когда мы ещё на финскую ехали. К нам тогда прислали этих «партизан», для замены расчётов. Из памяти Николая я помню, как они всю дорогу до границы толком ничего полезного не делали, а только спали, пили, пока была водка, играли в карты, в общем, морально разлагались, в отличие от нас срочников, которые и несли службу. Фууу!!! Отлегло, точнее, пронесло — и ещё как пронесло, «еле до туалета добежал» — шутка, это просто сержант из разведки, ну если у них в разведке все сержанты такие, тогда ой. Хана Гитлеру, точнее песец. Ну, все это вряд ли, таких много не бывает, товар как говорится штучный. Пока я рассуждал таким образом, подошёл взводный с красноармейцем из штаба, и нас определили на постой.
