— Абсолютно!

— Деньги возвращать?

— Нет, пусть будет оплачено «до востребования». Наверное, с такими делами я сама вам скоро сдамся.

— Как скажете, мэм, — невозмутимо ответил медработник.

Матильда ждала, нервно расхаживая возле ворот. Внезапно раздавшийся над ухом вкрадчивый голос Шеля заставил ее подпрыгнуть.

— Вы уверены, госпожа, что стоит забирать Кирилла обратно?

— Да! — излишне резко ответила Матильда, прижав ладонь к бешено колотящемуся сердцу.

— Но, госпожа…

— Я спрашивала твое мнение? — рявкнула Матильда, срываясь на эльфа. Вот же ж наглец, стоит тут и даже не пытается скрыть свое огорчение от того, что Кирилл вернется! — Я спрашивала, а?

Шель помотал головой и отступил на шаг.

— Тебе лишь бы сделать кому-то гадость! — продолжала орать Матильда. — Еще и мои решения под сомнения ставишь!

— Нет, госпожа, я…

— И перебиваешь! Я тебе разрешала говорить? Разрешала, а?

Матильда размахнулась и влепила Шелю подзатыльник. Потом еще один. Только после этого полегчало.

Рядом вежливо прокашлялись.

Матильда повернулась к медбрату, придерживающему на плече бессознательного Кирилла. Рядом топтался Кирк.

— Нам держать для вас палату? — вежливо осведомился он. — Мне сказали, что вы готовы к нам лечь в нашу клинику. Да я и сам вижу…

— А вас я спрашивала? — рыкнула Матильда. — Заносите это во флайер. Когда он очнется?

— Через час. Если что — звоните.

Флайер взлетел в похоронной тишине.

Подопечные прятали глаза. Матильда злилась. Почему с этим рыжим все не так, кто бы ответил?!

Когда они вернулись к себе, и Бу внес Кирилла в гостиную Матильды, а сама женщина рухнула в кресло, жестом приказав уложить рыжего на диван, парни не разошлись, а, сгрудившись у двери, упрямо молчали.

— Ну? — спросила Матильда. — Высказывайте свое «фе», чего уж там!

— Зачем вы так с ним, мэм? — робко спросил Рик.

— А, я с тобой еще не разобралась! Ты почему на меня Ване наябедничал? — зловеще поинтересовалась Матильда.

— Но Кирилл так кричал… и Кирк…

Матильда скосила взгляд на Кирка. М-да… Сидящий в углу, в рабской позе, спрятавший лицо… Теперь ему точно к психиатру. Дала она лишку, что тут сказать…

— Капитан… — не выдержал молчания Матильды Рик. — Я больше не буду, простите меня!

— Если я вдруг еще раз узнаю, что вы выносите наши отношения на всеобщее обозрение!.. — проговорила женщина. — Если!.. То я…

— Мы все поняли, — вздохнув, сказал Натаниэль. — Но и ты нас пойми, Матильда. Нас всегда пугали психиатрами. Рабам ничего не принадлежит — ни тело, ни даже собственная сперма. Только душа — свое Я. И нам говорили, что, если будем выпендриваться, то отдадут психиатрам, которые сотрут личность. Понимаешь, Матильда? Мы подумали, что ты решила избавиться от Кирилла как Кирилла навсегда. Стереть его.

Матильда растерянно открыла рот.

— Стереть? Нет, конечно, нет! Зачем бы мне так поступать? Я думала, этих двоих там подлечат, успокоительные всякие, терапевтические беседы с врачом… Да вы посмотрите на Кирка, он что — нормальный?

— Нормальный, — тихо сказал Бу. — Для раба он нормальный.

— Убирайтесь! — проговорила Матильда, чувствуя, как стыд за собственный поступок перемешивается со злостью на парней, решивших, что она способна, не дрогнув, стереть Кириллу личность, и с раздражением на Шеля, ведущего себя как ревнивый муж. — Убирайтесь все! И Кирка заберите!

— А Кирилла? — рискнул спросить Натаниэль.

— Оставьте…

Кирилл очнулся, но глаза не открыл. Он лежал явно не на кровати, на… диване, наверное. Диван психоаналитика, да, как-то парни рассказывали. В комнате тихо, наверное, врач не рассчитывал, что идеальное здоровье рыжего так быстро поборет снотворное. Что делать? Бежать? Да, сбежишь тут, через такой забор и медбратьев поперек себя шире! Да и брата нужно будет забрать. Что же остается? Вести себя смирно-смирно и влиять на медперсонал. Если понадобится, лечь под кого угодно, лишь бы остаться самим собой.

Рыжий до паники боялся, что он выйдет из психиатрической клиники не собой. Все, что составляло Кирилла, исчезнет, растворится на таком диване. Он будет мил и послушен, идеальный раб, действующий строго по программе. Видал он таких. Зомби.

С элитниками, как правило, так не поступали. Заказчики и заказчицы любили естественную реакцию и самостоятельность, а также фантазию и душевную чуткость. Всего этого рабы после вмешательства психиатра лишались.

Вон, даже в искусственного Шеля вшили только несколько программ подчинения! Потому что иначе элитный телохранитель и верный слуга превратился бы в тупую игрушку.

Раздался шорох. Рядом с диваном кто-то остановился.

— Час уже прошел. — Когда Кирилл услышал этот голос, ему потребовалась вся выдержка, чтобы не вздрогнуть. Матильда? Что она здесь делает? — Кеничи, он до сих пор в себя не пришел! Может, что-то надо сделать?

Прохладные пальцы, приятно пахнущие въевшейся намертво стерилизационной жидкостью, прикоснулись к шее Кирилла.

— Все в порядке, госпожа, — прожурчал голос дока. — Сейчас он придет в себя.

Кирилл открыл глаза и уставился в потолок. Он в гостиной номера Матильды. Но… как? Почему?

— На, попей, — Кеничи сунул ему трубочку в рот. — Сколько пальцев?

— Два… Теперь три. У-йй!!!

— Реакции в норме.

— Спасибо. Оставь нас, Кеничи.

— Да, госпожа.

Матильда присела на пол около дивана, Кирилла обдало ароматом, присущему только ей.

— Ну что, чудовище? — спросила она, заглядывая в его глаза. — Как ты мог подумать, что я отдаю тебя на стирание личности?

— А что я еще мог подумать? — пробормотал Кирилл, любуясь тем, как луч солнца падает на пряди волос Матильды. — Ты же привезла нас к психиатрам!

— Нормальные люди у психиатров лечатся!

— Я — не нормальный.

— Я это и так знаю! — Матильда опять стала раздражаться. — Чего тебя понесло трахаться на мою кровать, а?

Она… она ревнует или просто возмущена этим фактом? Кирилл прикусил губу, чтобы не ляпнуть лишнего.

— Я никогда еще не трахал настоящую медсестру на хозяйской кровати, — нашелся он, понимая, что никогда не скажет Матильде истинную причину. — В ролевые игры — играл, но чтобы по-настоящему — нет. Захотелось попробовать. Я думал, ты на арт-терапии, тихонько бы ушел потом и все.

— И все? А мне потом на эту кровать ложиться!

— Ее бы после обеда, перед дневным сном, поменяли! Я читал регламент!

— Я даже не знаю, что сказать! — Матильда поднялась на ноги и принялась расхаживать по комнате. — Я даже не знаю, что сказать! Я чувствую себя наседкой, у которой все дети как дети, а один из подкинутого яйца вылупился! И что с ним, таким, делать?

— Любить, — пробубнил Кирилл. — Но только не материнской любовью.

— Что? — не расслышала Матильда.

— Матильда, — серьезно сказал Кирилл. — Я все понял. Только… прошу, нет, умоляю! Если ты мной недовольна, просто скажи об этом, или подзатыльник отвесь, но не… не лишай меня себя. Да никого из парней себя не лишай. Нам не жить без тебя, разве ты это еще не поняла?

— Это манипуляция! — заявила Матильда. — Не стоит давить мне на жалость. И вообще, посмотрим на ваше поведение!

Она постучала по экрану браслета, а потом показала его Кириллу.

— Видишь? Предоплата осталась на счету клиник и. Если что… — она многозначительно подняла брови.

— Я все понял! Эм-м-м… Можно я еще тут полежу, кажется, встать для меня пока затруднительно.

— Лежи, — разрешила Матильда. — Кеничи предупреждал, что так и будет.

Она подошла к рыжему, наклонилась и поцеловала его в щеку.

— Прости, — неожиданно для рыжего произнесла она. — Я никогда не отдам тебя на стирание личности. Я… в общем, ты понял, да?

Кирилл, криво усмехнувшись, кивнул.

Матильда вышла — время обеда, наверное, она пошла в столовую.

Кирилл перевернулся, уткнулся носом в подушку. На диване ее раньше не было, значит, принесли именно для него.