– С вами тут и тишина шумной покажется. Последний раз работаю прислугой… Куда приятнее пробивать бока тварям с поверхности, а не заниматься вашей дохлятиной.

– Сам виноват! – возмутился один из врачей. – Надо было лучше следить за рабочими и не давать им возможности сбежать, когда такое творится на станциях! Так или иначе, на нас ты будешь работать столько, сколько потребуется. Может даже до конца войны.

Зим только сейчас понял, что на столе кто-то лежит. Подойдя ближе он оцепенел от ужаса, когда в неподвижном иркене узнал самого себя. Он без сознания лежал на спине, глаза были закрыты, побледневшее лицо лишено эмоций. На нем все еще была белая форма рабочего.

– Нет! Нет!!! Я ничего не понимаю! Что тут происходит?! Я что, умер?!!

Его безмолвный крик разнесся по помещению, который невозможно было услышать. Руки иркена, казалось, окончательно потеряли связь с внешним миром, проходя сквозь врачей и нарушая все законы физики. А был ли Зим вообще здесь? Этого он не знал.

Врачи перевернули неподвижное тело на живот. ПАК отсутствовал. Один из врачей аккуратно разрезал одежду вдоль спины лазером, даже не задев кожи. Сквозь обе формы — белую и алую под ней, виднелось несколько крупных осколков, отломившихся от ПАК-а и вонзившихся к плоть. Вся спина была в бордовых синяках, ушибах и порезах, на затылке и вовсе красовалась рана. Последствия падения оказались серьезными.

Зиму стало не по себе, хоть это и казалось невозможным в его нынешнем положении. Он мог видеть и ощущать себя так, как если б был обычным сторонним наблюдателем, однако у окружающих было другое мнение на этот счет. Возможно, это даже и к лучшему.

– Теперь понятно, почему он бездействовал при падении, – говорил один из врачей, держа в руках частично разобранный и разбитый ПАК, – устройство заело, хотя страховка всегда должна срабатывать. Где его только носило? Этот ПАК давно нуждается в ремонте. Он еще жив. Надо включить программу искусственного... – его перебил долговязый:

– Еще жив?! Я тут что, на целый день теперь застряну? Лучше помогите ему умереть, он все равно в коме, – с этими словами он выдернул крупный осколок из спины лежащего и отшвырнул, почти попав в одного из врачей.

Стоящего рядом бестелесного Зима передернуло от сильной режущей боли в спине, оказывается он мог чувствовать все, что происходит с телом.

– Ах ты… мутант поганый!!! – орал Зим. Его скрючило от боли, однако саму боль он ощутил всем «телом», а не только спиной. Он не знал, чем конкретно сейчас является и как может хоть что-то чувствовать, однако… Зим догадывался. Если он разделяет боль со своим потерянным телом, значит он точно не умер.

– Ты что творишь, имбецил?!!! – оскорбленный врач в отместку запустил в наглого помощника ножницами, схваченными с подноса. Тот, к его несчастью, увернулся.

– Да уж... – отозвался Зим. – На Чистильщике даже от врачей манерами не пахнет.

– Ты выдернул осколок, который застрял в позвоночнике, идиот! Если сделаешь еще что-то из ряда вон выходящее, считай своим новым домом улицы за пределами корабля!

– Я включаю программу искусственного жизнеобеспечения, чтоб вы знали, – вставил второй врач.

Роботизированные механизмы, появившиеся из выдвижных частей потолка, за пару минут удалили все осколки из тела Зима и заживили лазером раны. За весь процесс «другому» Зиму жгло спину и затылок.

– Переломы скоро сами заживут, это хорошо. Даже инструменты не понадобились.

– Да, но он в коме. Как будем исправлять ситуацию?

– Это потом, сначала должно восстановится тело. Эй, горе-санитар! Унеси этот поднос. Стоп! Оставь в покое инструменты!!

Над головой Зима блеснул хирургический нож и, сделав сальто в воздухе, вонзился в лопатку лежащего. На этот раз Зим кричал так, что вся его «сущность» задрожала, а рассудок чуть не разлетелся на тысячи осколков. Он упал на пол.

– Я опять что-то слышал! – вновь подал голос уравновешенный врач.

– Это мое терпение, оно лопнуло!!! – орал неуравновешенный врач на провинившегося санитара и, схватив поднос, швырнул его со всем содержимым в долговязого.

В палате стоял грохот и звон от бьющихся склянок, который утих только тогда, когда санитару пришлось спасаться бегством от врача, размахивающего тем самым злосчастным ножом.

– Опять поссорились, – спокойно заверил сам себя врач, оставшийся в одиночестве, если не считать незримого наблюдателя и его неподвижного тела.

Врач вновь настроил программу на залечивание новой раны. Тело было перебинтовано, а одежда возвращена в первоначально состояние, после чего над хирургическим столом опустился прозрачный колпак. Тело Зима было уже перевернуто на спину с подключенным к нему оборудованием, показатели которого, как оказалось, были в пределах норма.

– Мне тут больше нечего делать. Поставлю систему охраны, – врач подошел к панели управления и установил магнитное поле, после чего направился к выходу, захватив с собой шприц с успокоительным.

Через какое-то время Зим пришел в себя. Странная дрожь прекратилась. Он поднялся с пола, глядя на свои ладони. В какой-то момент показалось, что они расплываются и тускнеют, видимо последствия нестабильного состояния из-за боли. Сейчас то, чем он являлся, было более хрупким и слабым, зависимым от состояния тела.

Зим вновь глянул на себя со стороны – дыхание было ровным, датчики показывали стабильность, если не считать затягивающихся ран. Единственная и главная проблема – кома, из которой его тело не спешили выводить. Но что это за кома, при которой тело в порядке, переломы заживают, а вся его «сущность» живет самостоятельно жизнью?

– И что теперь? Как мне стать самим собой?!

Он решительно направился к телу и прошел сквозь колпак, что не составило труда, словно на пути ничего не было. Иркен попытался дотронуться до своей руки, но она прошла насквозь и вышла с обратной стороны стола. Он вновь ощутил слабую дрожь, пальцы на руке стали более прозрачными.

– Вот проклятье! Я должен... Должен успокоиться, может все получится... – Зим закрыл глаза и старался сконцентрироваться на главной мысли. Его рука не должна пройти насквозь.

Спустя не менее пяти минут, он, наконец, ощутил что-то кроме боли — ладонь встретилась с преградой. Это несомненно был стол, железный и холодный, ему удалось даже опереться на него, а тот в свою очередь немного сдвинулся с места. Теперь он смог дотронуться до своей настоящей руки, ощутив ее тепло. Похоже, телу и в самом деле ничего не угрожало.

– Ну все! Хватит мелочиться!

Зим с полной серьезностью вцепился в плечи лежащего и стал трясти настолько сильно, насколько он только мог. Это выходило вяло и неумело, будто иркен был в несколько раз тяжелее, чем раньше. Однако это сказалось на аппаратуре, сигналы на которой усилились, но Зим не обращал на это внимания.

– Подъем! Вставай! Чтоб тебя, да очнись же!!! – но тело было как тряпичная кукла. Все же то, чем сейчас был Зим, имело мало власти над физическим миром. – Я как сгусток… импульсов? Да не важно! Ничего не выходит!

Внезапно позади него раздался грохот. Зим с испугу обернулся и обомлел, когда увидел знакомого охранника. Тай был одет в другую форму, внешне напоминая теперь иркенскую элиту, даже сапоги присутствовали. Руки покрывали красные перчатки, пугающей длины «когти» никуда не делись, голову все так же покрывал капюшон, из под тени которого суженные глаза блеснули злыми огоньками.

– Хм… Я думал, тут кто-то есть, хотя если подумать… на этом корабле много странных вещей творится, – сказал он сам себе, оглядываясь по сторонам. Конечно же, незримого Зима он не видел.

– Кто бы говорил! Откуда ты тут взялся?

Зим взглянул на потолок. От вентиляции, которая сроду не была закрыта, по серому потолку тянулись длинные полосы от когтей. Это был Тай, без сомнений. И как он сразу не догадался, что самый низкорослый и тихий охранник был причастен к смертям ассистентов. Это он пытался прикончить его, Зима, кто еще мог так его исцарапать и порвать форму?