– Органы первой секреции в норме.

– Органы второй и третьей секреции введены в анабиоз. Общее состояние в норме.

Единственное, чего Главный не услышал, это состояние психики. Он медленно переводил взгляд с одного подчиненного на другого, стараясь найти тех, кто за это отвечает.

«Запихнуть бы этих лодырей в информационную кабину для прослушивания двадцати часовой записи о правилах и обязанностях каждого сотрудника. Который раз по счету это будет? Когда-нибудь я их просто вышвырну в окно».

Искомый быстро нашелся. Один из ассистентов напрочь забыл о своем задании, болтая тем временем с товарищем по рангу. Это была последняя капля. Главный быстро подошел и, не церемонясь, лично приволок ассистента к пустующему рабочему месту, чуть ли не оторвав ему руку.

– Какое сейчас психическое состояние у подопытного?!! – заорал Главный на ассистента.

– Состояние… в норме, то есть... в нижних пределах норм! – дрожа констатировал тот.

– Хорошо... Работать дальше, и уходить только когда я позволю! Это касается лишь вас двоих! – ткнул он пальцем сначала в дрожащего иркена, а затем в его коллегу по несчастью. Он еле сдержался, чтобы напоследок не треснуть молодому ученому по затылку, все же проявление гуманности – одно из действующих правил, но в редких случаях и оно нарушалось.

Диб уже давно перестал смеяться и был занят исследованием обстановки и собственного положения, пытаясь забыть увиденный кошмар.

Он заметил что-то постороннее на своем лице. Кажется, это были очки. Теперь он мог видеть намного лучше, поскольку они регулировали близлежащие и дальние объекты. Руки и ноги не двигались. Он и не пытался высвободиться, и дураку понятно – крики и мольбы будут проигнорированы садистами в белом, а попытки выбраться из стеклянного шара в данный момент бесполезны из-за количества глаз, наблюдавших за исследуемым объектом. К тому же Диб словно знал, что разгерметизировать сферу и открыть единственный путь к свободе можно лишь снаружи, руками ученых.

«Это не обычная система блокировки дверей, нет, это даже не связано напрямую с компьютером... Твари… И все же они молодцы, сообразили убрать из поля зрения отвечающий за это агрегат, если это вообще относится к оборудованию. Ох ты ж... – живот болезненно заныл. – Ничего не чувствую ниже пояса. Парализовали, значит. Анабиоз... Похвально. Зачем меня кормить и поить, если можно просто заставить мозг думать, что кроме сердца и легких во мне ничего нет? Это и есть органы первой секреции, самые важные... Им было бы выгоднее ввести в анабиоз еще и мой мозг, но они меня пощадили, предоставили шанс думать и рассуждать. Зря они сделали это с существом, которое теперь знает про Ирк больше, чем про собственную планету. Зря…».

Диб отвлекся от своих мыслей, завидев пристальный взгляд.

«Ну и чего ты на меня уставился? Захотел оказаться в моей шкуре?» – мысленно задал он вопрос, вглядываясь в одного из подчиненных Главного.

Ученый вздрогнул, чуть ли не подпрыгнув на месте. В один миг он отвел взгляд от Диба, занявшись какими-то вычислениями. Это казалось странно, но Диб был уверен, что ученый занят именно счетом.

«Ну и черт с тобой».

Щупальца из ПАК-а, в это время, свободно перемещающиеся внутри сферы, исследуя внутреннюю обстановку и скользя по непробиваемым стенкам шара, стараясь не попасть в поле действия энергетических сфер. Чтобы ими управлять, не требовалось много сил или знаний о их конструкции. Каждое щупальце подчинялось малейшему сигналу, поступающему от мозга, стоило только захотеть использовать их для исследования местности. При потере интереса к занятию, щупальца прекращали свою экспедицию, скрываясь в ПАК-е.

Рабочий день подошел к концу. Ученые покинули лабораторию, скрывшись за герметичной круглой дверью. В помещении, наедине с Дибом, была оставлена система охраны и всего один из ассистентов, чья очередь подошла для ночного дежурства. Однако сам садист думал иначе.

«Проклятье. Почему снова я? Главный специально изменил мою смену, я в этом уверен! Ну что за... Ненавижу одиночество. Терпеть не могу этот полумрак, в котором мне еще пять часов торчать. Надеюсь когда-нибудь эти чудовища и до Главного доберутся, как бы это ему понравилось?» – мысленно мстил ассистент.

– Что? Чудовища... Ты это про меня что-ли?! – выпалил Диб, сверкая голубоватым испепеляющим взглядом.

– А? Что? Не понял… Номер..

– Я знаю свой номер! Я тебя спрашиваю, это ты меня считаешь чудовищем? – не отставал от его Диб. Ученый в ступоре уставился на подопытного, не зная что ответить.

– Да... да кто тебе сказал такое?

– Ты и сказал только что! Я по-твоему глухой? Звук проникает в сферу, я уже проверил.

– Я молчал!

– Молчал? – в недоумении переспросил его Диб.

– Вот ненормальный... Мне дать тебе прослушать аудиозапись с системы слежения за последние десять минут?

– Нет, – отговорил его уже остывший Диб. – Не надо. Наверно мне показалось.

Ученый, явно напуганный, направился к панели жизнеобеспечения, чтобы проверить психическое состояние Диба.

– В норме. Странно. Он что, издевается надо мной? Или… нет! В правилах ведь сказано не поддерживать диалог с подопытными существами, если в этом нет особой нужды. Хорошо тут нет Главного и этих доносчиков.

– И ты туда же...

– Молчать! Не разговаривать, подопытный, я могу ввести в анабиоз твой мозг до следующего дня.

Диб тут же умолк. Пугал его садист или нет, а рисковать мозгом не хотелось, думать он хотел сейчас сильнее всего на свете.

Нерабочее время было самым унылым и медлительным из всего, что удалось Дибу перенести на этой планете. Ученый постоянно куда-то бегал, входя в одни двери и выходя из других. То он что-то проверял, то он просматривал на главном экране все помещения снова и снова, то ему захотелось пожрать, то его стул невыносимо громко скрипел, пока иркен раскачивался в нем, убивая время. У Диба начала болеть голова от этого адского ритуала. Все это продолжалось несколько часов подряд. Он не выдержал.

– Ладно! Отключи, выруби мне мозг! Я больше этого не выдержу, и мне все равно сколько осталось времени до следующего дня!

Ученый-ассистент развернулся к Дибу на стуле и, ничего не говоря, показал палец. Диба этот жест просто взбесил, после всего того, что он уже перетерпел. Наверняка этот нахал успел порыться в земных воспоминаниях Диба, которые были в недрах компьютерных данных, и узнал, как лучше всего оскорбить человека.

Диб, зная, что ничего не может сделать, мысленно пожелал ему удариться обо что-нибудь головой. К его удивлению раздался грохот. Как оказалось, стул, на котором сидел ученый, переломился в одной единственной ножке, опрокинув его на панель управления.

По звукам ученому сильно досталось, что резко подняло настроение Дибу. Он еле сдержался, чтобы не засмеяться. Ученый вскочил на ноги и, не сводя обезумевшего взгляда с подопытного, добежал до двери и исчез из виду.

Среди иркенов были и суеверные, просто об этом не всегда предпочитали говорить. Все знали, что в девяноста процентах случаев все можно объяснить или логикой или теорией невероятного искажения в пространстве и времени, и только десять процентов было не объяснить даже на такой развитой планете, как Ирк. Ассистент попался суеверный, а потому до прихода Главного больше не появлялся в поле зрения Диба.

Следующий рабочий день начался со словесной перепалки Главного и ассистента, оставшегося на дежурство. Главный и слышать ничего не хотел о бреднях ночного охранника, а потому послал его в информационную кабину для профилактики.

Ученые с трудом запихнули упиравшегося ассистента в кабину. Когда же им это удалось, его заперли на добрых двадцать часов прослушивания. Садисты в белом заняли свои места и немедленно принялись за работу.

Диб, через небольшой промежуток времени, почувствовал жжение в спине, которое вскоре переросло в давящее мерзкое ощущение уже в мозгу. Диб замотал головой.