Он вздрогнул. Его как током дернуло. Озарение было столь внезапно, будто кто-то включил лампочку в темной комнате.

«Что? Как это... Это мои мысли? Откуда я могу это знать, они не загружали такой информации в ПАК... ДНК... Я теперь знаю, какая ДНК у иркенского рода. Я знаю географию этой планеты, знаю столько, сколько мне и за две жизни на своей планете не узнать, не прочитать и не запомнить!».

Диб вдруг вспомнил свой дом, школу, ненавистную учительницу, свой дом, отца, сестру, которые никогда не воспринимали его слова всерьез, не слушали его, не понимали, и все же... Это была его жизнь, не самая лучшая, но все же жизнь. Теперь его даже родная собака не смогла бы узнать, которой у него никогда не было, что уж говорить о людях.

Вернуться назад – значит стать чужим для всех, остаться – значит принять свою участь и быть пушечным мясом для опытов. Он чужой там, чужой здесь, теперь он это хорошо понимал. Расчеты, которые происходили сейчас в его мозге, подкрепленные мощными и стойкими знаниями ПАК-а, подтверждали, что выгодного исхода для него нет, его просто не существует. Есть только дорога, которая ведет либо назад либо вперед.

Если ему и удастся добраться до Земли, то его дом превратится в тюрьму. Если оставить все как есть, слушаться новых хозяев, выполнять любую прихоть словно дрессированный пудель, тогда, возможно, его не убьют? Возможно ему даже позволят выходить на улицу на час-два. Вот только нет гарантий, что тупые лаборанты-садисты не вколют ему не ту иглу с ядом, а самодовольные правители не решат взорвать его просто так, для разнообразия.

«Перспективное у меня будущее...».

Но была и другая дорога – безумная, неопознанная, не требующая подчинения, понимания, здравого смысла, которая стирает грань добра и зла, оставляя лишь хаос, безумие.

«Нет... Что я? Кто я? Все это просто невозможно! Зим... Это все ты…».

Диб вновь проваливается в бездну. Вокруг него царила кромешная тьма, он не видел даже собственных рук. Он стоял на месте, пытаясь понять, где находится. Никаких мыслей, ничего адекватного не приходило в голову.

Вдалеке вспыхнул лучик света — единственный путевой огонек. Он тянулся свысока, словно из самой бесконечности. Диб медленно шел на луч. С каждым шагом ему становилось все хуже и хуже, ноги пронзало дрожью. Он боялся этого света, не хотел на него идти, но другого пути не было, ничего не было, только этот луч света и черная безысходность, в которой он не желал оставаться.

Он словно шел целую вечность, но все же дошел, дошел до... В центре под лучиком, который освещал землю ярким ореолом, лежал белый кролик. Маленькая грудная клетка была разорвана, из нее торчали тонкие ребра. Под тушкой натекла свежая лужа крови. От разорванного существа, к удивлению Диба, тянулись кровавая дорожка с белыми клочками меха куда-то в тьму. Ему ничего не оставалось, кроме как пойти по следу, обходя несчастное животное.

– Кто это мог сделать? Кровь даже еще не остыла, словно... только что... Это безумие.

Кровавый след завел Диба в глубокую тьму. Становилось жутко, и если бы не белая шкурка, которую было хорошо видно, он бы заблудился.

Когда от следа ничего не осталось, Диб наступил на что-то скользкое. Он потерял равновесие и нога поехала вперед. Диб быстро скользил вниз, словно это была адская ледяная горка. Он остался наедине с этим «нечто», что тянуло в свои владения, внушая ужас. Странно, но в нем же он сейчас и нуждался. Ему нужно было понять, по какой дороге идти. Выбрать путь. Найти свою судьбу, пока она лично не заявится к нему.

Поездка закончилась болезненным столкновением со стеной. Раздался треск, по стене пошли трещины. Это была не стена, а зеркало. Он ничего не видел, кроме своего отражения в зеркале, но это было нечто большее, чем простое отражение Диба, хуже. Все еще не отрывая ладоней от зеркала, он увидел в растрескавшейся черной поверхности светло-зеленое лицо, не то, которое приходилось видеть в камере на отполированном полу, но и не то, которое принадлежало бывшему землянину. Это было что-то другое, зловещее, однако Диб чувствовал, что это именно он. Глаза поблескивали голубоватым оттенком, все те же антенны-усы на макушке и... улыбка, мерзкая улыбка. От заостренных рядов иркенских зубов шел мороз по коже, словно это акулий оскал.

Диб отпрянул назад, не веря своим глазам, которые видели по ту сторону зазеркалья двойника. Злобный брат-близнец словно глумился над ним, ослепляя наглейшей физиономией на свете. Это был не прошлый Диб, не нынешний.

«Кто я?!» – задавался он вопросом.

Как должен чувствовать себя человек или уже иркен, когда он становится доктором Джекиллом и видит в своем отражении мистера Хайда, который одним своим видом уже говорил – «Это не я разрушаю и убиваю всех и вся, а мы. Вместе. Мы вместе это сделаем!».

– Нет, это не я! Это не могу быть я!! Нет!!! – твердил Диб, вглядываясь в лицо, изрубленное зеркальными трещинами.

Двойник наклонился вперед и вытащил одну руку из зеркального барьера, схватив ошарашенного Диба за ворот, затем резко притянул его лицо к своему и вполголоса прошипел:

– Поздно. Я нашел тебя...

Новый провал во тьму.

Место: Центр по изучению внеземных материалов (Лаборатория экспериментальных исследований. Отдел №9999)

Диб очнулся уже в лаборатории. Это оказалось очень гигантское помещение: стены были без единого угла, усеяные сложным оборудованием и самыми новейшими средствами исследования. Его переместили за то время, пока снился кошмар.

– Он спал?

– Похоже, что да. Сейчас его мозговая активность стабилизировалась, главные центры вновь подают сигналы бодрствования.

– Данные выдают ошибку или ему что-то снилось?

– Ошибки нет, ему снился кошмар, но сейчас все приходит в норму.

– Ему еще необходим сон? Ничего. Со временем он и в этом будет нуждаться меньше всего. Иркен не должен много спать, тем более солдат, – заключил Главный.

Диб все это время находился в центре лаборатории, внутри большой стеклянной сферы, уходившей верхней и нижней стенкой в пол и потолок. Из них же тянулись провода и множество трубок различной толщины и длины, вколотые в обездвиженного Диба – в череп, позвоночник и брюшную полость. Руки и ноги намертво удерживало энергетическое поле в распятом положении, при котором он практически левитировал в воздухе без малейшего движения. По направлению кистей и лодыжек Диба на круглых стенках сферы были закреплены силовые установки, в центре которых мерцали голубоватым пламенем вездесущие шары. Они притягивали конечности Диба достаточно сильно, чтобы не дать ими пошевелить, но не слишком, чтобы их просто не оторвало.

Диб поднял голову, произнося слова:

– Иркен...

– Что… Кто это сказал? Подопытный?

– Его слова, – подтвердил один из ученых-садистов.

– Это значит... иркен, – повторял Диб.

– Номер восемь, три, пять, ноль, ноль, один, ноль, девять! Мы понимаем, что из-за твоей слабой психики и скудного представления о мутационном процессе у тебя возникает потрясение, но уясни одну простую вещь. Не притворяйся идиотом. Напряги каждый нейрон своего, теперь уже иркенского, мозга, и вдумайся в логику моих слов. Я уже устал от идиотов...

– Некри — это иркен наоборот… – тихо смеялся Диб.

– Что за ерунда? Ты просто перевернул слово и радуешься подобному открытию? Я что, ошибся в составе и компьютер вколол тебе сыворотку для отмирания клеток мозга?

Двое ассистентов громко рассмеялись над сложившейся ситуацией. Оставшиеся трое были более компетентными и сдержанными учеными, не подав и виду.

– Заткнулись! Ты – за свою ежедневную работу, а ты – проверь психическое состояние подопытного. По-моему у него наблюдаются проблемы.

Ассистенты умолкли и направились к своим рабочим местам. Остальные были заняты более важными делами: ученые время от времени сообщали Главному проводимую работу с подопытным.

– Органы второй и третьей секреции в норме. Парализующая жидкость введена.