«Интересно, как бы она выглядела, если б одевалась по-другому? Например, в черную кожу? — внезапно подумалось Малфою, и он ощутил, как в горле сразу же пересохло. — Черт возьми! Прекрати думать об этом и о своей «Леди в маске». Нашел время!» — мысленно отругал себя.
— Ах, мисс Грейнджер, как мило с вашей стороны присоединиться к нам, — насмешливо заметил один из членов правления.
Люциус увидел, как та, взглянув на остряка, приподняла над своими красивыми янтарными глазами брови.
— Ну что вы… Я просто мечтала об этом, уверяю вас, — с сарказмом ответила она и, расположившись в приготовленном кресле, сложила руки поверх стопки пергаментов.
Председатель совета слегка кашлянул, чтобы прочистить горло, и ударил молотком по столу, возвещая о начале встречи. Совещание шло привычным чередом: поначалу совет обсудил прошения заключенных, условия содержания в Азкабане и новый проект условно-досрочного освобождения. Затем перешел к общественным инициативам и улучшениям в парках, новой форме для авроров и качественным изменениям учебных помещений. Гермиона слушала и еле сдерживалась, чтобы не закатить глаза, чувствуя, что обсуждаемые темы большого значения не имеют и что к их финансированию отнесутся так же легкомысленно, как и ее фонду. Люциуса же игра ее мимики забавляла, так что ему не раз приходилось сдерживаться, чтобы не расхохотаться вслух.
— Итак, теперь о нашем благотворительном фонде, — губы председателя скорбно поджались. И понятно почему: он уже подготовился к одной из словесных атак Гермионы Грейнджер, проводимых, надо сказать, с завидной регулярностью. О недостаточности финансирования благотворительных проектов совет вынужден был слушать почти каждое заседание. Поэтому председатель благоразумно поспешил обратиться к Люциусу: — Господин Малфой, позвольте поблагодарить вас за щедрую поддержку проекта «Сохранение Запретного леса».
Чуть повернув голову, Гермиона взглянула на Люциуса и сузила глаза. Вспышка гнева, мелькнувшая в них, заставила внутри что-то сжаться и вздрогнуть. Так, что казалось, даже волосы на затылке слегка приподнялись. Было во взгляде мисс Грейнджер что-то такое… чего Малфой никак не мог понять. И это «что-то» было очень знакомым. Таким знакомым, что, сам того не ведая, он не мог отвести от нее глаз.
— Вы сказали, что у вас нет желания участвовать в каких-либо благотворительных фондах, но практически единолично финансируете проект по сохранению Запретного леса… — негромко прорычала она сквозь стиснутые зубы.
— Что поделаешь… Именно эта задумка заставила меня расчувствоваться, — ухмыльнулся Люциус.
Все присутствующие на совещании испуганно затихли, что ничуть не удивляло Малфоя, прекрасно знакомого с ядовитым язычком мисс Грейнджер.
— Как-то вот сомневаюсь, мистер Малфой, что у вас имеется чувствительность. Скорей всего, вы просто увидели возможность каких-то политических бонусов для себя — вот и зацепились за него, — она фыркнула, игнорируя изумление остальных участников. — Странно, и почему я не удивляюсь этому? Действительно, зачем заботиться о том, чтобы чужие дети не умерли от голода, ведь можно просто сохранить гнездо какого-нибудь болотного фонарника?
Ничуть не оскорбившись, Люциус едва сдержал улыбку. Нет, конечно, он не удивился, что мисс Грейнджер гневается на него. Более того, ему почти нравилось это. Было нечто такое в этой женщине, что почти восхищало Малфоя. Может, отчаянная храбрость… а может, упорство, с которым она продолжала настаивать на своем, заведомо зная, что проиграет. Никогда не замечая за собой ранее, в последнее время Люциуса все больше и больше привлекали сильные женщины.
— Ну… это не мои дети, так почему же я должен беспокоиться о них? Мой ребенок всегда был в тепле, одетый и сытый именно потому, что я заботился о нем, будучи нормальным родителем, — Люциус знал, что выглядит сейчас полной задницей. Более того, ему самому не нравились страдания любых (чьих бы то ни было) детей, но поскольку никто не ожидал от Люциуса Малфоя никакого сострадания, он решил, что в данный момент беспокоиться о репутации не стоит.
— Не всем так везет: быть рожденным в роскоши почти непристойного богатства и обладать талантом удачно вести бизнес. Знаете ли, есть люди, которые вынуждены работать всю жизнь, чтобы прокормить себя и свою семью. Если, конечно, найдут работу. Вы хотите, чтобы я поверила, что спасение Запретного леса важнее, чем спасение многих волшебников? — мисс Грейнджер выглядела так, словно ей было больно, и Люциус даже мог почувствовать эту боль — она действительно мучилась страданиями тех людей, которым пыталась помочь.
— Почему их неудачи должны быть моими проблемами? Или, кстати, вашими? — Люциус наклонился к ней ближе, слегка закрывая Гермиону от всех и понижая голос. Однако успел заметить, что выражение многих лиц стало шокированным. — Скажите, зачем вы тратите свое время, свою энергию и свою молодость на этих людей? Ведь никто не слушает вас, мисс Грейнджер, неужели вы этого не понимаете? Никого по большому счету не волнует, как же там живут бедняки. Почему вы продолжаете биться об стену?
— Потому что, кроме меня, никто этим заниматься не будет! — яростно выплюнула Гермиона.
— О, а как же насчет вашей маленькой вороватой подружки? Этого… Робин Гуда в юбке, совершающей регулярные преступления, чтобы финансировать вашу душещипательную деятельность, — по губам Люциуса скользнула ухмылка. Он не ожидал ответной реакции от Гермионы и слегка удивился, когда она наклонилась к нему еще ближе.
— По-моему, вы знаете о ней куда больше моего, мистер Малфой. Не так ли? — она дерзко приподняла бровь, и Люциус удивился: ее брови казались странно ухоженными по сравнению с остальной внешностью. Впрочем, как и ногти.
«Возможно, мисс Грейнджер все же обращает внимание на то, как она выглядит…» — мелькнуло у него.
— Похоже, вы одержимы этой женщиной, мистер Малфой, и думаете о ней денно и нощно. Сколько она украла у вас на этот раз?
— Не стоит беспокоиться об этом… — он сузил глаза и, встретившись с ней взглядом, снова ощутил, как по спине пробежал холодок.
— Вы не подали ни одной жалобы в аврорат. Почему? — еще тише спросила она и улыбнулась с легкой ехидцей. — Интересно, чем же она благодарит вас за подобную терпимость?
— Предлагаю отвлечься от нашей разбойницы, мисс Грейнджер, и вернуться к обсуждению малообеспеченных семей и их невыносимого положения. Вы не можете спасти их, но убьете себя, пытаясь это сделать.
— Что ж… Хороший способ умереть, — откинувшись на спинку стула, Гермиона открыла свой органайзер. Она понимала, что ее беседа с Люциусом привлекла к себе внимание и ошеломила волшебников. — Ладно, поскольку все и так сосредоточились на мне, позвольте заявить: в этом квартале мой бюджет должен быть увеличен. Причем, экспоненциально.
______________________________________________________________________________
Заседание совета проходило как нудное собрание богатых и влиятельных (за исключением нескольких руководителей отделов) магов, и уже скоро Люциус откровенно заскучал. Намного больше ему хотелось общаться с Гермионой Грейнджер. В которой было столько внутреннего огня, что это почти заставило его отвлечься, прямо скажем, от ее отвратительного визуального образа. Почти. Вот и сейчас она мастерски справлялась с этим сборищем денежных мешков, заставляя их чувствовать себя мелочными и страшно виноватыми, хотя они так и не увеличивали ей бюджет. По правде говоря, Люциус был очень впечатлен тем, как она общалась с ними, а уж то, как она заставила всех ощутить собственную вину, было и вовсе прекрасно.
«Мерлиновы подштанники! Да ей самое место в Слизерине… Как же едко она прессингует их».
Но представление скоро закончилось. Зал для переговоров опустел, и только оставшийся там Люциус по-прежнему сидел за столом и просматривал финансовые планы по проекту «Сохранение Запретного леса». Он призвал себе перо и чернильницу с красными чернилами, принявшись делать пометки, благодаря которым очередность финансирования проекта вырисовывалась более отчетливо.
