— Я безгранично виновата перед тобой. Ты должен знать, что я ушла не потому что…

— Я достаточно хорошо знаю тебя, чтобы понимать истинную причину. У меня было время, чтобы понять. Ты сорвалась и это объяснимо, ведь ты, как человек, куда сложнее любого, кого я знаю. К тому же, в произошедшем есть моя половина вины. Я должен был предупредить тебя, объяснить ситуацию до того, как занялся тем грязным делом, но, послушай, имеет ли смысл этот разговор сейчас? — Мужские ладони ласково погладили плечи, а после утончённое тельце упало в крепкие объятия медвежьих лап. — Ты здесь, я тоже. И смею предполагать, что у нас всё наладится, ведь так? Тебе не нужно извиняться передо мной.

— Ты заслуживаешь лучшего, Альфред, — она глубоко вдохнула его запах, утыкаясь носиком в шею, и это всё так же был ром, табак и война.

— У меня есть сейчас всё, в чём я нуждаюсь, и всё происходит так, как должно быть. Если твой сраный космос хотел подкинуть нам испытаний, чтобы мы отвернулись друг от друга, то он сейчас глубоко всасывает, потому что оказалось, что ему не всё подвластно, ясно тебе?

— Ясно.

— Заебись, тогда переходим к следующему пункту. Я здесь смастерил кое-что на досуге…

Алфи готовился к этому разговору старательно и долгое время, потому заранее прихватил с собой давно наготовленный бархатный коробок, в котором ждало нужного часа аккуратное кольцо для помолвки выполненное им лично из золота с небольшим бриллиантом на ободке и россыпью мелких камней по обе стороны от него. Кроме очевидной красоты изделия стоило отметить аккуратно выгравированную надпись на внутренней стороне: «Самое лучшее во мне — это ты». Это прекрасное и значимое украшение должно будет идеально дополнить массивное обручальное кольцо, которое он создал в идентичном стиле непосредственно для церемонии бракосочетания, но припрятал отдельно к их великому дню.

— Хотел сделать его огромным, чтобы ты надела это и сила земного притяжения заставила тебя усесться на одном месте, но твои тонкие длинные пальчики и упрямый характер созданы для другого, — Соломонс, не замечая сопротивления, но отмечая, что она вот-вот разведёт лишнюю влагу от умиления, приподнял её ладонь. — И я не знаю, как именно оно правильно делается, так что просто скажи мне здесь и сейчас, ты всё ещё согласна выйти за меня замуж, Розалия Шерил Картер?

— Так бы и сказал, что хочешь меня лишний раз мотивировать быстрее возвращаться из Америки, — безымянный женский палец легко нырнул в ювелирное изделие, будто это он для него был создан, а не наоборот. — К собственной свадьбе.

Алфи цокнул языком и поджал губы в тонкую линию.

— Ладно, подловила.

И это был момент, который заслужил этот мир, хоть и будь он тысячу раз проклят несчастными людьми. Соломонс подхватил Розу, будто невесомую пушинку, чтобы покрутить вокруг себя, и она взвизгнула, счастливо улыбаясь и отстраняя весь негатив прошедшего дня далеко на задний план, на завтрашний день. Она вцепилась за его шею крепкой хваткой, когда мужчина пригрозился выбросить её в море и уже зашёл по колени в воду, продолжая движение вглубь, пока не намок подол её платья. Алфи на несколько секунд остановился, чтобы насладиться этим моментом, когда Картер вцепилась в его плечи, будто утонет без его поддержки. Будущая миссис Соломонс медленно отлипла от мужчины, с опаской взглянув на водную гладь, а затем их губы встретились в долгожданном поцелуе. Что-то должно было произойти хорошее за последний год и они того дождались. Пускай впереди у них ещё сотня испытаний, вместе они справятся со всем, что уготовит им Вселенная. Даже их главному врагу — смерти — придётся изрядно попотеть, чтобы разорвать эту нерушимую связь, потому что Роза запретила себе отпускать этого мужчину в небеса. Она обязательно даст ему возможность увидеть то, как растут их дети. Как и сказал он ранее: «Всё будет хорошо».

Комментарий к 18.

Всех с наступившими праздниками, мои дорогие. Великих вам свершений, отсутствия преград на пути к успеху, лёгких побед и безграничной любви. Мы уже на финишной прямой. Осталось всего две главы до завершения работы. Спасибо за то, что остаётесь с Алфи и Розой.

========== 19. ==========

Из Америки Розалия возвращалась значительно обедневшей, зато свободной и счастливой. Прошло немногим меньше месяца с тех пор, как она последний раз видела своего будущего мужа, когда он проводил её в порту, и за это время ей формально пришлось умереть в который раз. Теоретически, их договорённость с Аль Капоне хоть и работала, многие в мире криминала знали, что Картер ушла из мафии своими ногами, но вслух говорилось только о том, что женщина погибла. Говорят, что ноль — это пустое место, но какие чудеса он творит, если дописывать его к определённой сумме денег. Альфонсе говорил ей вслед: «Этот мир не для женщин. Он их пережёвывает и выплёвывает». Стоило признать, этот человек был чертовски прав, хоть и гордость Розалии то отрицала.

Лондон встретил её не долгожданными объятиями любимого человека, а скверными известиями о гибели предводителя еврейской банды в перестрелке с Томасом Шелби, и Картер сорвалась с цепи в поисках тому доказательства. Винокурня терпела застой производства из-за забастовки работников по причине задержки заработной платы, посторонние люди копошились в бухгалтерских документах, пока Олли наблюдал за тем, нервно раскуривая сигарету. Роза навела порядок там за несколько часов, самолично выдав заработную плату с премиальными и аванс из своих средств по имеющейся ведомости и перекрыв все издержки застоя. Она, подобно хозяину, отвесила управляющему подзатыльник и приказала ждать гнева Соломонса, когда она его найдёт. Почему мёртвая женщина пришла в пекарню и наводила свои порядки, никто вопросов не задавал, но указания выполнялись немедленно, потому что за то платилось. Испуганно уставившись на Картер, Олли обозвал её на иврите ведьмой и только моргал в ответ на её многочисленные вопросы.

— Давай, сладкий мой, соберись. Клянусь тебе, я не призрак, не ведьма, не демон, я — обеспокоенная женщина, которая вернулась домой к собственной свадьбе и застала хаос. Давай сначала, — она выдохнула, собирая остатки терпения, и выдавила кривую улыбку, — когда Альфред в последний раз выходил на связь?

Высокий и худощавый мужчина только задумчиво почесал затылок в ответ на вопрос, затем вспомнил о чём-то важном и бросился к одному из шкафчиков, где был маленький сейф, который занимал место в кабинете только для того, чтобы сохранить одно единственное письмо.

— Это всё, мисс Флэтчер, — Олли быстро передал послание Розалии, затем одернул руку, будто от огня. — Сказал передать Вам, когда вернётесь из Америки.

Женщина отпустила дрожащего пред ней молодого еврея, чтобы лишний раз не сотрясал воздух и затем немедленно вскрыла конверт. Глаза её стали быстро бегать по знакомому почерку, впитывая информацию из каждой буковки. Она поспешила сжечь листок и развеять от него пепел на улице, когда, возмущаясь себе под нос, уходила прочь из того места, где однажды произошло их судьбоносное знакомство:

— Ну и вот что за человек?

Алфи закуривал трубку у одного из заброшенных складов промышленного района Дартфорда. Выглядел мужчина прескверно с одной стороны и абсолютно ужасающе с другой. Его левая половина лица была покрыта продолговатым ожогом, через который проходил длинный ряд хирургических швов, которыми врач попытался собрать изуродованную пулей щеку из кровавого месива во что-то пригодное. Левое глазное яблоко Соломонса покрыла белесая пелена, будто оно принадлежало мертвецу и казалось, что еврей им и был на самом деле. От боли, которую приходилось терпеть, у Алфи подрагивали руки, кровь нагревалась, но он всё равно с несколькими своими самыми доверенными ребятами ждал нелицеприятной встречи в том богом забытом месте, что поставить точку в давней истории, последствий которой еврей и не ждал более. Всё самое гнусное случается не вовремя. К складу подъехал достаточно дорогой для Англии автомобиль, дверь которого открыл водитель и оттуда вышел статный молодой гладковыбритый мужчина симпатичной наружности в достаточно приличном костюме-тройке, с сияющими в солнечных лучах золотыми перстнями на пальцах и с самоуверенным взглядом небесно-голубых глаз. Они были в точности как у самого Альфреда. Соломонс брезгливо скривился, отворачиваясь от человека напротив, но движение лицевых мышц только усугубляло его положение и пальцы сильнее сжали ручку деревянной трости.