Миссис Соломонс проснулась в своём кресле, когда яркое солнце нещадно светило в глаза. Она вспомнила, что уснула за чтением и приподняла руку, чтобы укрыть глаза от ослепительного света, но заметила, что её рука выглядит молодо, а чувствует она себя легко и непривычно бодро. Женщина оглянулась, прислушиваясь к звукам в доме, и подумала, что это просто один из тех редких, но приятных снов, в которых она видит своего мужа и может провести с ним время. Пусть это и была игра её подсознания, как объясняла свои сны сама Роза, он был всегда настолько реальным, что она с нетерпением жаждала этих встреч, как Хануки. Женщина преступила Лету и прошла на балкон, с которого открывался вид едва ли не на весь мир. Неподалёку виднелась небольшая лодочная пристань, на которой сидел с удочкой он и рыбачил, прямо как в тот день, когда она сказала ему своё имя. Босыми ногами миссис Соломонс, не спеша, прошлась по горячему белому песку в сторону Алфи, что сидел с пустым ведром для рыбы и лениво развалившейся рядом собакой. Он выглядел таким, каким она его запомнила при первой их встрече в пекарне, когда она только приехала в Лондон и занялась своим делом. Его лицо не было изуродовано ожогами и шрамом, он был молод и свеж, а короткая борода неаккуратно торчала в разные стороны, формируя на правой щеке своеобразный пробор.

— Ведьма, — еврей потянул ухмылку и едва закусил нижнюю губу, доставая крючок из воды, — наколдуй мне рыбы.

Роза тихо хохотнула, присаживаясь рядом и опуская ступни в тёплую морскую воду. Она сразу обняла одну его руку и ощутила тепло его тела, а затем нежный поцелуй в макушку и танец трёх запахов, которые ни с чем не спутает.

— Я так скучала, дорогой. Так скучала…

— Я знаю, Розочка, я знаю, я был рядом всё это время. Сработала твоя теория, видишь? — Он потрепал по холке Капитана и убрал удочку в сторону, положив руку с обручальным кольцом на пальце на обнажённое колено Розы, приподняв немного юбку её лёгкого цветочного платья. — У меня было достаточно времени, чтобы понять, как именно это работает, да-да.

— О чём ты, Альфред?

— Реинкарнация, ага. Частицы наших душ стали частью атмосферы и встретились в Маргейте, как я предполагал, — он абсолютно спокойно кивнул, затем его взгляд поменялся на задумчивый, а руки стали жестикулировать. — А так как атомы имеют в себе частицы сохраняющейся информации в пространстве, где оборачиваются хаотично протоны, нейтроны и…

— Подожди, — женщина перебила его на том, что знала сама, — с каких пор в моих снах ты стал доктором физических наук?

— Ты не спишь, Розочка. Ты больше не спишь, родная моя. Не спишь совсем, не-а.

— Что? — Она с недоумением взглянула на еврея и стала строить логическую цепочку из предположений. — Я…

— Ты…

— Я просто…

— Не бойся произнести это. Смерть не так страшна, как её малюют. Видишь? — Алфи поднял лицо к солнцу и прикрыл глаза, улыбаясь. — Здесь хорошо.

— Я умерла, господи, — сержант прикрыла ладонью рот, раскрыв широко глаза от удивления и посмотрела в никуда.

— Господа здесь нет, как оказалось, но оно и к лучшему. Зачем нам лишние свидетели вечности, да?

— Ты настоящий? — Этот вопрос то ли оскорбил Соломонса, то ли удивил, но он отвлёкся от солнечных ванн и повернул голову к жене, приподымая одну бровь.

— Ты там без меня совсем рехнулась, бедняжка, да?

— На вопрос отвечай, умник.

— Такой же настоящий, как и ты, как и это море, как это солнце, как эта блядская рыба, которая щекочет мне пятки, но ловиться не хочет нихера, — мужчина всколыхнул воду раздражённо, затем снова расслабился.

— Это невозможно.

Соломонс резко притянул жену к себе и сладко поцеловал, отвлекая от немедленно выстраивающихся в её слишком умной головушке физических законов, в которые она сама не верила до конца. Она пыталась освободиться из хватки и задать кучу вопросов, но Алфи только хрипло и задорно смеялся и продолжал её затыкать, пока она сама не сдалась и сквозь слёзы облегчения не стала отвечать на каждый поцелуй с таким голодом, которого не испытывала никогда. Когда лицевые мышцы уже устали от близости, они соприкоснулись лбами. Альфред понимал, что ей столько всего нужно познать, что для неё это стресс. Она умерла буквально только что и ей нужна помощь, чтобы продолжить оттуда, куда их привёл Космос. Это будет нелёгкий путь, но они вместе способны на всё на свете и за его пределами.

— Мы сейчас вернёмся в дом и попытаемся во всём разобраться, ладно? Не хватайся за всё сразу, загробную жизнь нужно познавать постепенно. Последнее, что я здесь понял, так это то, что время — это наш друг, а не враг. Знаешь, а я так его ненавидел и проклинал, обвинял в том, что оно нас ограничивает.

— Что это? — Розалия пропустила мимо ушей его слова и стала осматриваться, чтобы заметить хоть что-то необычное, странное, необъяснимое, кроме, конечно, её мёртвого мужа утверждающего, что они оба сейчас живее, чем когда либо — Где мы?

— Мы повсюду. Из таких, как мы, состоит этот мир. Мы с тобой — просто энергия, Розочка.

— Которая не появляется ниоткуда…

— …и не исчезает бесследно, а только переходит из одного состояния в другое.

Она заворожено посмотрела на Соломонса и ощутила себя такой беззащитной в месте, которое не понимает, что воспринимала сейчас своего мужа, как какое-то божество, которое собирается вести её к вратам Рая. Он столько понимал чего-то за гранью человеческого восприятия, что иначе смотреть на него просто не получалось.

— Мне сейчас нужно знать только одно, потому что всё остальное второстепенно, — Роза крепко сжала его ладонь. — Я хочу, чтобы ты сказал, что мы не потеряем друг друга здесь. Никогда. Если нам придётся делать это снова, то это Ад, который только выглядит как Маргейт. Нет, мы, конечно, заслужили, но…

— Здесь нет Рая или Ада. Здесь есть только души, моя любимая, — Соломонс поднёс женские пальчики к своим губам и коротко поцеловал, затем стал подниматься на ноги и собирать свои вещи. Пёс сразу же оживился вслед за хозяином. — А души бессмертны, понимаешь, да? Давай же, идём, я должен тебе ещё столько всего показать. Мне бы только найти свои часы. Со временем нужно дружить, ага. Куда же я их дел…

Золотые часы на цепочке выпали из кармана мужчины, когда он поднимался и увлёчённый разговором вовсе не заметил, как вещь всё глубже погружалась на морское дно. И пока Соломонс щупал свои карманы, ворчал на свою невнимательность, затем ругая собаку за то, что та не умеет разговаривать и не может подсказать куда хозяин подевал свою любимую безделушку, Розалия подняла глаза к небу и с невероятным облегчением улыбнулась, ментально благодаря Космос за то, что он не предусмотрел конец для их грешных и потерянных на войне душ.