Роза поспешила отправиться в указанную палату, пока сама медсестра бежала следом, стараясь поспевать за шагом доктора, ровняясь с ней то с правой стороны, то с левой. Уже около двери, ссылаясь на то, что имеет опыт в укрощении медведей, Картер приказала девушке стоять там и никого не впускать, пока сама будет управляться с проблемой. Такая самоуверенность насторожила бы кого-то другого, но Эмма только несколько раз кивнула и осталась ждать, как было велено. Женщина вошла в палату, наблюдая, как на дальней койке в грязных от слякоти ботинках и одетый в привычно чёрное пальто лениво лежит Алфи и скучающе рассматривает потолок.
— Вот тут болит, доктор, — еврей указал пальцем где-то в области сердца, затем поднялся с постели, чтобы как можно быстрее и покрепче обнять свой колючий, но нежный цветок. Однако вместо объятий Соломонс получил шприцом в ногу и от того опешил. Эти округлённые от удивления глаза надо было просто увидеть. — Какого, мать его…
— А это чтобы не буянил в моём отделении. Ты с каких пор обижаешь калек, Альфред?
— Да откуда там калеки? Так, симулянты пришли на красивую докторшу поглазеть, — мужчина вдруг понял, что с его организмом не происходит ничего необычного и вопрос напросился сам. — Что ты мне уколола?
— На досуге собрала витаминный комплекс для того, чтобы зимним авитаминозом не страдать и длинные смены переживать легче. Лишним не станет, — пролепетала Роза, а затем выражение её лица стало обеспокоенным, и женская ладонь мягко легла на щёку Соломонса. — А ты что-то бледный такой, нормально себя чувствуешь?
Алфи только кивнул, обвивая её талию своими руками, и притянул к себе в продолжительном поцелуе. Почти месяц прошёл со дня их последней встречи и он неописуемо соскучился по этой женщине. На нём будто всё это время экономила сама Вселенная, ограничивая подачу кислорода, и только сейчас он смог вдохнуть полной грудью. Роза ждала его и каждое движение, мимика, жест, касание её губ говорили об этом. Соломонсу понравилось ощущать, что в нём кто-то настолько нуждается. Он ощущал себя необходимым не просто как деловой партнёр или союзник на войне, а как человек, как мужчина. Она ласково потёрлась своей щекой о его и отметила, что Альфред действительно выглядит чертовски уставшим.
— Когда ты нормально спал за последнее время? В Лондоне что-то происходит? У тебя какие-то проблемы? — Женщина заваливала его вопросами, и Алфи вдруг вспомнил свои собственные слова: «Кто много спрашивает — тому много врут». Приходилось юлить, потому что лгать он ей не хотел, но и говорить всего не мог.
— В Лондоне всегда что-то происходит, родная. У меня нет времени объяснять, я приехал встретить с тобой первые дни Хануки, и нужно будет сразу возвращаться обратно, — огонёк радости в её глазах стал постепенно угасать, и это расстроило самого Алфи, поэтому он попытался оправдаться, зная, что она поймёт. — Сейчас сложные времена, я там нужен.
— Тогда я сейчас закрываю свою смену, и мы с тобой идём домой отсыпаться, хорошо?
— Как скажешь, Розочка. Как скажешь.
Спальня в квартире была достаточно тесной и вмещала в себе кое-как небольшой твердотопливный котёл, комод, одно кресло у окна возле высокой лампы с абажуром и узкую для двоих человек кровать с прикроватными тумбами по бокам. Им хватало этого пространства, потому что хотелось быть как можно ближе, и их подталкивали друг к другу стены. За окном вот-вот должен был наступить рассвет, они лежали в постели, обернувшись друг к другу, и говорили, пока Алфи уже в полудрёме аккуратно бродил пальцами по её обнажённой спине.
— Может быть, тебе нужна помощь в Лондоне? Я могу быть твоей тенью и прикрывать, если потребуется. Меня никто не найдёт, а в хранилище в Маргейте лежит новенькая снайперская винтовка с оптическим прицелом, уверена, ты такого ещё не видел. Это производство… — начала увлечённо женщина, но Соломонс её прервал.
— Я не хочу, чтобы ты об этом думала. Выбрось из головы эту глупость и больше не заикайся об этом, — он возразил резко, даже грубо.
— Я хочу помочь.
— Я знаю, Роза, я знаю. Но я хочу, чтобы твой очаровательный носик не лез в разборки взрослых дядей и ждал здесь. Когда всё уляжется, я займусь продажей бизнеса, и мы уедем из Англии.
Это заявление Розу ошеломило. Этот человек сейчас лежал рядом и абсолютно спокойно с уверенностью в голосе говорил о том, что оставит свою выстроенную кровью и потом империю для того, чтобы начать всё сначала с ней где-то за границами его сфер влияния. Пока слова Соломонса воспринимались как бред, или импульсивность, или импульсивный бред. Однако с одной стороны это звучало здравомысленно: оставить бандитские разборки и найти время для того, чтобы пожить для себя, обзавестись женой, детьми и нормальным бизнесом. Но с другой… Это же даже не про него, это не про его нрав. Со временем ему наскучит такая жизнь и он пожалеет обо всём на свете. А что уже говорить о том, что за Розой всегда будут вести охоту. Позаимствовать у цыган необходимость кочевать?
Его размеренное дыхание и движение глазных яблок под веками говорили о том, что Алфи видит сон. Алфи видит много смерти и предательства в этом сне. От него пахло ромом, табаком и войной. До того, как все его мечты обратятся в «ничто» оставалось всё меньше времени.
========== 11. ==========
Розалия вернулась домой поздно вечером и тишина в её скромной квартирке, которая была громче самого невыносимого шума, неприятно надавила на барабанные перепонки. Она только что проводила Алфи в дорогу и, прощаясь с единственным дорогим ей человеком во всём мире, чудом удержалась, чтобы не расплакаться, как ребёнок. А Соломонс, в свою очередь, пообещал, что со следующей их встречи всё уже будет совсем иначе. Когда именно это должно было произойти, ответить не мог ни сам мужчина, ни даже вмещающая на себе всю картину вселенной ткань мироздания. Им оставались только терпение и надежда.
Но что же делать сержанту с желанием нарушить приказ и вмешаться? Привыкшей всегда рассчитывать на худший расклад и быть к тому готовой Картер, сложно было перестраивать своё мышление. Она не могла прекратить рисовать в своём воображении картинки с её возвращением в Лондон по прошествию большого отрезка времени, где вместо Альфреда находит только могильный камень и разные вариации легенд о падении еврейской банды вместе с её лидером, что становятся частью местного фольклора. Роза проводила его не просто в путь, а на войну, в детали которой её даже не удосужились посвятить. Глубоко в душе теплилась обида на то, что этот человек не разделяет с ней свои горести. И заботой называть она такую позицию не собиралась, потому что оба знали, что она может постоять за них на равных, если потребуется. Это не забота, это Ад. И как только жёны, сёстры и матери ждали своих мужчин с фронта? Только сейчас она примерно осознавала всю тяжесть их мыслей, её ведь некому было ждать домой в своё время, как и ей некого. Чтобы как-то разгрузить свою голову, Розалия достала из верхнего ящика стола лист бумаги, затем новенькую авторучку с серебряным пером на подставке и принялась писать письмо в Лондон.
«Мой дорогой Альфред, на ханукии догорело все восемь свечей, как ты и просил. Я придерживалась чётких инструкций. Пишу, чтобы унять свою тоску по тебе и твою — по мне. Разлука всегда ослабляет умеренную любовь, и наоборот, усиливает действительно крепкую. Это как сильный ветер, что легко тушит горящую свечу и только сильнее раздувает костёр. Боюсь, что Ливерпуль ждёт та же судьба, что и Москву в 1812 году.
Знаешь, мой родной, я не столь бесстрашна как ты, и меня одолевают страхи, что единственная возможная встреча для нас состоится в слиянии частичек душ над Маргейтом. Не было и секунды времени за эти дни, чтобы я не искушала себя ослушаться и вступить в твою войну, потому что знаю, что нет в ней той стороны, которой можно было бы открыть спину и не получить в неё нож. Я очень надеюсь, что ты сумеешь увернуться, если это произойдёт, или позволишь искоренить угрозу мне. Знаешь ведь, говорят, что на войне все средства хороши. Мне больно от того, что я не могу платить эту цену вместе с тобой. Однако каким бы ни было твоё решение, я дождусь нашей встречи, потому что помню твоё обещание и готова дать своё в ответ. Я обещаю ступить с тобой на одну дорогу до самого конца. Когда всё закончится, я пойду за тебя замуж, подарю наследника и вообще всё, что пожелаешь. Только вернись живым.
