— Что случилось, госпожа инквизитор?

— Пока ты тут ножичками баловался, — угрюмо сообщила она, — из монастыря пропала Пихлер.

— … А после обедни ее уже никто не видел. Ушла в свою келью и больше не вышла, — закончила короткий рассказ Нишка.

Мы стояли на берегу Дымная, ожидая лодки. Лешуа нигде не было видно. Я начинал беспокоиться.

— А вещи? — рассеянно спросил я, разглядывая далекие огни Виндена на другом берегу.

— Вещи? — нахмурилась инквизитор.

— Ее вещи тоже исчезли?

— Да, вещей не было. И что?

— И то, госпожа Чорек, — я раздраженно прихлопнул комара на шее. — Наша фронляйн попросту воспользовалась возможностью и сбежала, пока вы мотались к старику Альдауэру.

— Думаешь? — посветлела лицом Нишка, а потом огрызнулась. — Я не могу сидеть и сторожить ее, как привязанная! А ты мог бы и помочь, а не на дуэлях драться!..

— Это ваше дознание, — вернул я ей должок. — Вот и ищите пропажу. Пихлер наверняка вернулась в город для репетиции в театре. Завтра генеральная, если мне не изменяет память. А послезавтра юбилей императора, на котором "Винденские львицы" собирались выступить с новой постановкой.

— Поняла… — пробормотала девушка и стукнула кулаком себя в ладонь. — Ух, я ей устрою! Пусть только найдется.

Кровожадность девушки странным образом передалась и мне, когда я вспомнил, что натворил Лука. А может виной моему плохому настроению были озверелые комары, атакующие лицо и шею, и непонятно куда исчезнувший Лешуа.

Я прождал его на пирсе еще полчаса. Одна за другой от острова отчаливали лодки и маленькие ялики, а Дерек так и не появился. Тревога сделалась нешуточной. Куда он мог деться с острова, да еще и на костылях?

— Простите, любезный, — обратился я к лодочнику. — Вы не видели седовласого господина на костылях?

Испитое лицо лодочника ничего не выражало. Он равнодушно покачал головой.

В сгустившейся темноте искать Лешуа на острове было бесполезно. Оставалась надежда, что он все-таки уплыл в город, решив не ждать меня и не желая выпускать Милагрос из поля зрения. Я вернулся в гостиницу в сквернейшем расположении духа, искусанный комарами и терзаемый сомнениями. Что-то в моей версии исчезновения Ежении не сходилось, но я не мог понять, что именно. А еще в голове не укладывалось, что тихая Луиджиа была способна на такую подлость, как подложное письмо. И какую роль во всем этом сыграл Ежи?

Заспанный привратник встрепенулся, отрывая голову от стола и торопливо натягивая очки на переносицу.

— Фрон Лешуа уже вернулся? — спросил я его.

— Не было его… Он же с вами ушел?..

Я с досадой выругался про себя и направился к лестнице. Где его может носить?

— Фрон профессор, подождите! Пока вас не было, посыльный доставил ваш заказ из лавки часовщика…

Грег протянул мне знакомую коробочку с часами. Струящаяся тьма оникса и тихий шелест рубиновой россыпи некстати напомнили мне о безумице, вдруг окатив подозрением, что она могла приложить руку к последним событиям… А если письмо написала она, чтобы?.. Чтобы что? Бред! Я разозлился и захлопнул крышку. Привратник с надеждой сообщил, жадно глядя на коробочку:

— Мастер Гральфильхе просил передать, что его подарок возврату не подлежит. Если ваша возлюбленная его не примет, то можете… ммм… оставить его у меня, я найду ему применение…

— Ммм! — раздалось позади меня.

Настроение мгновенно сделалось хуже некуда. Почему этот балбес шляется где попало в такое время? Лука радостно бросился ко мне, улыбаясь от уха до уха и с интересом поглядывая на коробочку.

В его светлых глазах не было ни тени вины. Так смотрит и виляет хвостом щенок, изгрызший ремень и напрудивший в тапки хозяину, но продолжающий ластиться к руке. Я схватил паскудника за шиворот.

— Гаденыш! Тебе что было сказано, а? Ты почему отпустил Сигизмунда?

Мальчишка жалобно мычал, но я был слишком зол, волоча его за собой по лестнице. Впихнув Луку в номер, я потянулся за ремнем.

— Снимай штаны!

— Ммм!!! — дернулся он.

— Ты понимаешь, что юноша едва не погиб из-за тебя? Остолоп ты шкодливый! Драть тебя — не передрать!

Я изловил его, перекинул через колено и приспустил штаны, а после отходил для острастки несколько раз ремнем по заднице. Уже после первого удара и жалобного вскрика Луки мой гнев исчез. Глупо злиться на дурачка, когда сам виноват во всем, кругом виноват… Я отпустил его. Получивший свободу мальчишка торопливо подтянул штаны и отполз в угол, откуда всхлипывал, растирая задницу и затравленно поглядывая на меня. Я махнул рукой и принялся раздеваться.

— Ммм! — выкрикнул Лука из угла, сверкнув в темноте очками.

В их отблеске мне почудилось нечто угрожающее.

— Слушать надо, что тебе говорят. А то в следующий раз будет не ремень, а розги, — пригрозил я и, вспомнив приютское воспитание, мстительно добавил, — смоченные в соленой воде!

— Мммммм…

Лука шустро уполз в другую комнату и захлопнул за собой дверь. Я обессилено рухнул в постель. На прикроватной тумбочке стоял заботливо подготовленный слугой стакан молока с медом, правда, уже остывшего. Запоздалое раскаяние шевельнулось в душе. Я залпом выпил молоко и хотел было пойти извиниться перед мальчишкой, но свинцовая усталость накатила на меня тяжелой волной. Я всего на мгновение сомкнул глаза…

… а проснулся от обжигающей тяжести в груди. На мне верхом сидела безумица, играя перед лицом острым лезвием.

Я дернулся, и запястья резануло острой болью. Руки были разведены и крепко привязаны к спинке кровати. От ужаса перехватило дыхание, я открыл рот, чтобы позвать на помощь, но Хриз приложила палец к моим губам и прошипела:

— Только пикните, и Лешуа конец… — она сделала характерное движение, проведя себя ребром ладони по горлу.

Мысли лихорадочно заметались. Дерек пошел за Милагрос и угодил в ловушку? Безумица его похитила?

— Не смейте, — выдохнул я, мотнув головой, — не смейте его трогать!..

— Шшш… — она змеей изогнулась и достала с тумбочки… миску с помазком. — Не захотели по-хорошему… будет по-моему…

Я окаменел. Неужели она заявилась сюда для того, чтобы… побрить меня? Это же бред! Или сон? Один из тех жарких влажных кошмаров, тревожащих дух и иссушающих плоть запретным желанием? В лунном свете безумица казалась призрачным видением греха, заставляя сомневаться в собственном разуме…

Я повернул голову и скосил глаза. Запястья были надежно перевиты толстой веревкой. Я напряг мышцы так, что вздулись вены, но бесполезно. Хриз уверенным жестом взяла меня за подбородок и принялась намыливать его.

— Вы… ненормальная? — выплюнул я вместе с мыльной пеной. — Какое вам дело до моей щетины?..

Я осекся, потому что безумица похабно ухмыльнулась и поерзала на мне. Господи, на ней ведь надета моя рубашка, под которой… ничего нет…

— Вы все правильно поняли, господин инквизитор, — подмигнула она и мазнула пеной мне по носу. — Сначала побрею, потом буду насиловать. Долго и со вкусом. Пора возвращать долги…

В ее руке сверкнуло лезвие. Безумица сосредоточенно склонилась надо мной, откинув с плеча собранные в хвост волосы, и принялась брить. Я взбрыкнул и попытался спихнуть ее с себя. Хриз шлепнула меня по щеке.

— А ну тихо! А то побрею еще и там… — она кивнула себе за спину, и я похолодел. — А если проснется ваш слюнявый идиот, то придется и его… оприходовать…

Безумица глумливо ухмыльнулась и продолжила свое занятие. Я затих, прикрыв глаза и отчаянно пытаясь сообразить, что делать. Даже если проснется Лука, едва ли он поможет… только сам пострадает. Лешуа в соседнем номере нет, на этаже меня никто не услышит… Разве что докричаться до привратника? Но начни я орать, Хриз просто заткнет мне глотку кляпом и продолжит… А Лука и Лешуа? Имею ли я право рисковать их жизнями? Как же унизительно быть захваченным вот так, врасплох, в собственной кровати, не имея возможности позвать на помощь и дать отпор похотливой извращенке… Разум отказывался верить в происходящее. Должен быть выход!