— Ммм!

Я не успел опомниться, как спускавшийся по лестнице Лука перепрыгнул через три ступеньки и налетел на меня, повиснув на шее.

— П-п-плофессол!

Он задрал голову и лыбился мне с идиотским выражением на лице. Я даже засомневался. Актриса! Неужели можно так притворяться? Деревянной рукой я обнял ее за плечи и прижал к себе, мечтая придушить дрянь. Заболела челюсть от крепко стиснутых зубов.

— Я уже ухожу, Лука…

— Ммм!

Она не желала меня отпускать, уткнувшись в шею и тяжело сопя. А я пытался понять, неужели можно до такой степени утянуть грудь?.. Может, я сошел с ума? Вдруг ошибаюсь? А если взять и поцеловать ее? Вот что она сделает?

— Лука! — раздался резкий окрик позади меня. — Немедленно оставь профессора в покое! Я запрещаю тебе с ним общаться!

Подоспевший Рыбальски силой отцепил от меня сына и держал его за руку, глядя на меня.

— Всего хорошего, фрон Рыбальски, — церемонно поклонился я ему. — И напоминаю, что мне нужны два приглашения. Два. Для меня и моей дамы. Дамы сердца.

Я смотрел на хозяина дома, но успел уловить злобную гримаску, пробежавшую по лицу Луки. Улыбка обожания превратилась в ревнивый оскал. Последние сомнения отпали. Передо мной стояла Хриз.

Я сдержала порыв вцепиться Кысею в морду и расцарапать ее в кровь. Какая еще дама сердца? Пихлер нет. Кто тогда? Розалинда? Пусть только попробует с ней заявиться, и я их!..

— Сынок! — Рыбальски вовремя поймал меня за шиворот. — Иди наверх. А вас, фрон профессор, я не смею больше задерживать.

Выражение лица инквизитора мне не понравилось. Этот гаденыш мечтательно улыбался!

— Ммм! — дернулась я за ним, но он еще шире расплылся в улыбке и направился к выходу. И даже не обернулся!

— Все, все… Иди, Лука, иди. Там для Лу посылку доставили. Отнеси сестренке. Она обрадуется.

Я цапнула сверток и затопала по лестнице. Меня трясло от ярости. Ворвавшись в комнату Луиджии, я скомандовала ей подъем.

— Вставай, клуша! Подарочек тебе принесла.

Пока заспанная девчонка приводила себя в порядок, я металась по комнате, не находя места. Инквизитор что-то задумал. Почему он так рвется на этот прием? Неужели Лешуа проговорился?

— Примеряй! — я вытащила из свертка заказанные для нее хрустальные туфельки и выскочила из комнаты, направляясь на кухню.

Под предлогом подготовки незабываемого ужина, достойного самого императора, Лешуа был приглашен Шарлоттой погостить у нас в доме. Все свободное время он проводил на кухне, экспериментируя с десертами и пытаясь понять подвох моей задумки. Но я была спокойна. Едва ли ему известны подробности хитроумного отравления гаяшимского посла Нам Ли, кроме того, этот вариант был запасным. Повар колдовал над гаяшимскими персиками, чей переспевший аромат был одновременно и соленым, и сладким, придавая неповторимый вкус любому блюду.

— Вы говорили инквизитору что-нибудь о предстоящем ужине? — с порога спросила я.

Лешуа даже не поднял головы.

— Упомянул, что на званом вечере собираюсь признать Алису своей дочерью, — он виртуозно извлек косточку из персика, ухитрившись не повредить нежную кожицу.

— Зачем? — напустилась я на повара. — Хотите все испортить?

— Мне показалось, что вам… — он выдавил на персик фигурную полоску из взбитых сливок и полюбовался на результат, — что вам будет приятно видеть господина Тиффано на приеме. Я не прав?

Мерзавец поднял на меня взгляд и безмятежно улыбнулся. Я скрипнула зубами, выхватила у него персик и раздавила его в руке.

— То же самое случится с вами, если что-то пойдет не так! — и вытерла ладонь о его чистенький фартук.

Луиджиа стояла перед зеркалом в роскошном наряде из белого атласа, прижимая к груди хрустальные туфельки. Их по моему заказу изготовили в гильдии стекольщиков под чутким руководством лучшего башмачника города. А платье для завтрашнего ужина было сшито у придворной модистки за бешеные деньги. К счастью, Джеймс ни в чем не отказывал своей любимой дочурке.

— Ну и как я в них буду ходить? — растерянно обернулась ко мне девушка. — Они ведь… такие хрупкие…

Ее лицо после сна было слегка опухшим. Я с тревогой оглядела пока еще тонкую фигурку девушки и покачала головой.

— А тебе никто не говорит в них ходить. Они для танца. И соблазнения. Женская ножка, особенно такая изящная и маленькая, как у тебя, сводит мужчин с ума. И этим надо пользоваться. Ты же опять не уступила императору?

Лу вспыхнула румянцем и закусила губу, виновато склонив голову и опустив плечи.

— Стой ровно! — прикрикнула я на нее. — Нет, чем дольше мужчина тебя добивается, тем ценнее и слаще для него победа, но это не твой случай. Ты не можешь позволить себе долго водить его за нос. Время поджимает.

Я обняла Лу за плечи, стоя позади и глядя на ее смущенное отражение в зеркале.

— Подумай о своих детках. Им нужен отец.

— Я не хочу обманывать императора, — выдавила из себя Лу. — Он такой добрый… щедрый… обходительный… и смотрит на меня с таким восхищением, что я чувствую себя… как… как…

— Как на вершине мира? — подсказала я ей. — Верно. Поэтому надо ловить момент. Хотя странно. Почему он до сих пор не попытался тебя хотя бы облапать? Может, у него слабость по мужской части?.. Только смотреть и может?

— Ну зачем вы такое говорите! Госпожа, а вы ведь не собираетесь… — она замялась, — не собираетесь причинить Его Величеству… вред?

Я прищурилась, рассматривая девчонку в упор и пытаясь понять, откуда ветер дует. Она еще больше смутилась, но упрямо не опустила взгляд.

— Просто скажите, пообещайте мне! — потребовала она.

Вместо ответа я отобрала у нее одну туфельку и подняла ее, разглядывая хрупкое изящество на свет. Каблук был острым и тонким, словно ножка бокала.

— Ты станцуешь танец огня и предложишь Его Величеству выпить из твоей туфельки вина… кроваво-терпкого, горячего и сладкого вина… чтобы император захмелел… И выпьешь сама… чтобы избавить от ненужной стыдливости… И тогда наконец все произойдет… я надеюсь.

— Вы хотите его отравить?!?

Я бросила туфельку на кровать и схватила девчонку за шиворот, притянув к себе.

— Это тебе Лешуа обо мне сказок успел наплести?

Она съежилась и кивнула.

— Он говорит, что вы задумали что-то недоброе.

— Конечно! — вызверилась я. — Я же чудовище! Чудовище, только и мечтающее сожрать кого-нибудь на завтрак! А ты знаешь, он прав! Я сожру! Сожру этого клятого инквизитора! Вот он у меня где будет! — я сунула девчонке под нос кулак. — Пусть только посмеет заявиться на ужин с этой дурой Розалиндой!

— Но она же все равно там будет… с родителями… — испуганно пролепетала Лу.

— Что? Это точно? Хм… Тогда для кого этот вышкребок требовал второе приглашение?

— Я не знаю! Госпожа, не увиливайте! Вы мне не ответили! Пообещайте, что не будете вредить императору!

Я села на кровать и похлопала садиться рядом. Лу настороженно подошла и присела на краешек.

— Пообещаю, если ты пообещаешь, что завтра наконец уступишь и отдашься Его Величеству.

— Я не… Я не могу!

— Тогда… — я растянулась на постели, задумчиво выводя хрустальным каблуком на потолке воображаемый символ священной бесконечности. — Тогда мне придется отправиться вместо тебя.

— Но…

— И самой отдаться императору… Нет, он хорош, спору нет, но я же так люблю инквизитора… — я прижала туфельку к груди и делано всхлипнула, краем глаза следя за Лу. — Но ради твоих деток…

— Не надо! — не выдержала она. — Вы опять все врете!

— Если бы ты только знала, как я устала… — пробормотала я и всхлипнула еще громче. — Вот что он со мной сделал? Я пыталась его забыть, сбежать от него, избавиться от любовного наваждения, но оно вот здесь!

Я дернула на себе рубашку и застонала, прижимая ладонь к груди, где пульсировал символ.

— Словно рыбка, пойманная на крючок… Мне удалось вырваться, но крючок остался, понимаешь? И тянет, тянет!.. Так больно, что сил нет терпеть!.. И даже гордости уже не осталось. Ведь стоит инквизитору пальцем поманить, и я приползу послушной собачонкой! Только он не зовет… Я ему не нужна.