Я кивнул, жадно глотая голодную слюну, и сказал:

— У меня тоже есть мыслишка, офицер, где можно спрятать вашу приметную рыжую физиономию.

— С ума сошел?!? — воскликнули они оба, побагровевшая Нишка и ошарашенный Матий.

Переглянулись между собой, и началось.

— Я - порядочная девушка!.. Ноги его в моем доме не будет!..

— Да кому ты нужна, чудовище лысое!

— Оглобля тощая! Пшел вон!

— И пойду!.. Пошли, пушистик! Пока это лысое чудовище нас не сожрало!..

— Ах ты!.. Козел рыжий!.. — полезла она с кулаками.

— Дура бритая! — увернулся офицер.

— Хватит! — рявкнул я, и даже Велька с испуга дернулся. — Заткнитесь оба! Отечество в опасности, а они тут сопли разводят!

Сказал и сам себе поморщился. Удивительно, как благороднейшие слова могут испохабиться в устах лицемерной интриганки. Но отступать было поздно.

— Сейчас не время для обид, поэтому замолчите и слушайте меня. Здесь офицера никто искать не додумается…

— Вот уж точно! Кто к этой вообще сунется в здравом уме!..

— Офицер! Немедленно извинитесь перед госпожой инквизитором!

— Чего? — возмутился Матий.

Велька по моему знаку скрутил ему руку за спиной и встряхнул.

— Немедленно!

— Извини!.. — сквозь зубы процедил тот.

Нишка фыркнула.

— Не нужны мне его!..

— А теперь вы, госпожа Чорек! Извинитесь перед офицером!

— За что это?!?

— За козла. Извиняйтесь. Без его помощи мы не справимся с колдунами. Напомню, что это у вас из-под носа увели мастера Гральфильхе…

— А что я могла сделать? Они старика Альдауэра выкинули из собственного кабинета и…

— Довольно оправданий. Извиняйтесь. А потом мы спокойно сядем и обсудим дальнейшие планы.

— Извини… — буркнула Нишка, глядя мимо офицера и поджав губы.

— Вот и отлично. Есть у меня кое-какие соображения… Кстати, а есть что пожра… в смысле… чем перекусить?

С утра пораньше я рискнул наведаться в особняк Рыбальски, чтобы узнать у Лешуа последние новости. Убийство Рыбальски не давало мне покоя, чувство вины давило на плечи. В особняке застыла какая-то гнетущая тишина, нарушаемая лишь шумом дождя и раскатами грома снаружи. Казалось, дом вымер, не было слышно привычного тихого шуршания слуг, в саду ни души, даже управитель куда-то исчез. Разбежались они что ли все? Меня приняла затянутая в черное Шарлотта. Женщина держалась из последних сил, ее глаза покраснели, лицо осунулось и сделалось похожим на обтянутый кожей череп. От былого светского великолепия осталась лишь гордая осанка.

— Я пришел выразить соболезнования… — начал я и осекся.

Шарлотта поджала дрожащие губы и задрала подбородок вверх, неаристократично шмыгая носом.

— Спасибо, — выдавила она.

И я плюнул на все формальности.

— Фрона Рыбальски, — взял я ее за руку, — скажите, чем я могу помочь? Я слышал, что вашего сына…

— Сигизмунда арестовали!.. — сорвалась она и разрыдалась, некрасиво и горько, как человек, который сдерживал слезы всю жизнь, чтобы выплеснуть все и сразу.

Женские слезы всегда ставили меня в тупик. Я торопливо достал платок и протянул его Шарлотте со словами:

— Уверен, все обойдется. Разберутся, что он не убивал, и отпустят…

— Нет!..

— Что нет? Это он убил? — спросил я и пожалел.

Она накинулась на меня бешеной собакой.

— Это из-за вас!.. Это вы привели в дом бесцветных ублюдков! Одна убила императора, а второй моего мужа!..

Я похолодел.

— А пострадал мой сын! Его не отпустят, пока не найдут мерзавку! Она еще и фамильный камень стащила, вы подумайте, дрянь какая!.. Я же ее приняла!.. Ничего для нее не жалела, чтобы Джеймс мог гордиться этой уродкой на балу!.. Так она нам отплатила!..

Она рыдала и стучала меня костлявым кулаком по груди, поэтому не видела горькой улыбки на моем лице. Я преступно радовался тому, что Хриз в обличье Луки не арестовали, и при этом чувствовал себя подлецом. На слезы несчастной вниз спустился Лешуа вместе с Алисой. Девушка бросилась к Шарлотте и принялась ее утешать. Та накинулась и на нее, дав пощечину и обвинив во всех смертных грехах, но Алиса оказалась умнее. Она не ответила на оскорбления, а просто силой обняла свекровь и терпеливо стояла, снося поток упреков и гладя женщину по голове. А когда Шарлотта выдохлась, увела ее наверх, уговаривая поесть, словно маленького ребенка.

— Что здесь произошло? — осторожно спросил я, усаживаясь напротив Лешуа.

Тот смотрел на меня исподлобья и молчал. Вид у него тоже был осунувшийся.

— Господин Лешуа, хватит молчать, я все знаю, — без обиняков заявил я. — Знаю, что Хриз притворялась Лукой…

Он вздрогнул и отвел взгляд.

— Как погиб Рыбальски? Когда это произошло? Почему задержали Сигизмунда?

Очевидно, имя младшего Рыбальски оказывало чудесное воздействие на обитателей этого дома и развязывало им язык. Вот и Лешуа прорвало.

— Это из-за вас! Зачем вы ее раздразнили этой глупой выходкой на балу? Мало ей было убить императора! Так и Рыбальски ей чем-то не угодил!

— Напоминаю, что это вы ей подыгрывали и покрывали мерзавку, — холодно парировал я. — И к вашему сведению, к покушению на императора Хриз не имеет никакого отношения…

Я благоразумно промолчал о том, что это лишь потому, что у нее похоть пересилила жажду императорской крови.

— Да откуда вам вообще знать?

— Я знаю, потому что… провел с ней всю вчерашнюю ночь, — про Луиджию я решил умолчать. — Поэтому и спрашиваю, когда убили Рыбальски. С Хриз мы расстались утром, когда у ваших ворот уже стояли имперцы. Кстати, надеюсь, у вас хватило ума не раскрыть им личность Луки?

Лешуа растер пятерней лицо, пытаясь взбодриться, потом встряхнул головой.

— Конечно, нет! Рыбальски нашли утром в кабинете. Труп уже успел остыть. Кто-то… стукнул его по голове тяжелым подсвечником. Не понимаю тогда, кто! Если это не она, то кто?!? А камень кто украл? Куда делась Луиджия? Имперцы требовали выдать им девушку, обвинив ее в покушении на императора! Обыскали весь дом, размахивая приказом на изъятие фамильного рубина! Его тоже не нашли! И в конце концов забрали Сигизмунда… Что вообще происходит?..

Я подобрала заплечный мешок, выкинутый вчера — нет, целую вечность назад! — и побрела обратно к дому, подавив отчаянное желание оглянуться на Кысея. Надо было поторопиться и ускользнуть, пока не проснулись остальные обитатели особняка. На кухне все еще остро пахло шоколадом, и к горлу подкатила горечь. Почему мне опять приходится бежать, словно крыса, бросая всех? Прогнав дурные мысли, я направилась в кабинет хозяина дома, чтобы разжиться золотишком перед дорогой в никуда. Но там уже был сам Рыбальски. Мертвый. Он сидел за столом, уткнувшись лицом в бумаги, насквозь пропитавшиеся кровью.

А если это я его убила?.. Но когда бы я успела? Когда утром выходила на кухню сварить шоколад?.. И тут меня охватил ужас. А был ли Кыся? Вдруг его горячие ласки мне привиделись?.. Навоображала себе бог весть что, а сама устроила кровавые пляски на костях?.. А может, вообще всех поубивала, оттого в доме такая гнетущая тишина? Торопливо закатала штаны, провела рукой по колену. Вот синяк, вот порез на лодыжке от осколков зеркала, и сладко ноющее лоно мне не привиделось, и искусанные губы на месте. А если это Луиджиа? Девчонка вернулась сама не своя, пьяная, на ее платье были брызги крови. В комнате в самом деле стоял странный кисловато-хмельной запах, а пятна крови могли быть не императора, а Рыбальски.

На полу рядом со столом валялся тяжелый подсвечник. Я подошла ближе и нащупала давно угасший пульс на шее. Тело успело остыть, значит, убили давно. Мое внимание привлекли бумаги на столе, и я вытащила один из окровавленных листов. Завещание. Рыбальски хотел составить новое завещание. Однако текст обрывался на самом интересном месте, и было непонятно, кому Джеймс хотел оставить свое весьма немаленькое состояние.