На верхнем этаже раздался глухой грохот, как будто уронили что-то тяжелое. Профессор горестно вздохнул и втащил меня в дом.

— Это ужасно. Она оказалась чересчур деятельной особой. Нет, я понимаю, что госпожа Чорек испугана, но устраивать ловушки в доме — это уже перебор…

— Ловушки? — я в растерянности огляделся по сторонам, и до меня наконец дошло, что было не так. Дом был залит светом. Темное и неухоженное жилище при свете многочисленных светильников выглядело удивительно жалким, безжалостно выставленным на всеобщее обозрение пыльными углами, рассохшимися половицами и потрепанной мебелью.

— Весь день вчера стучала… Навесила новых замков, расставила везде светильники и охоронки… Я теперь ночью по собственному дому опасаюсь ходить, вчера в темноте споткнулся о растяжку и чуть с лестницы не полетел… Сейчас крышу чинит… Никакие увещевания не работают, она не хочет слышать разумных доводов. Поговори ты с ней, может, убедишь, что ее надежно охраняют… и что нет нужды разносить мой дом в пух и прах…

Я высунулся в окно и задрал голову. Нишка сидела на крыше и остервенело отдирала старую черепицу, обнажая перекрытия. Под окном в сугробе уже скопилась внушительная куча осколков.

— Инквизитор Чорек, доброе утро. Спуститесь, пожалуйста.

— Мне некогда, — огрызнулась она и ударила молотком по еще одному ряду черепицы, брызнувшей осколками.

— Я хочу поговорить о Сером Ангеле и… крете Хризштайн.

Нишка вздрогнула и промазала, больно заехав себе по пальцам. Она скривилась и затрясла рукой:

— Что с ней?

— Спуститесь, пожалуйста.

— Мне некогда, — она упрямо надвинула на лоб вязаную шапочку и продолжила свое занятие.

— Мне нужно знать, что вам сказала Лидия. Про Серого Ангела.

— У нее спроси.

— Почему вы решили, что крета Хризштайн подверглась насилию с его стороны? Она сама вам так сказала?

Нишка уставилась на меня, как на демонское отродье, потом крякнула, стиснула в руке молоток и полезла спускаться. Она наступала на меня, воинственно задирая голову и стараясь казаться выше.

— Слышь, ты! У тебя сейчас хватает наглости делать вид, что ничего не знаешь?

— Не знаю чего? — придержал я ее за плечо.

Она скинула мою руку и ткнула меня пальцем в грудь.

— Этот ушлепок измывался над ней, а ты даже пальцем не пошевелил, чтобы его поймать! Неженка малеванная!

— Я все-таки хотел бы уточнить, что именно вам сказала Лидия. Дословно.

— Что этот мерзавец ее обесчестил! Но я сама его поймаю и яйца оторву! Так и передай своему напарничку. А будет здесь умного строить…

— Напарнику? Офицер Матий был у вас?

— … на пару с ним огребет!

— Вы ему сказали о… Лидии?

— Я что, дура? Я с ним вообще отказалась говорить в таком тоне!

Двойная колоннада дворцового перехода казалась бесконечной. Я торопливо шел по ней, пряча лицо от обжигающего ветра и понимая, что непростительно опоздал на встречу с советником. На полдень было назначено оперативное совещание, и я решил, что успею еще решить дела по текущему дознанию. Я заехал в "Золотую лисицу" и застрял там. Шулер Тихоня или господин Тихий, как его почтительно называл владелец игорного дома, оказался в списках гостей на поминальном вечере, где умерла Марина Остронег. Он же значился среди приятелей Мирчева и Витора. Однако господин Дрозд наотрез отказался сообщать мне, где можно найти Тихоню, убеждая, что не помнит, и намекая, что если я открою заведение, то это поможет освежить его память. Кроме прочего, в списках посетителей значился и вояжич Арметино.

— Где вас носит, господин Тиффано? — советник холодно взглянул на меня. — Я был о вас лучшего мнения.

— Простите меня, — покаянно склонил я голову. — Дела дознания по колдуну…

— Сейчас нет ничего важнее спасения вояжича. Садитесь.

В комнате уже был мрачный и взъерошенный офицер Матий и кардинал Яжинский.

— Таким образом, удалось установить, что вояжич вез деньги для покупки раба в "Храме наслаждений", – продолжил свой доклад офицер. — Однако невольник Луи, пятнадцати лет от роду, был накануне похищен из борделя. Хозяйка "Храма наслаждений", тем не менее, продала исчезнувшего раба, после чего случился скандал. Вояжич требовал выдать его собственность…

— Невольник Луи? — холодок ужаса пополз по спине ледяной струйкой пота. — Зачем вояжичу был нужен малычишка?

Офицер недовольно покосился на меня и вздохнул:

— Вы были правы, господин Тиффано. Вояжич Арметино действительно был пациентом профессора Камилли…

Кардинал Яжинский скривился так, словно раскусил горький лимон.

— И после излечения у него обнаружились… нездоровые пристрастия, — офицер фамильярно подмигнул мне и продолжил, сохраняя невозмутимость, — поэтому он стал частым клиентом борделя. Луи был одним из его любимцев.

Я стиснул кулаки и застыл, мучительно соображая. Ивер мог явиться в дом к Лешуа за невольником, встретить там Лидию или… Серого Ангела… Но стоп, откуда он мог узнать, где Луи?

— Последним мальчишку заказывал некий господин Ик Чен из гаяшимского посольства. Поэтому логично предположить, что вояжич мог поехать в посольство и попытаться встретиться с ним, чтобы узнать о судьбе невольника. Однако гаяшимцы наотрез отказались со мной разговаривать…

Я поймал на себе пристальный взгляд кардинала. Он уже понял, кто заказывал невольника и зачем.

Просто удивительно, как небольшая недомолвка тянет за собой лавину лжи, погребая всех окружающих.

Приходится врать снова и снова…

— Инквизитор Тиффано?.. — вопросительно произнес кардинал.

— Да, монсеньор, — тяжело вздохнул я. — Осмелюсь предположить, что невольник Луи был тем самым, которого ко мне подослали в посольстве, чтобы подставить.

— ежик шишканутый! — не удержался от крепкого словца офицер и тут же извинился, — простите, простите. И где он теперь?

— Понятия не имею. Он сбежал после того, как я его разоблачил. Однако меня больше беспокоит другое.

Мне удалось переключить их внимание, поэтому я внутренне подобрался и дальше говорил, взвешивая каждое слово.

— Давайте мыслить логически. Какие мотивы у Серого Ангела? Что он хочет? Я имел несчастье пересекаться с ним в Кльечи, поэтому могу вас заверить, он ничего не делает просто так. Но сейчас я в замешательстве. Если предположить, что он действительно воспылал страстью к госпоже Чорек…

Офицер Матий недоверчиво хмыкнул.

— … то почему он не похитил ее? Согласитесь, выкрасть ее из госпиталя было намного проще, чем похищать вояжича. Далее. Предположим, что инквизитор Чорек или просто приятное дополнение к его забавам, или же вовсе отвлекающий ход. Тогда зачем он похитил вояжича?

— Маразум кошачий! — опять не выдержал офицер. — Что тут неясного? Ради выкупа, конечно!

— Ради выкупа? Какого выкупа? Рецепта? Не смешите меня. Зачем он ему?

— Господин Тиффано, — вмешался советник. — Вы, очевидно, не представляете истинной ценности рецепта "Поцелуя Единого". Великому князю уже предлагали его продать, в том числе и восточный хан, который был готов отдать за него часть спорных земель на границе.

— Хорошо… — медленно проговорил я. — Тогда объясните мне, почему надо красть вояжича? Почему не похитить того, у кого этот рецепт точно есть? Самого повара? Я не думаю, что Орфуа…

Я осекся и тяжело сглотнул.

— Чжон Орфуа. Чжон. Он полукровка?

— Да, — насмешливо кивнул советник. — Гаяшимский посол даже осмелился обвинить его в краже рецепта, утверждая, что "Поцелуй Единого" придумали в их стране.

— Но все равно… В чем смысл? Повара похитить легче, чем вояжича!

— Ваши рассуждения не лишены логики, однако… Предложите свою версию, если уж начали.

— Я думаю, что Серый Ангел отвлекает наше внимание от чего-то более ужасного. Он мог бы шантажировать вояжича тем, что было в тех дневниках, однако вместо этого похитил его. Зачем? Да и что ему делать с рецептом? Кому он его мог бы продать? Гаяшимцам? Слишком сложно, неоправданно сложно… А кража вилки из хранилища? Чтобы потом вернуть ее нам, наколов на нее палец? Мерзавец, конечно, склонен к театральным жестам, но не настолько же, чтоб так бездумно рисковать. А если… — я осекся. — Господи… Вояжич… мужеложец… как и Гук Чин… Он бывал в "Золотой лисице"… А трое из пациентов профессора стали… колдунами… Тогда… Серый Ангел мог решить, что Арметино и был тем колдуном, который…