— Что за поцелуй Единого? Вы о чем? — опять забеспокоился Кысей.

— На прошлом кулинарном состязании господин Орфуа представил новое блюдо "Поцелуй Единого"…

— Что за святотатство… — промычал инквизитор, уплетая хрустящий десерт.

— Ну почему же? Верховному канонику Кириллу очень понравилось, и он объявил лакомство достойным княжьего двора. Мне недавно удалось его отведать на дне рождения Ивера…

— Ивера? Неужели того самого Ивера Арметино, который по слухам…

— Мы не будем здесь обсуждать слухи, — не выдержал Кысей, подвигая мне тарелку с палочками. — Лучше попробуйте десерт, госпожа Хризштайн.

— Господин Арметино оправился от своего душевного недуга и оказался таким приятным собеседником…

Мы с ним подружились, хотя раньше он был таким нелюдимым…

— На что же похож вкус этого загадочного блюда? Столько о нем слышала… — я так и не смогла заставить себя попробовать палочки, подвинув тарелку обратно к нервно жующему Кысею.

Княжна даже зажмурилась от удовольствия, вспоминая.

— Оно удивительно сладкое и тающее во рту, обжигающее мятной свежестью и горечью ванили, одновременно нежное, словно парное молоко, словно…

— Поцелуй любимого? — подсказала я ей, и инквизитор поперхнулся.

— Наверное… — мечтательно улыбнулась княжна.

— Почему наверное? Неужели вы на помолвке не поцеловались с воягом? Вам же есть с чем сравнива разве нет?

Юлия мгновенно зарделась и смутилась, а инквизитор метнул на меня взбешенный взгляд и заявил:

— Сиятельная княжна, прошу вас, не обращайте внимания на неуместные шутки креты Хризштайн. С просто стесняется просить вас о милости…

— Какой же?

— Все эти разговоры о кулинарных изысках преследуют одну цель — она хочет быть представленной двору, ошибочно полагая, что ей это как-то поможет выиграть в изморозном состязании поваров.

— О, — протянула княжна в восхищении, — правда? Как я вам завидую, крета Хризштайн.

— Завидуете? Чему?

— Вашей смелости пойти за своей мечтой вопреки всему, смелости побороться наравне с мужчинами в этом состязании, чтобы воплотить ее… Конечно же, можете на меня рассчитывать! Я представлю вас двору…

— Не позволяйте себя обмануть, сиятельная княжна, — опять влез инквизитор. — Госпожа Хризштайн мечт; об этом вовсе не всю жизнь, а последние несколько дней. И готовить она не ум…

Я со всей дури наступила ему на ногу каблуком, Кысей охнул от боли и заткнулся.

— Увы, сиятельная княжна, он прав, — потупилась я. — Я непостоянна в своих желаниях, но всегда добиваюсь желаемого. Поэтому буду безмерно признательна, если вы представите меня великому князю… А если мне когда-нибудь будет позволено отведать "Поцелуй Единого", то я буду самым счастливым человеком…

— А как же мечта всей жизни? Она у вас есть, крета Хризштайн? О чем вы мечтаете?

Вопрос девчонки застал меня врасплох. Не скажу же я, что именно сейчас, в эту минуту, мечтаю вцепиться ей в глотку…

— Я? Хм… Даже и не знаю… Хотя… Я бы хотела найти Источник.

— Какой источник?

— Источник всего сущего, тот самый, из легенды. Ну неужели господин Тиффано упустил эту историю из вашего образования? На него совсем не похоже…

— Ох, я поняла… Но разве он существует? Это же легенда… И зачем? Что бы вы с ним делали, если бы нашли?

Я перегнулась через стол и поманила ее к себе пальцем. Юлия завороженно подалась ко мне, и я прошептала с оглядкой на инквизитора:

— Я бы стала властелином мира…

Княжна прыснула со смеху, а инквизитор мрачно захрустел последней палочкой.

После душного дворца вдохнуть полной грудью свежий морозный воздух в парке было истинным наслаждением. Если бы еще только не видеть этой кислой физиономии, угрожающе нависшей надо мной.

— Зачем вы постоянно донимали княжну вопросами о вояге Густаве? Что у вас за интерес?

— Господин инквизитор…

— Я не позволю вам манипулировать Юлей, так и знайте.

— Ну что вы…

— Откуда вы на самом деле родом? Какое вам дело до северного вояга? Признавайтесь! Кем вы ему приходитесь? Говорите!

К счастью, в этот момент Кысей встряхнул меня, поэтому не заметил, как я вздрогнула.

— Во-первых, прекратите меня трясти, — я выпуталась из его хватки. — А во-вторых, господин Тиффано, мне сложно отказать себе в удовольствии лицезреть, как вы ревнуете свою ненаглядную воспитанницу к этому воягу… У вас лицо перекашивалось каждый раз, когда она…

— Замолчите! Вы будете рассказывать мне, что с западного побережья? Не смешите! Эти светлые волосы, — он накрутил на палец локон, выбившийся из-под моей шляпки, — светлые глаза и кожа… Вы северянка! И ваш интерес к воягу…

— Возможно, у меня в роду и были выходцы с северных земель… Мой батюшка, знаете ли, не отличался словоохотливостью, совсем напротив…

— Ну конечно… И вы, совершенно случайно, хорошо осведомлены о том, что вояг Густав недавно потерял семью, хотя новости об этом не распространялись!

— Я вела дела купцов в Кльечи, если вы забыли. Его жена и сын погибли в страшном кораблекрушении, о котором много судачили в Торговой гильдии…

Кысей смешался, но подозрение все равно красноречиво отражалось на его лице. Выучила на свою голову, называется… Тоже мне, звезда церковного сыска. Надо было срочно отвлечь его.

— А что касается княжны, господин инквизитор, то думаю, мы с ней подружимся. У нас так много общего…

Мы обе скоро выйдем замуж… Кстати, вы не откажете в любезности провести церемонию моего бракосочетания? Вы были так восхитительно серьезны на венчании Пионы, что я…

— Хватит этих сказок. Можете и дальше разыгрывать этот нелепый спектакль с замужеством, но даже близко не смейте приближаться к Юле. Займитесь поиском реликвии и отправляйтесь уже в монастырь, как вам и поручено! И помните, я с вас глаз не спущу.

Кысей развернулся и, прихрамывая, пошел прочь. Мне вдруг стало обидно, что он не поверил, что не ревнует меня, что думает только об этой глупой девчонке.

— Скажите, а в монастырь меня пустят? Я ведь согрешила… В пост ведь нельзя предаваться плотским утехам… хотя с другой стороны, я ведь с будущим мужем, так что это и не совсем грех? Или все-таки грех?

Он замер, потом обернулся ко мне и зло прищурился.

— Любые сношения до свадьбы осуждаются Святым Престолом и считаются грехом, вне зависимости от того, пост или нет.

— Фу, как грубо… Сношения… — я мечтательно закрыла глаза и сказала, подражая княжне, — Дерек целуется так нежно и сладко, а его объятия обжигают… У него такие…

— Прекратите! Хватит уже паясничать, — он опять оказался рядом, глядя на меня с жалостью. — Вы так жалки в своем вранье…

— Почему сразу вранье?

— Потому что я вам не верю. Вы бы не смотрели на меня так жадно, когда я вернулся без мантии, если бы и в самом деле… были с господином Лешуа…

— Господин инквизитор, — за насмешкой в голосе я скрыла злость, — то, что я насытилась основным блюдом, вовсе не означает, что мне надо отказаться от десерта… Вы такой сладкий, что…

Кысей отшатнулся от меня, по его лицу пробежала тень сомнения, но потом он уверенно встряхнул головой и заявил:

— Все равно не верю, — секундная пауза. — С господином Лешуа год назад случился досадный несчастный случай — он опрокинул на себя кипяток во время готовки, сильно обжег грудь с одной стороны. Если вы и в самом деле были с ним, то не могли этого не заметить.

— Шрамы только украшают мужчину…

— С какой стороны ожог, госпожа Хризштайн? Ну же?

— С правой, — без колебаний ответила я.

Кысей брезгливо поджал губы, покачал головой, молча развернулся и ушел. Я не могла ошибиться в ответе, потому что всегда угадывала. Мне даже в карты везло так, что можно было смело обходиться без жульничества, чему неимоверно поражался атаман Шушье. Я была уверена, что угадала и в этот раз, но…

Мне не удалось почувствовать ревность Кысея, только брезгливое отвращение… Почему он перестал меня ревновать?