Лидия уставилась на меня с очень странным выражением, потом толкнула на стул и спросила, нависнув надо мной с чадящей сковородкой в руках:
— Вы ведь не обедали, правда? Тогда сейчас будете пробовать.
— Что пробовать?
Лидия отставила сковородку, недрогнувшей рукой смахнула всю грязную посуду со стола прямо на пол и заметалась, расставляя новую. Осколки под ее каблуками противно скрипели.
— Я весь день корячилась, а этот мерзавец даже пробовать отказался и смылся. Но ничего, ничего… – бормотала она себе под нос, выставляя передо мной чистые тарелки и столовые приборы. — Я им всем докажу… Тоже мне, большая наука!
— Где Лешуа? — попробовал я вклиниться в ее внутренний монолог.
— А, уехал за приправами! Бросил и сбежал, — неожиданно жалобно ответила Лидия, наливая в глубокую тарелку какую-то бурду буро-желтого цвета и украшая ее усохшим листиком зелени и щедрой россыпью тыквенных семечек, а потом подвигая ко мне. — Ешьте.
— Спасибо, но я не голоден, — отодвинул я тарелку. — Я получил ответ от княжны Юлии, если вам интересно.
— Ешьте, — процедила Лидия сквозь зубы и воткнула ложку в загадочную массу на тарелке.
— Что это? — вздохнул я. — И к чему эта ваша блажь с состязанием? Вы и так попадете ко двору, вас представит сама княжна…
— Заткнитесь и жрите! — рявкнула Лидия.
— Хотя подобная грубость в поведении едва ли будет способствовать…
Лидия зачерпнула ложкой свою бурду и угрожающе нависла с ней надо мной.
— Что это? — я неохотно забрал у нее ложку и принюхался. Пахло странно.
— Тыквенный суп. На первое в сытном зимнем обеде. Ешьте!
Я аккуратно подцепил семечку с ложки и отправил в рот.
— Все ешьте!
Я проглотил содержимое ложки и поперхнулся от обжигающего вкуса. Небо и язык казались объятыми пламенем.
— Демон, дайте что-нибудь запить! Что за приправы вы сюда всыпали?
Лидия нахмурилась и неохотно налила мне воды из кувшина.
— Имбирь, корица, мускатный орех и немного красного перца.
— Немного? Это невозможно есть. Хватит уже. Вам все равно нельзя участвовать в состязании, вы можете попасть на глаза послу. Заканчивайте заниматься глупостями и отправляйтесь в монастырь…
— Я сама решу, что мне делать.
Она обиженно повернулась ко мне спиной и опять загремела посудой. Я тяжело вздохнул.
— Как вам вообще могло придти в голову заявиться сюда? Что вы задумали? Кстати, откуда вы знаете гаяшимский? И что вы сказали послу?
— Слишком много вопросов, господин инквизитор. А за едой положено молчать, — и Лидия развернулась ко мне с новой тарелкой. Желудок мучительно сжался при виде ее содержимого. Тонкие темные кусочки непонятного происхождения были залиты светлой жидкостью, почти плавая в ней, и украшены странными прозрачными лепестками.
— Что это?
— Бэмшин, на второе. Национальная гаяшимская кухня. Пробуйте.
— И что это значит по-нашему?
— Скажу, как попробуете.
— Послушайте, почему бы вам…
— И скажу, откуда знаю гаяшимский. Не задерживайте процесс, вас еще ждут салат и десерт.
Господи, ну на кой ляд я ляпнул ей, что она не умеет готовить, и подначивал на кулинарные подвиги? Я принял из ее рук вилку с загадочным кусочком и решительно отправил его в рот. Горечь соуса не позволила сразу распознать, что я пытаюсь разжевать… мясо, жесткое, как подошва, еще и подгоревшее.
Я возмущенно выплюнул его.
— Сейчас пост! Какого демона вы подсунули мне мясо! Тьфу!
— Я проверила, мясо ползучих гадов не считается скоромной пищей.
— Что?!? — я едва сдержал рвотный позыв. — Отравить меня решили?
— Не мелите чушь. Яд змеи содержится в клыках, а не в мясе. Нежное мясо гремучей змеи, поджаренное на углях, с пряным шафрановым соусом и засахаренными лепестками хризантемы. Я полночи с ним провозилась. Вы плохо распробовали, вам должно понравиться…
— Нежное?!? Идите к демону! Сами ешьте эту сожженную подошву!
Я отодвинул от себя тарелку и встал, и Лидия растерянно спросила:
— Вам совсем не понравилось "Змеиное варенье"? Оно подгорело? Оно должно быть горько-сладким и нежным, тающим во рту и… — она села напротив меня за стол, склонив голову на руки и запустив пальцы в волосы. — Почему не получилось, почему?
На ее тонких покрасневших пальцах были заметны порезы и ожоги, а к запястью прилипла яичная скорлупа. Мне вдруг стало неловко за собственную грубость. Я сел рядом с Лидией и взял ее за запястье, смахивая с него скорлупу.
— Простите меня, оно вкусное, я уверен, просто… просто я не могу заставить себя съесть змею, не обижайтесь…
Она подняла на меня несчастные глаза, и у меня дрогнуло сердце от плескавшейся в них обиды.
— Тень тоже отказалась его есть… Я же все сделала по рецепту, почему никому не нравится?
— Какому рецепту? — мягко спросил я. выпутывая из ее волос петрушку и пытаясь оттереть с носа яичный желток, который успел застыть и не стирался. — Откуда вы знаете гаяшимскую кухню и язык?
Лидия чуть отодвинулась от меня.
— Старшая жена хана Матушка Ген готовила это блюдо для своего супруга. Ему нравилось, между прочим!
Очень полезно для поддержания мужской силы…
— Вот зачем вы опять врете? В сказки о гареме могла поверить разве что Пиона… У вас нет невольничьего клейма, я же помню…
— Помнит он… — Лидия отмахнулась от меня и встала. — Мой покойный батюшка вел дела с гаяшимцами, вот пришлось язык и выучить.
— Без учителя? Верится с трудом…
— Вы забыли, что у меня абсолютная память? — она опять завозилась возле печи, гремя крышками и кастрюльками.
— Кстати, а откуда родом ваш батюшка? — как бы мимоходом поинтересовался я, наблюдая за ее реакцией.
— Какое вам дело?
— Интересно, где такие берутся…
— Ешьте, — проигнорировала Лидия вопрос, плюхая передо мной новое блюдо. Неприглядные куски кошмарного багрового окраса плавали в масле и были пересыпаны листиками петрушки и кунжутом.
— Что это? — обреченно вздохнул я, подбирая вилку. — Надеюсь, не мясо какой-нибудь экзотической твари.
И ответьте на мой вопрос.
— Господин Гаврош Хризштайн родом с запада, городок на побережье Окорчемского пролива.
Я мужественно давился полусырой свеклой, жирной от масла и пересоленной. Лидия не сводила с меня хмурого взгляда. И я опять не поверил ее словам. Светлые волосы, чересчур белая кожа и серые глаза безошибочно выдавали в ней примесь северной крови, разве что северяне обычно были более крупными.
— Отчего же вы так всполошились, услышав про северного вояга?
Ее глаза враз потемнели, но на лице не дрогнул ни один мускул.
— Вам понравилось, господин инквизитор?
— Ну… немного пересолено, а так ничего… — уклончиво ответил я и попытался пошутить, — должно быть, вы влюбились, раз столько соли…
— Конечно, — без тени улыбки ответила Лидия. — Как можно не влюбиться в такого мужественного, благородного, красивого и бесстрашного… как вояг Густав.
Я поперхнулся чересчур соленым куском свеклы и закашлялся. Лидия рассеяно похлопала меня по спине, помогая освободиться от застрявшего в горле куска.
— Стыдно о нем не знать, господин инквизитор. Это ведь тот самый вояг, который избавил северные земли от страшной колдуньи Ланстикун. Тот самый вояг, который огнем и мечом выжег крохотное вояжество, где эта паскуда творила свои страшные заклятья. Тот самый вояг, который уничтожил весь проклятый род этой дряни. Тот самый…
— Проклятый? — зацепился я за это слово. — Неужели тот самый род из легенды о Шестом?
— Вас еще ждет десерт, — она как будто очнулась от забытья и опять завозилась возле печи. Я тщательно обдумывал, какой вопрос задать следующим. При условии дегустации ее кулинарных шедевров от Лидии можно было наверняка получить ответ, пусть даже и лживый, однако дающий полезную пищу для размышлений.
— Куда вы дели невольника из посольства? — решился я, с сожалением отвергая все прочие вопросы, коих было немеряно, и разглядывая яблочные дольки, густо залитые медом. — И что это?
