Да какая, к демону, разница? Если я останусь в живых после мести Густаву, то непременно найду Источник, а вот тогда… Я зло ухмыльнулась собственному отражению. Тогда я уничтожу Святой Престол и всех его лицемерных служителей. Кроме одного. Этот сладкий святоша станет моей послушной игрушкой. Но это потом, а пока надо выбросить эти глупости из головы и сосредоточиться на предстоящих делах в столице. Мне опять нужны деньги. Много денег. Дорога в северные земли неблизкая.
В дверь постучали, нервно и коротко, потом тут же еще раз. Если этот болван опять примчался устраивать мне сцены ревности, Единый видит, убью!.. Я рывком распахнула дверь. На пороге топтался лекарь Мунс, который тут же отодвинул меня в сторону, вошел в каюту и рухнул в кресло.
— Госпожа Хризштайн, вы мне кажетесь единственной благоразумной женщиной, способной повлиять на господина инквизитора, — зачастил он. — Прошу вас, вмешайтесь.
Я неприязненно разглядывала лекаря, даже не подумав ответить. Он вскочил с места и заметался по комнате, спотыкаясь о разбросанные по полу вещи. Пришлось выхватывать накидку прямо у него из-под ног.
— Покиньте мою каюту, господин Мунс. Я не собираюсь влиять на господина инквизитора. Сами уж как-нибудь.
— Я в долгу не останусь. Его пристальное внимание к моему слуге меня беспокоит. Он собрался предъявить ему какие-то смехотворные обвинения… Умоляю, да скажите же ему, что Гвидо до вас нет никакого дела… Его ревность смешна!..
— Мне вовсе не до смеха, — отрезала я хмуро. — А в золотом эквиваленте, как именно вы не останетесь в долгу, господин Мунс?
— Сто золотых?
— А вот это уже смешно…
— Сто пятьдесят. Без ножа режете. Но прошу вас…
— Золото вперед, — оборвала я его, хотя можно было выторговать и больше. Но у меня разболелась голова, а нос опять заложило. По крайней мере, хватит на приличную комнату в столице. — Пришлите ко мне Гвидо с деньгами, а инквизитору шепните, что тот у меня. Можете сами присутствовать, если интересно. И постарайтесь успеть до ужина, а то потом это будет несколько затруднительно…
Я пересчитала и ссыпала монеты в мешочек, после чего вымученно улыбнулась Гвидо.
— Садись. Да не волнуйся так, господин инквизитор довольно сентиментален и…
Договорить я не успела, в незапертую каюту ворвался Кысей. Он застыл на месте, а его обжигающая ревность захлестнула меня ядовитой горечью.
— Как мило, что вы зашли, господин инквизитор. Вам не придется позориться при всех в кают-компании.
— Что ж, — зло процедил он, — как пожелаете. Я арестую Серого Ангела здесь и сейчас.
Я подошла к несчастному Гвидо, съежившемуся в кресле, и потрепала его по щеке.
— А он действительно очень красив…
Инквизитор перехватил мою руку и оттолкнул меня от парня, а сам за шиворот вздернул его и заломил ему руку за спину.
— Гвидо Петерс, вы арестованы по подозрению…
В дверях застыл подоспевший господин Мунс.
— Не торопитесь, — оборвала я инквизитора. — Вообще не понимаю, как можно быть таким слепым.
Я втянула лекаря в каюту и захлопнула дверь. Лишние свидетели мне ни к чему.
— Откройте дверь, госпожа Хризштайн.
— Отпустите Гвидо и внимательно на него посмотрите. Очень внимательно. Вам ничего не кажется странным? Ну чему-то же вас в Академии учили полезному, кроме замшелых легенд?
— Я не собираюсь…
Увы, Кысей уже закусил удила и ослеп в своей глупой ревности. Я скрестила руки на груди и глубоко вздохнула. Затылок немилосердно ныл.
— Господин инквизитор, контрабанда, живая контрабанда прямо у вас перед носом. Вас не удивляет, что Гвидо постоянно молчит? Даже сейчас? Вас не насторожил его жест, когда он поправлял прядь волос? Вас не смущает его хрупкое телосложение, нежная кожа и слишком красивое лицо? Господи, ну ладно, разрешаю, потрогайте его за грудь, в конце концов, и убедитесь уже, что Гвидо — девушка.
— Что? — инквизитор ошеломленно перевел взгляд с меня на свою пленницу и ослабил захват. Девушка вырвалась от него и закрыла лицо руками, всхлипывая.
— Госпожа Хризштайн, мы же так не договаривались, — горестно простонал лекарь.
— Да надоели вы мне все, — раздраженно ответила я. — Господина инквизитора интересует Серый Ангел, а не ваши тайные делишки.
— Но почему?.. — Кысей подошел к девушке и отвел ей руки от лица, подняв за подбородок голову. — Ответьте, почему?
— Мои родители хотели отдать меня замуж, — у нее оказался нежный голосок, как раз такой, какой и должен быть у невинной девы. — За богатого старика… Я не хочу… Бежать было единственным выходом… Пожалуйста, не выдавайте нас… Господин Мунс ни в чем не виноват…
— Но как же… Кто ваши родители? Как вы решились плыть в столицу одна?
— Я не одна, мне помог дядя Марцель. Он уговорил господина Мунса и…
— Купец Ковач? — удивленно выдохнул инквизитор и почему-то оглянулся на меня, словно я имела к этому какое-то отношение. — Теперь мне все понятно…
Он так и не убрал руки с ее плеча, и меня это начало раздражать. Невинная дева с красивым личиком и в беде — все, как и заказывала, только одна незадача, что это не я… К демону его! Мне надоели эти сопли, я подошла и оттеснила инквизитора от нее, подтолкнув его к двери.
— Господин Тиффано, если вам все понятно, идите уже к себе.
Он отстранил мою руку и упрямо застыл возле двери.
— Господин Мунс и… Как вас зовут?
— Гвендолин. Гвендолин Ковач.
— Ну да, как же я не догадался…
— Уберитесь уже из моей каюты! — не выдержала я.
Кысей даже ухом не повел.
— Вы можете идти. Я зайду к вашему дяде и только после разговора с ним приму решение, что с вами делать, — он перевел взгляд на меня и прищурился. — А с госпожой Хризштайн у нас будет отдельный разговор.
— Разговора у нас не будет. Не доводите меня до рукоприкладства, господин инквизитор, — раздраженно сказала я, провожая взглядом лекаря и девицу и с досадой понимая, что прогадала с ценой. Уж купец Ковач мог бы расщедриться ради любимой племянницы. — С расцарапанной рожей ваши шансы очаровать эту новоявленную красотку резко снизятся…
— Забавно… — протянул он, настолько явственно копируя мои интонации, что я возмущенно зашипела.
— Ничего забавного в сломанном носе не будет, уверяю вас!
— Теперь я уверен, что Серого Ангела на борту нет, и вы вовсе не влюблены в него. Осмелюсь предположить, что он имеет на вас некое влияние, возможно, шантажирует.
Я пыталась растереть ноющие виски, несмотря на бесполезность этого занятия. Беспомощная обида душила меня изнутри
— Осмелюсь предположить, — через силу передразнила я его, — что вы не имеете на меня никакого влияния, а потому ревнуете к более удачливому сопернику. Чего стоит одно ваше эффектное появление у меня в каюте…
— Да-да, — покладисто согласился он, — именно поэтому вы воображаете неприличное с моим участием, а не с его. А уж про ваши ревнивые выходки я вообще молчу.
— Вот и молчите, и так же молча убирайтесь отсюда, — я шмыгнула носом, чувствуя, как позорно слезятся глаза.
Кысей вдруг склонился ко мне и отвел прядь с лица.
— У вас опять насморк? — возмущенно спросил он, как будто я нарочно. — Я же сказал Тени промывать нос морской водой шесть раз в сутки. Это так сложно?
Я стряхнула его руку со лба и потянула за край мантии с демонстративным намерением высморкаться в нее.
— Прекратите. Не заставляйте меня лично этим заняться. Уверяю вас, я смогу с вами справиться и промыть нос. А сейчас… Сейчас с вами бесполезно говорить. У вас в голове одни сопли, — Кысей обидно постучал меня по лбу костяшками пальцев, и только нахлынувшая усталость помешала мне сломать ему запястье. — Завтра поговорим. Вы же не хотите пропустить прощальное торжество? Уж постарайтесь поправиться.
И уже на пороге он задумчиво добавил:
— Или мне придется довольствоваться обществом Зои… У нее хотя бы нос не опухший…
Я швырнула в него справочник по ядам, но не попала, инквизитор ловко скрылся за дверью.
