— Какой еще браслет? Она все врет, капитан, я требую…
— Замолчите обе! — опять гаркнул капитан, доходя до опасной черты. Он был из той породы людей, которые искренне и пылко ненавидят окружающих по поводу и без. Этот песочно-рыжий здоровяк не выносил женщин на борту, презирал церковников, вынужденно терпел торгашей, но более всего он ненавидел скандалы, которые нарушали его власть в привычном мирке корабля. Поэтому я очень вкрадчиво и мягко предложила ему решение спора:
— Капитан, просто пошлите кого-нибудь в ее каюту проверить мои слова. Я помню, что она спрятала браслет в шкатулку и закрыла ее на ключ.
Он скрипнул зубами и процедил:
— Обе за мной в каюту. Вы тоже, господин инквизитор.
Я попыталась освободить руку, но инквизитор подхватил меня под локоть и потащил за собой. В каюте госпожи Бергман царил беспорядок, но шкатулка была на месте, предусмотрительно спрятанная мною в ящике секретера. Я драматичным жестом указала на нее и покачнулась.
— Простите, мне что-то нехорошо… — пролепетала я, повиснув на руке у Кысея. — Здесь такой ужасный запах… Ах…
Инквизитор был вынужден проводить меня к креслу, где я и развалилась, намереваясь наслаждаться зрелищем в комфорте. Шкатулку вскрыли, и капитан подцепил и вытащил браслет с черным жемчугом. Сощурившись, он поднес побрякушку к лицу и нашел клеймо мастера, потом сверил его с купчей.
— Все сходится, — объявил он.
— Этого не может быть! Она его подбросила! Так нечестно…
— Нечестно поступили вы, госпожа Бергман, — огорченно сказала я и переплела пальцы в замок, смачно ими хрустнув. Женщина побелела и тяжело сглотнула. — Мало того, что продали мне порченый товар, так еще посмели мошенничать и обвинять меня. Поэтому по прибытии в столицу я подам на вас жалобу и стребую возмещения ущерба. А если мальчишка умрет, сумма компенсации будет удвоена.
— Госпожа Хризштайн, — выплюнул сквозь зубы капитан, — не знаю, зачем вам нужен ребенок, но потрудитесь теперь самостоятельно заботиться о вашей собственности. Чтобы больше я о вас не слышал.
Я пожала плечами.
— Да мне он не нужен, просто не смогла отказать господину инквизитору. Он так привязался к мальчику, прямо удивительно. Нет, вы понимаете, я не верю в эти глупые слухи о его пристрастиях, ну вы понимаете, да?.. Уверена, что мальчик просто напомнил ему младшего братишку, в общем, я не смогла ему отказать, — я скромно потупилась, наслаждаясь багровым оттенком лица Кысея.
Капитан хмыкнул, оглядев инквизитора с головы до ног, вернул браслет обратно в шкатулку и вышел из каюты. В комнате воцарилась полная тишина. Я хищно ухмыльнулась госпоже Бергман и встала с кресла. Она попятилась от меня, а я взяла в руки подушку.
— Нет, пожалуйста, нет! — всхлипнула она, отступая еще на шаг и спотыкаясь о койку, потом упала на колени и закрыла лицо руками.
Но развлечься мне не дали. Инквизитор перехватил меня за руку, отобрал подушку и вытащил в коридор. Но я успела бросить напоследок госпоже Бергман:
— Попадетесь мне на глаза — превратитесь в мешок с костями. Раздробленными костями.
Кысей захлопнул дверь и гневно встряхнул меня.
— Вы что творите? Вы ее… в самом деле… избили?..
Я сделала невинное выражение лица и возмутилась:
— Да как вы могли такое подумать? Я…
Но он мне почему-то не поверил, взял за руку и внимательно осмотрел костяшки пальцев.
— Ничего не понимаю… Зачем вы постоянно врете? Зачем эти наговоры? Зачем…
Я придвинулась к нему, с наслаждением вдохнув знакомый, чуть горьковатый запах его кожи, и доверительно сообщила:
— Если бить через мягкое, то следов не остается, даже если ломаешь кости… В гареме восточного хана так наказывали непокорных наложниц, оставляя при этом вполне товарный вид…
Кысей отшатнулся от меня, побледнев в лице.
— Но зачем? Зачем вам это надо? Вы не понимаете, что опускаетесь до ее уровня? Неужели мало жестокости? Зачем порождать новую?.. Вы ничем не лучше ее…
Благодушное настроение мигом улетучилось, я разозлилась.
— Теперь я жалею! Жалею, что избила ее… а не вас!..
Остаток времени я наверстывала упущенное: ела, спала и медитировала, пока Тень не выдержала и не взмолилась:
— Госпожа, сколько можно так стоять? Боязно на вас смотреть, вдруг еще упадете…
— Не смотри, — выдохнула я сквозь зубы. — Иди смотри на этого заморыша в лазарете. Вам же всем чужой мальчишка важнее.
Она возмущенно всплеснула руками:
— Ну как вы можете! Йоран с утра уже пришел в себя, глазки открыл. Нельзя его отдавать этой… Он бедный ее все звал… Я поверить не могу, чтобы свое дитя так жестоко…
— Пошла вон, — я закрыла глаза и сосредоточилась на дыхании. Ее причитания меня раздражали и сбивали с ритма.
Тень замолчала ненадолго, судя по звукам, продолжая прибираться в каюте, но потом опять не выдержала:
— Госпожа, вы выйдете на прогулку? А то совсем из каюты носа не кажете…
— Там холодно и мокро. И ветер.
— Господин инквизитор…
Я пошатнулась, сбиваясь с дыхания, и открыла глаза:
— Еще раз услышу о нем — будешь валяться в лазарете, рядом со своим Йораном!
— Он меня спрашивал о вас, — вздохнула Тень. — Просил уговорить вас на прогулку по палубе, чтобы он мог кое-что подарить вам…
Я опустила руки и насмешливо уставилась на служанку.
— Тень, ты всерьез полагаешь меня настолько глупой, что я опять поверю в твои сказочки?
— Но это правда, Единым клянусь, — воскликнула Тень, сжимая в ладони священный символ на цепочке. — Пойдемте на палубу, сами убедитесь.
Я нахмурилась и не удержалась от вопроса.
— Подарить что?
— Я не знаю, он не сказал. Ну долго ли одеться да пройтись по палубе, госпожа?
Я укуталась в соболиный мех, раздумывая, о чем может идти речь. Что за подарок? Ведь глупость полная, с чего бы ему мне что-то дарить? Да и что этот злыдень может подарить? Разве что какой-нибудь замшелый трактат о праведности давно преставившегося философа…
Холодный ветер ударил в лицо, стоило мне подняться на палубу. Я поежилась и огляделась. Корабль переваливался с волны на волну, отчего серый, сливающийся с небом горизонт накренялся, мгновенно вызывая тошноту. Я тяжело сглотнула и перевела взгляд на темнеющую фигуру инквизитора. Он о чем-то ожесточенно спорил со сладкой парочкой, госпожой Дрозд и ее пасынком. Я осторожно двинулась к ним, балансируя на скользкой палубе. Матросы, драящие и без того мокрые доски, вызывали глухое раздражение пополам с удивлением. Неужели им нечем заняться?
Инквизитор избавился от собеседников, просто отвернувшись от них и уставившись в грязно-серое море, как будто нашел там что-то интересное. Он был без перчаток, и одного взгляда на его покрасневшие от холода руки на поручнях мне хватило, чтобы поспешно натянуть собственные перчатки. Я подошла к нему и не удержалась, взглянула вниз, на море. Что он там мог увидеть?
— Ну и где мой подарок? — не выдержала я.
Кысей чуть вздрогнул, отрываясь от тяжелых раздумий, и повернулся ко мне. Между бровями у него залегла глубокая складка, отчего мне мгновенно захотелось дотронуться до его лба… Демон, и зачем я пошла на поводу у Тени? Надо было сидеть и не выходить из каюты до самой столицы, чтобы лишний раз не изводить себя… Ведь могу не сдержаться…
— Вы уже лучше выглядите, — сказал Кысей и отвернулся, вновь уставившись на воду.
— Господин инквизитор, — раздраженно начала я, — если у вас есть что сказать или подарить, то не тяните время. Я не собираюсь торчать на стылом ветру и ждать, пока вы соблаговолите собраться мыслями и решить философские вопросы добра и зла…
— Да, — кивнул он. — Как раз это я и не могу решить. Вы говорили, что старика Илияса травит внучка, но я так и не смог узнать, чем. Он уже вернулся из лазарета к себе в каюту, и…
Я удивленно смотрела на его расстроенное лицо, и мне почему-то стало немного неловко.
