Я встала и закрыла дверь каюты, потом огляделась. Меня пошатывало, но ярость уже бурлила в крови опасной силой, туманя разум и отключая чувства. Я сдернула покрывало, которое оказалось слишком тонким. Тогда подушка… Я бросила ее на пол и стала копаться в вещах хозяйки. Платок и тонкий пояс от платья вполне подошли для моих целей. Еще мне было нужно что-то тяжелое… Я попыталась разломать кресло, но оно было слишком крепким, поэтому я плюнула и решила довольствоваться лишь собственным кулаком.

Щелкнул замок, и в каюту ввалилась пьяная госпожа Бергман. Не давая ей опомниться, я схватила ее за волосы и дернула к себе, заломив руку за спину.

— Какого!.. — она пыталась освободиться, но я пригвоздила ее к стене. От нее разило дешевым вином, волосы растрепаны, а платье застегнуто наспех… И такой невыносимо острый запах недавних постельных утех… Сука! Я зарычала от бешенства, подтягивая подушку. Даже это ничтожество нашло себе полюбовника, а мне и во сне не дали развлечься!.. Я стала избивать ее, нанося удары кулаком через подушку и заткнув рот кляпом из платка. Поначалу она хрипела и вырывалась, но когда раздался характерный хруст ребер, заткнулась и заскулила от ужаса и боли. Я так озверела от запаха крови, что уже не могла остановиться, продолжая забивать ее до смерти. В вороте порванного платья мелькнул священный символ, вдруг остудив меня мыслью об инквизиторе. Он может заподозрить неладное, когда ее найдут мертвой… Или вообще не найдут… Демон! Да пошел он!.. Из угла раздалось негромкое хихиканье. Я застыла с занесенным кулаком и ошеломленно оглянулась. На кровати, поджав под себя ноги, сидел магистр Солмир в женском платье. Его смуглое лицо лучилось морщинками, он раскачивался и смеялся, прихлопывая в ладоши от удовольствия. Ты тоже иди к демону в глотку!.. Но ярость уже схлынула, кровавая пелена перед глазами рассеивалась… Я криво ухмыльнулась в лицо своей еще живой жертвы и потрепала ее по щеке, а потом вздернула за шиворот и потащила к секретеру. Я вам устрою такой балаган, вовек не забудете! Смеяться он вздумал!..

— Слушай меня, дрянь. Ты сейчас подпишешь то, что я скажу, и сохранишь себе жизнь, — я швырнула ее в кресло и вытащила бумагу. Пока я наспех писала текст, это ничтожество попыталось уползти. Я перехватила ее уже у порога, присела рядом и ласково заглянула в лицо, задрав голову за волосы.

— Я тебя еще не отпускала. Подписывай.

Я ткнула ее носом в бумагу и сунула в руки перо. Этот кусок мяса всхлипнул и посмел замотать головой. Я склонилась ближе и прошептала:

— Нет? Тогда я сейчас начну ломать тебе пальцы. Один за другим. Сначала на левой руке, а потом на правой, если будешь упрямиться. Начнем?

Она в ужасе завыла и закатила глаза. Когда она вывела неровную подпись, я вытащила шпильку и проткнула ей палец, поставив кровавый оттиск на бумаге, потом проделала то же самое с собой. Был очень большой соблазн придушить эту дрянь, в конце концов, следов на ней не осталось, вскрытие делать никто не будет, а сломанные ребра… Ну мало ли, пьяная была да с лестницы сверзилась… Но я довольствовалась лишь тем, что отрубила ее ударом по затылку, свалила на кровать и вытащила кляп. Несколько секунд я постояла, разглядывая эту потаскуху и прикидывая, не жирно ли ей будет. Но отказать себе в удовольствии уничтожить вместе с ней инквизитора я не смогла. Тем более, что он же все равно не угомонится… Демон с ним!..

Я добралась до своей каюты на одном упрямстве и отчаянном желании упасть в кровать и умереть. Но двери были распахнуты настежь, ярко горели светильники, и доносились приглушенные голоса… Что еще за фокусы?..

— Какого демона здесь происходит?

Инквизитор обернулся ко мне и приложил палец к губам.

— Тише, пожалуйста.

Я оттолкнула его в сторону и окаменела от возмущения. В моей кровати лежал мальчишка, над ним склонился лекарь и накладывал ему швы. Глубокая рана на животе, пятна на моей постели, сладковатый запах крови и лекарств… У меня потемнело в глазах от гнева.

— Какого демона вы притащили его сюда?!? Убирайтесь! Немедленно!

Я рванула к лекарю, но инквизитор заступил мне дорогу.

— Прекратите. У нас не было выхода. Мальчику надо было срочно оказать помощь, иначе он бы истек кровью… Ваша каюта самая просторная для…

— Меня это не волнует! Вон!

— Прекратите вести себя как капризный ребенок…

— Что?!? Ах, капризы? Трое суток без сна — это капризы! А вы… Вас же только этот сопляк волнует! Мало того, что ворвались и разбудили посреди ночи, так теперь еще и каюту заняли… — я всхлипнула и спросила зло, — что, никому нет дела, что я спать хочу?..

— Вы сможете заснуть, зная, что ребенок при смерти?.. — удивленно спросил инквизитор, и это стало последней каплей.

— Да! — взвыла я. — Вон отсюда! Забирайте этого заморыша, иначе я сама его!..

Моя угроза утонула в его ладони, Кысей зажал мне рот и вытащил в коридор, прежде чем я успела опомниться.

— Госпожа Хризштайн, не надо нервничать и злиться. Хотите спать — спите, — он втолкнул меня в свою каюту, выдернул из моих волос шпильку и захлопнул дверь у меня перед носом, закрыв ее снаружи.

Я оторопела настолько, что еще минуту просто стояла, слепо уставившись на дверь. Потом дернула ручку, заколотила кулаком, пнула по двери ногой. Засранец!.. Вышкребок патлатый!.. Злыдень пысюкатый!.. От злости я смела на пол все его книги и шкатулку с письмами, разодрала в мелкие клочья висящую мантию, больно ударилась бедром о край комода, не удержав равновесия при сильном крене корабля, и наконец упала в кровать, зарывшись лицом в подушку. Ко всему прочему, его постель пахла вполне отчетливым запахом молодого здорового мужчины, что заставило меня грязно выругаться сквозь стиснутые зубы. Я все равно засну!.. А завтра он за все заплатит… Это ему надо было ребра пересчитать…

… Мои пальцы зарылись в его густые волосы, лаская и мучая. Я толкнула его на кровать и начала расстегивать на нем рубашку. От его покорной послушности, с которой он медленно гладил мое бедро, задирая юбку все выше и выше, у меня колотилось сердце и дрожали руки. Кысей что-то шептал, а я все никак не могла расстегнуть на нем последнюю пуговицу, чтобы впиться в жадном поцелуе… У меня перехватило дыхание, а скребущий шепот стал громче… Я сделала судорожный вдох и обнаружила, что лежу, уткнувшись носом в подушку, а солнце бьет мне прямо в лицо. Но странный звук не исчез, а стал более явственным. Я скосила глаза на его источник. Словно продолжение сна, Кысей стоял ко мне спиной перед зеркалом и… брился… Я на секунду зажмурилась, пытаясь различить грань между сном и явью, потом опять взглянула на него. Волосы были собраны сзади в хвост, белая рубашка на широких плечах, уверенные движения лезвием… Я какое-то время просто любовалась зрелищем, мучительно желая, чтобы у него дрогнула рука, и он порезался, чтобы можно было слизнуть крохотные рубиновые капли… А потом послать к демону свое обещание и… Я хорошо выспалась и с легкостью бы справилась с ним. Запереть дверь на ключ, толкнуть его на кровать… Будет сопротивляться, можно связать… В своих коварных планах я уже затыкала ему рот кляпом из платка, как Кысей вдруг обернулся и сказал:

— Простите, если разбудил. Надеюсь, что вы выспались. Уже почти полдень.

Я неохотно перевернулась на спину и потянулась. Он отвернулся и продолжил свое занятие, как ни в чем не бывало. Ни один мускул на лице не дрогнул.

— Кстати, ваша каюта уже свободна… — намек в его голосе был довольно прозрачным. — Мальчика перевели в лазарет, его состояние все еще тяжелое, но лекарь дает хороший прогноз.

Я молчала, продолжая откровенно пялиться на него. Он тяжело вздохнул, встретившись со мной глазами в зеркале, и вытер платком остатки мыльной пены с лица.

— Я действительно вам благодарен, что вы помогли мне с мальчиком. Ваше вмешательство спасло ребенку жизнь. Но все же… — он слегка замялся, — может, вы все-таки вернетесь к себе в каюту?