Пожар потушить не удалось, подоспевшие пожарные оказались бессильны. Дом магистра сгорел вместе с телом змеиной копии Фабиана. Вместе с архивными материалами по ордену духовных спасителей. И, вероятно, сгорел бы вместе с обезумевшими от горя родителями, чей сын восстал из мертвых и явился к ним. Но я вытащил обоих. Слуги разбежались еще раньше, но их все равно найдут. Они дадут показания.

Магистр тоже не будет молчать. Правда обнаружится, и тогда Лидия… Глупая идиотка! Кровожадная дура! Зачем она полезла собственноручно расправляться с колдовским отродьем? Еще и таким способом! И в момент, когда я уже мысленно запихивал безумицу на корабль, следующий из столицы на Янтарный остров, уединенное селение отшельников, где ее никто не найдет, госпожа Лоренц набросилась на стражника с кулаками, истерически вопя:

— Он должен ответить! Он убил моего сына! Почему вы до сих пор не поймали Серого Ангела?

Глухая ярость клокотала в груди, пока я шел к Лидии. Она сама переоделась Серым Ангелом, или выживший в буре мерзавец исполнял ее просьбу? Жестокость убийства на глазах у несчастных родителей, поджог дома — я так хотел верить в то, что это не Лидия… Нет, одной покаянной молитвой ей уже не отделаться! И плевать, что мне придется разделить наказание вместе с ней… Потому что я тоже виноват, надо было самому рассказать ей все об ордене. Знал же, что она не угомонится! Хотя и представить не мог, что дойдет до такого.

В комнате ее не было, охрана сообщила, что госпожа Хризштайн на кухне. Но и там безумицы не оказалось. Зато была Снежка, которая с готовностью доложила мне, что Лидонька отсутствовала полдня, ее с ног сбились искать, но она якобы ездила в монастырь заступницы Милагрос по поручению княжны.

Испрашивать разрешение на скорый брак с воягом, потому что про сиятельную княжну такое говорят, такое говорят!.. Я скрипнул зубами и оборвал повариху, которая уже собралась вылить на меня ушат грязных слухов.

— Где госпожа Хризштайн сейчас?

Снежка недоуменно вытаращила на меня воловьи глаза и пожала плечами:

— Шоколад понесла. Да вы послушайте, что люди сказывают про…

— Кому понесла? — перебил я ее.

— Так жениху ейному, воягу этому. Может, хоть задобрит его, а то сказывают, что он уехать собирается, а жениться и вовсе…

Но я уже не слушал, сорвавшись с места. Пусть только посмеет!..

До покоев вояга я даже не добрался. На входе в Гостевую часть дворца дежурили свирепого вида стражники из свиты Густава, которые преградили мне путь.

— Госпожа Хризштайн у вояга? — холодно спросил я, едва сдерживая бешенство.

— Велено не беспокоить, — отозвался один из здоровяков, в его речи слышался чуть заметный северный акцент.

— Ее срочно требует к себе… великий князь, — не моргнув глазом, соврал я. — Дело государственной важности!

Стражники неуверенно переглянулись, потом покачали головой.

— У нас приказ. Пусть ваш капитан охраны…

— Сбежало отродье змеиной колдуньи. И разгуливает по дворцу. Охотится за госпожой Хризштайн. Если ваш вояг с ней, то ему грозит опасность, — я угрожающе надвинулся на стражника. — У вас достаточно сноровки, чтобы успеть закрыть своего повелителя от змеиного укуса? От богопротивного колдовства? От мучительной смерти? От…

— Ладно, ладно! — испуганно попятился здоровяк, пропуская меня. — Улаф, проводи святого отца.

— А чего сразу я? — возмутился второй, бледнея лицом. — Нечестно же…

Но я уже подтолкнул Улафа в спину.

— Быстрее!

Я постучал в массивные двери внутренних покоев вояга только для вида, почти сразу распахнув их и войдя внутрь.

— Простите, ваша светлость!.. — громко начал я и тут же осекся, подавившись словами.

На застеленном шкурами кресле, словно на троне, восседал вояг, а рядом на полу, у его ног, сидела Лидия с подносом снеди. В простом темном платье она казалась послушной рабыней у ног повелителя, которому подавала еду. Невыносимая белизна ее босых ног и обнаженных щиколоток обожгла мне зрение.

— Как вас сюда пустили? — холодно спросил вояг, обмакивая в шоколад кусочек сыра.

Лидия повернула ко мне бледное напряженное лицо и взглянула с ненавистью, облизнув губы, а я поспешил ответить.

— Послушнице Лидии, — подчеркнул я, мысленно представляя кляп у нее во рту, — грозит опасность…

— В моих покоях ей ничего не угрожает, святой отец, — вояг покровительственно положил руку на ее плечо, и у меня потемнело в глаза.

— Колдовство. Змеиная колдунья. Оставила потомство. Змеиные выродки. Придут за ней. За шоколадом, – я шагнул вперед, ничего не видя перед собой, и толкнул поднос из ее рук, опрокидывая чашу с напитком. – И за вами. У меня приказ. Ордена Пяти. Обеспечить безопасность. Немедленно. Сопроводить послушницу. В монастырь. Святой Милагрос. Пока не поймают. Всех. Змеенышей.

Лидия вскочила на ноги, задыхаясь от злости и силясь нарушить молчание, но я уже перехватил ее запястье.

— Простите, ваша светлость! — и без оглядки потащил безумицу прочь.

Никто не посмел меня остановить. А на выходе я взял ее за шкирку, словно блудливую кошку, и показал стражникам.

— Видите ее? Она заражена. Безумием. Змеиным безумием. Не подпускайте ее к своему повелителю, если не хотите, чтобы и он… сошел с ума!

Я шел так быстро, что Лидия не успевала за мной, спотыкаясь на каждом шагу. Я молча тащил ее подальше от Гостевой части дворца, от похотливых лап вояга и от чужих ушей и глаз, понимая, что стоит мне остановиться, и я просто придушу заразу. От ее платья исходил горький запах шоколада, от которого кипела кровь, и туманилось зрение. Странным образом, но едва сдерживаемая ярость плавилась и порождала порочные фантазии, от которых становилось трудно дышать. И в какой-то момент я остановился, понимая, что еще немного — и задохнусь из-за бешеного бьющегося сердца.

— Вы!.. — я потряс пальцем перед ее лицом. — Как посмели! Пойти к воягу! Я запретил!

— Вы меня… накажете? — глумливо ухмыльнулась Лидия и провела рукой по лифу платья. На ее пальце сверкнула алая драгоценная капля. — Прямо здесь? Вы же об этом мечтаете? Про мои "сочные нежные губки, которые совершенней лепестков роз и рубинов"?

Лидия ловко забралась рукой мне под мантию и дальше, в штаны, а потом мягко скользнула на колени.

Вспыхнувшая в сознании картинка была столь яркой и осязаемой, что я ужаснулся.

— Прекратите! — я схватил ее за волосы и силой вздернул на ноги. — Вы обалдели?

Она взглянула на меня синими мертвыми глазами и облизнула губы.

— Не подозревала за вами поэтических наклонностей… и других тоже…

Я стиснул в пальцах ее запястье и заставил поднять руку. Тот самый перстень с рубином. Убью рыжую паскуду!

— Дура! Это не я! С меня довольно ваших выходок! Отправитесь в монастырь! Или нет! На отшельничий остров! Чтоб уж наверняка!

Пока я говорил, мне все чудилось прикосновение ее пальцев к сокровенному, и не только пальцев, отчего низ живота сковала мучительная тяжесть. Лидия прильнула ко мне, смущая горько-сладким запахом, и жарко зашептала:

— Вы от меня не избавитесь, — она легко вывернула запястье и направила мою руку себе на грудь, туда, где под платьем горел символ. — Глупец… Я все узнала… Душевная и плотская близость…

Она расхохоталась, чуть запрокидывая голову и обнажая шею, а я тщетно пытался избавиться от блудливого наваждения, как запускаю пальцы в ее волосы… крепко сжимаю… целую припухшие губы… атлас шеи… потом заставляю… опуститься на колени… чтобы…

— Я тоже могу на вас влиять, — ее облик плыл перед глазами, сливаясь с тем, что возникал в голове. — Если не уберетесь с моей дороги, я… я заражу вас своим безумием… Сведу с ума, пробуждая похотливые желания… которые вы не сможете воплотить… Вы же не посмеете ко мне прикоснуться… чистоплюй… святоша… трус… Вы будете задыхаться от ревности… когда я пойду к воягу…

— Замолчите! — не выдержал я, встряхивая головой. — Зачем? Зачем вы творите эту мерзость? Убили… подожгли… выкрали архивы… Да прекратите! Прекратите внушать мне эту гадость!