Комендант района, жандарм в черной кожаной куртке, как у людей капитана Глотте, вооруженный плеткой и луком со стрелами, разъезжал на коне, курил трубку, жевал кусок хлеба, обозревал окрестности. Лейтенант Турко приветствовал его, как старого знакомого, подмигнул, сказал веселую шутку, но тот нахмурился и ничего не ответил.

Впереди и по левую руку от полицейских, на плоской скале у самой реки, возвышался замок Этны. Тот самый, что вчера рассматривал со скалы детектив. Вытянутый вверх, в восемь этажей высотой, с просторными и высокими арочными окнами на двух верхних ярусах и узкими бойницами на нижних, с тремя округлыми архаичными башнями, он больше напоминал какой-то, замысловатый и мрачный дворец великана-людоеда, чем элемент городских укреплений.

Внезапно прекратил дудеть лейтенант, отнял от губ свою флейту.

— А слышали эту историю? — мрачно и задумчиво обратился он к детективу — Анна не рассказывала, про графиню Этну? Я тогда служил на рынке, он тогда был на месте Гончарной, где мы только что проехали. Ну это еще когда сэр Лантрикс служил комендантом, южной Гирты. Графиня принимала у себя людей из Круга, они устраивали оргии вон там в залах, видите те большие окна на верхнем этаже? Со стен и из окон домов все было видно. У них там еще был барабан, в который они колотили. А как-то приехали какие-то артисты, она позвала к себе этих циркачей, отобрала троих молодых мужчин, а ночью, натешившись с ними, приказала отрубить им всем головы. Мы тогда еще должны были приехать забрать их, но в ту ночь была драка в кабаке. Сэр Ринья Младший с компанией подожгли его, подстерегали и убивали всех, кто пытался спастись. У нас тогда не было ни свободных людей, ни фургонов, так что эти трое так и остались с отрубленными головами прямо там, в крепости. Там внутри такой узкий, мощеный булыжниками двор и множество арочных окон и галерей. Ночью была сильная гроза, это тогда сгорело старое здание ратуши. А графиню наутро нашли задушенной в своих покоях и трое циркачей с отрубленными головами лежали на ее ложе рядом с ней. Тогда еще наш доктор шепнул, что у нее со всех сторон было их семя и что так быть не может, потому что все должно было вытечь сразу же после смерти. Вот так вот. Когда люди не могут покарать злодея, его карает Бог.

— Как вы тут жили, раз тут такое было? — выждав паузу, мрачно спросил детектив.

— А что намного лучше стало? — разозлился, скривил губы, сверкнул глазами лейтенант Турко — также как и сейчас живем, так и жили. Как все простые люди. Утерся, уткнул глаза в землю и молча пошел прочь, пока шестопером не дали по башке. Тогда, у сэра Лантрикса договор с Кругом был. Нас, полицию и егерей, не трогали, а мы в сторону Всадников даже и не смотрели. А сейчас что? Вон они все, жандармерия, Лиловый клуб, магистрат, всё те же лица. Они тут хозяева, как были так и остались, куда от них денешься. Это только Дорсы с ними открыто враждовали, потому что они не местные. Сцепились с Кругом из-за жены и дочери Бориса, которых те конями на улице задавили и то недолго выдержали. После осады Иоанна Крестителя, владыка Дезмонд пригрозил сэру Вильмонту, что пустит огонь по всей Гирте. Собрались они с сэром Августом и сыновьями, кое-как договорились. Дорсы официально извинения принесли, языки прикусили, молчали с тех пор, как все, тихо сидели, в политику больше не лезли. Были конечно еще такие, кто вяло огрызался, тявкал из тайги, пытался урвать что-нибудь и к себе в лес унести. Ловили их иногда, за ребра над Керной вешали, чтоб другим неповадно было. Так что если кто вам будет говорить что его там не было, ничего не знает, он тут непричем, он и его семья все честные, не верьте. Все тут повязаны одной кровавой цепью.

Фанкиль молча кивнул, как будто слушал в пол уха и согласился сугубо из вежливости. Вопреки своей словоохотливой натуре, все это время он не принимал никакого участия в разговоре, улыбался словам лейтенанта безмятежно и снисходительно, как детской болтовне. Но приглядевшись, Вертура заметил брошенный искоса злой, недовольный взгляд и плотно сжатые пальцы на поводьях: из последних сил сохраняя казалось бы радостный и отстраненный вид, рыцарь едва сдерживался, чтобы не вступить в это скорбное обсуждение со своими терзающими его душу мыслями.

По дороге до холмов, полицейских обогнали несколько групп верховых. В них детектив узнал некоторых депутатов ратуши, рыцарей Лилового клуба и пару известных землевладельцев и уважаемых жителей Гирты. Когда они были уже далеко, Фанкиль сказал про них, что это на поклон к сэру Ринья, будут фрондировать.

— За Друлля что ли такой толпой просить поехали? — подняв руку к глазам, мрачно глядя вслед мчащемуся над капустным полем, украшенному длинной алой лентой вымпела ипсомобилю магистра Роффе, мэра Гирты, не удержался, сообщил лейтенанту Турко Фанкиль.

Тот скорчил рожу, скривился.

— Да ну — насмешливо и грубо бросил полицейский — Друлль своровал из казны и не поделился, вот они сами же и сдали его сэру Августу, а сейчас это они откупаться от военных сборов полетели. Отчитаются потом, что сто миллионов мужиков в полных доспехах привели, а если война, будет как в прошлый раз: одни мертвые души по спискам.

— Когда воруют из казны и не делятся, это не в суд тащат, там совсем другие методы — покачал головой Фанкиль — мэтр Друлль в этом списке не последний и не первый. Думаю, раз уже и за банкиров взялись, то грядут перемены.

— Это вы про сэра Августа и леди Веронику? — скривил скулу, возразил лейтенант Турко с малоскрываемой обидой — да все они с лиловыми бантами, всех все устраивает, все довольны. А если что, денег просто Клубу не дадут, и дело с концом. Кто за них без денег воевать-то будет? Это с деньгами ты человек, а без денег, ты хоть с правдой Божией, хоть с патриотизмом, хоть с чем, все одно — пустое место.

— Ну не дадут добром, сэр Август сам без остатка заберет — молодцевато отвечал, настаивал Фанкиль — вот только меня беспокоит арсенал Гамотти. Видел я тут как-то списочек, там в подвалах и самозарядные ружья и артиллерия с зажигательными и химическими снарядами и бронемашины…

— А разве Гирта имеет право использовать все это? — уточнил детектив.

— А кто спросит, когда задним числом просто напишут, что была какая-нибудь угроза, типа вторжения? — вопросом на вопрос ответил Фанкиль — сами знаете, как у нас тут дела делаются, и вон, тут и червоточины из которых дрянь всякая лезет и еще этот Обелиск. Если бы у них тут тротил детонировал, и гидразин как надо горел, тут бы залповыми друг друга, не стесняясь, поливали, как в Лансе, в прошлом году. По счастью тут так стабилизаторы выставили, что такой технической возможности просто нету. Только в пределах стен города и производства и то не на полную. Вот где фонари там стабильно, а за стенами, все как во времена темного средневековья — копьем и хитростью.

— Ронтолу же обстреливали современной артиллерией? — уточнил детектив.

— А вы Мильду и Гирту не сравнивайте. В Мильде арсенал Конфедерации на случай большой войны, что они оттуда выкатили и с собой привезли, в отчеты не напишут. И Ронтола на пятьсот километров южнее и искажение там поменьше. Вы с холма в свою подзорную трубу посмотрите. Тут уже на двадцатикратном увеличении аберрации такие, что одна муть и ничего не видно.

— Ну я смотрел вчера. Нормально все видно. И башню сэра Тсурбы из города можно и без трубы разглядеть…

— Это сейчас видно, когда Обелиск стабилизирует. А глазом видно от того, что наш мозг обрабатывает не только электромагнитные волны, которые фиксирует сетчатка глаза, но и много чего еще. А вот с дополнительной оптикой глаз и мозг не откалиброваны, как рука, если она непривычна к мечу, поэтому и сбоит. Причем со степенью искажения корреляция там нелинейная. Видели у мэтра Дронта как раз для этого аппарат на столе, с дифракционной решеткой, шкалой и линзами? Это как раз для определения коэффициента электромагнитного рассеивания…

— Ха! Смотрите-ка! Знакомые лица! — насмешливо скривился, замахал своей модной шапкой, кивнул рыцарю, указал коллегам лейтенант Турко — хой, Карл! Не поздновато ли в город ехать?