В мрачном молчании, оперев голову о локти, слушал эту историю старый добрый Герцог и в конце повествования задал самый важный вопрос. На что до смерти напуганный раскаленной жаровней посреди комнаты торговец ответил, что не раз видел на этом алтаре и жену герцога Конрада, сладострастно извивающуюся всем телом под жутким, упивающимся звериной похотью, многоголовым зверем. После этих слов Герцог со звоном бросил об пол свой меч, вышел из комнаты и приказал продолжить допрос без него. Адам Роместальдус же и Вильям Бинсолен еще долго допытывались у своей жертвы подробностей и записывали все в протокол, а наутро, казнив преступника, принесли герцогу полный отчет, дополненный очередными страшными и омерзительными откровениями. В частности, узнали они о том, что лекарство, которое давал магнат Зо жене герцога Конрада, которое помогло избавить ее от кошмаров, припадков и бесплодия, было изготовлено из семени и крови многоголового вожака, обладающих огромной потусторонней магической силой. А также то, что его употребляли и остальные члены секты магната, лакая языками, то, что оставалось по окончанию нечестивых ритуалов на белом мраморном алтаре…

В отчете было еще очень много всего, что касалось магических изысканий и достижений магната Зо, а также отдельные главы, посвященные механистическому устройству мира, множественности планарных пластов и переплетению энергетических потоков пронизывающих небо и землю, которыми могли управлять люди, достигшие мастерства магии и продавшие души дьяволу, явившемуся по призыву магната в образе чудовищного многоголового зверя. И, как учил своих последователей сам магнат Зо, во время своих проповедей, что все эти кощунственные ухищрения нужны прежде всего самим его ученикам, чтобы они освободились от бесполезных предрассудков веры, со всем желанием отреклись от Христа и намеренно осквернили себя самыми страшными из грехов в подтверждение твердости своего выбора. Чтобы, обретя эти знания и освободившись от оков прежней жизни, они могли самостоятельно и без оглядки использовать сполна всю потустороннюю мощь и возможности падших ангелов, иных тварей и забытых идолов, используя только разум, логику и вероломную целеустремленность, не скованную ни заповедями, ни человеческими чувствами, ни верой. Потому что падшие духи и языческие идолища, увидев, что человек с готовностью сорвал с себя крест и отринул Христа, всегда помогут ему обрести те самые тленные знания, успех, могущество, богатство, а также влияние и уважение, стоит только обратиться к ним и принести им жертву. Что никто не сможет уберечь того, кто посмеет встать на пути у Избранных, кто подобным беззаконным образом присягнул этой силе, потому что Бог не защитит никого, как никогда не защищает он людей от голода, меча и болезней. А если найдется человек, что попробует с оружием препятствовать этой новой вседозволенности и новой свободе, для этого есть деньги и готовые за них на все беспринципные люди, что тут же убьют его самым жестоким способом в назидание другим смельчакам, кто попытается противостоять творимым бесчинствам. Наступает новая эра свободы, роскоши, богатства, прогресса и успеха, и так будет во веки веков.

Таким был окончательный смысл страшных ритуалов, что проводились на изляпанном нечестивым семенем мраморном алтаре с головой волка и иных приготовлений, что проводил все эти годы магнат Зо в Гирте.

Так что, поначалу, прочтя этот полный страшных, противоречащих всему доброму и благочестивому, полный жутких, безысходных откровений текст, герцог Конрад хотел было казнить своих верных клевретов за то, что они так грубо насмехаются над его любимой женой и над ним, но остыв, невзирая на протесты Адама Роместальдуса и Вильяма Бинсолена, опасавшихся, что Сив Булле уговорит его лаской, угрозой или сладкоголосой ложью последовать за собой к алтарю с волчьей головой, все же решил призвать ее к себе, и вызвать на откровенную беседу.

Под страхом расправы прогнав от себя своих друзей, убитый горем старый добрый герцог Конрад пошел в свои покои и приказал не беспокоить его ни по какому, даже самому важному делу. Весь оставшийся день он в смятенном одиночестве ожидал в спальне, когда Сив придет к нему, а вечером она вошла в его покои в самом нарядном своем одеянии и возлегла на его постель. Потом они долго и ласково беседовали как в былые времена, словно между ними не были никакой розни или вражды. Она мягко, но настойчиво убеждала его, а он отвечал ей со слезами и горечью, взывал к ней в бесплодной мольбе.

Так они провели первую ночь вместе за много лет. Надо ли говорить, что наутро в покоях не нашли ни герцога Конрада ни его жены. Слуги шептались, что в самый глухой час ночи, под покровом непогоды, кто-то скребся и стучал в стекла других комнат, словно ошибся окном в темноте, но взволнованные бурей насельники дворца подумали, что это ветви деревьев снаружи и струи дождя стучат в стекла и не придали этому значения.

В этот же день полковник Адам Роместальдус и Вильям Бинсолен приказали схватить всех, кто был причастен к оккультному обществу. Во главе полиции и армии они атаковали принадлежащее магнату Зо укрепленное поместье, но как только жандармы сломили сопротивление охраны и вошли внутрь, стены этого массивного, больше похожего на крепость, чем на дом, здания, сами собой рухнули, похоронив под грудами камней не только оставшихся в живых сподвижников магната, но и многих рыцарей и полицейских. Под камнями погиб Вильям Бинсолен — верный друг Адама Роместальдуса и Конрада Булле, глава герцогской стражи Гирты.

Когда же разобрали завалы, под ними действительно нашли мраморный алтарь с разверзнутой пастью волка, а на нем переломанное упавшими камнями и балками обнаженное тело герцога Конрада, что сжимал в объятиях огромную белую волчицу. Он обнимал ее как любимую жену, а рядом лежали нарядные одежды, в которых Сив Булле вошла в покои Герцога. Адам Роместальдус приказал сжечь ее останки, вместе с другими трупами убитых соратников магната Зо, а тело градоправителя отнести в некрополь Булле, организовать там мавзолей, но потом тайно захоронить его за забором кладбища, далеко в стороне, пока в городе не прознали о том, что на самом деле случилось с их любимым добрым Герцогом. Полицейские же, рыцари, солдаты и агенты, что были свидетелями этой мерзостной, открывшейся в подвале рухнувшего дома, картины, дали клятву молчания, многими из которых она впоследствии была нарушена, породив еще больше страшных слухов и сплетен.

Эта история с исчезновением и смертью герцога Конрада породило много разговоров и перетолков, взбудоражила всю Гирту, тем более, что магната Зо среди погибших так и не нашли. Но самым жутким было другое. Город начал полниться сплетнями о нечестивых ритуалах, древней магии и людях, что презрели волю Божию и, как в древние времена, присягнули иным силам, чтобы они даровал их семьям богатство, успех и сиюминутное благоденствие. Пошли жуткие и нелепые разговоры о том, что все не так и как говорят, что на самом деле все совсем иначе и что правда гораздо страшнее любых самых безумных выдумок, но ее тщательно скрывают Адам Роместальдус и его тайные агенты. И сколько бы полиция не пыталась заставить замолчать болтунов, сколько бы не писали о разоблачениях банды мошенника магната Зо в газетах, многие горожане соблазнились, видя головокружительный успех семей, чьи отцы и дочери побывали в комнате с мраморным алтарем, оскверненным нечестивым волчьим семенем.

В скорости из Столицы вернулся молодой наследник Вильмонт. Он внимательно выслушал доклад Адама Роместальдуса, важно покивал головой, а после его ухода приказал отпустить всех заключенных в тюрьмы по делу пропажи и смерти старого Герцога, а самого полковника отстранил от должности главы тайной полиции под предлогом того, что тот не сумел уберечь от гибели его родителей.

Молодой Герцог провел перестановки в магистрате, назначил на место городских чиновников новых людей — в основном тех, кого знал с самого детства, своих оруженосцев, однокашников и клевретов, чем вызвал еще большое неудовольствие среди жителей Гирты. А потом то у одной незамужней женщины из приличной, небедной семьи, то у другой, начали рождаться дети с желтыми глазами, как у жены герцога Конрада, Сив. Все они страшно кричали, когда их крестили, пытались сорвать с себя крест, и в городе заговорили о том, что это дурной знак и что для Гирты наступают последние дни.