Сантьяго предупредил Алехандро и, выйдя из таверны, поспешил вдоль улицы. Кажется, на улицах впервые пахло приятным кислым лаймом вперемешку с пряной мятой и нежнейшим запахом лепестков красной розы. Солнце приветливо укрывало своим светом улицы, а с горных хребтов прилетал горный ветер, что приветливо играл в смольных волосах Сантьяго.

Старший из Дельгадо убрал соломенное сомбреро со своих глаз, осматривая большую и просторную Пласа-де-ла-Конститусьен, которая как всегда была полна мексиканцами. Подождав, пока проедет повозка, Сантьяго направился вдоль вымощенной камнями площади Конституции.

— Амиго, подожди, — к Дельгадо подошёл высокий сеньор с чёрной кудрявой бородой, — у тебя есть секунда?

— Си, амиго, — Сантьяго посмотрел на лицо мужчины, которое сразу же озарилось улыбкой, а в чёрных глазах блеснул заговорщический огонёк.

— Амигос, сюда, сюда! — мужчина оглядел площадь Конституции и подозвал к себе мексиканцев, что были разбросаны по всему периметру.

Не успел Сантьяго одуматься, как его окружило человек десять. Среди всех этих людей были и мужчины и женщины, были совсем молодые и достаточно взрослые. Тут были и мексиканцы, и креольцы, и индейцы, что своими глазами жадно смотрели на ничего не понимающего Сантьяго.

— Амиго, скажи, ты католик? — поинтересовался все тот же сеньор, доставая из своей старой везде зашитой холщовой сумки толстую потёртую Библию.

— Католик. А кто же ещё? — Сантьяго стал немного недоверчиво относиться к этой странной группировке.

— И ты веруешь в кого, в бога? — поинтересовалась женщина, которая почти полностью закрыла лицо, Сантьяго стало точно не по себе, так как люди окружили его со всех сторон, подходя почти в плотную, что дышать становилось сложнее.

— Конечно в бога, почему вы это спрашиваете? — Сантьяго огляделся и понял, что в каждых глазах читалось безумие.

— Тогда и ты принадлежишь к религии идиотов, — проговорил первый сеньор, скрепя зубами.

— Религия идиотов? — Сантьяго хотел отступить немного назад, но ему не давал пожилой сеньор, что опирался на старую трость и дышал прямо в спину Дельгадо.

— Си, амиго, религия идиотов. Я со своими амигос больше не принадлежим к этим глупым убеждениям, что вкладывались в наши умы с рождения. Бога нет и никогда не было.

— Были ли у тебя трудные времена в жизни, амиго? — поинтересовался другой сеньор.

— Я вам не амиго, — отозвался Сантьяго, предпринимая попытку отойти назад, — а даже если и были, какое вам дело до этого?

— Видишь, видишь, видишь, — замельтешил сеньор, тыча пальцем в грудь Сантьяго и оборачиваясь на каждого из своей группировки, — если бы бог был, он бы не допустил всех этих проблем. Я лишился сына и жены, когда моя любимая рожала. Бланка потеряла брата, которого задавило камнями, когда она жила в небольшом поселении у гор, а Антонио, наш художник, лишился обоих рук в пожаре. Каждый из нас так легко потерял самое ценное в своей жизни, что от этого жить не хочется. Но мы не пали духом и нашли друг друга. Больше мы не верим в кого-то, кого не существует, свои жизни мы доверяем только друг другу.

— А церковь это место, где с прихожан собирают их последнее песо, чтобы обеспечивать себе безбедную жизнь. Религия идиотов! — прокричала Бланка, после чего каждый из этих людей согласился с ней и поддержал.

— Но у каждого не может всё идти гладко, потому что бог не может уследить за каждой одинокой душой, а наша жизнь должна состоять из хорошего и плохого, каким бы плохим это не было, — проговорил Сантьяго.

— Религия идиотов! — прошипела женщина и скрылась в толпе своих сподвижников.

— Присоединяйся к нам, амиго, мы хотим принести счастье для каждого мексиканца, — более спокойно проговорил сеньор.

— И как вы это хотите сделать? — поинтересовался Дельгадо.

— Церковь бездействует, — выбросил кто-то за спиной Сантьяго.

— Правильно, — поддержал сеньор, — если бы она хотела, она бы уже давно закончила начинания своего сподвижника.

— Сподвижника? Вы вообще о чём?

— Начинания священника Мигеля Идальго-и-Костилья, за которые он отдал жизнь.

— Долореский священник? При чём он? Он же был верующим, — Сантьяго продолжал не понимать и слова из уст этих странных людей.

— Он верил, а в конечном итоге закончил на столбе для казнённых, — продолжал говорить сеньор, всматриваясь в непонимающие глаза Сантьяго.

— Ты, амиго, надеюсь, не глупый, — проговорил безрукий Антонио, — знаешь ради чего было начато движение Идальго и Альенде?

— Они хотели независимости, — ответил Дельгадо, но этот Антонио только рассмеялся.

— Независимость хотели все. Но есть небольшое различие между целями Идальго и Итурбиде. Итурбиде провозгласил Мексику конституционной монархией. Для империи нужен император. Временное правительство пока не даёт ответ, но ты уже знаешь кто будет правителем Мексики, — продолжил Антонио.

— Итурбиде, — тихо, задумавшись, прошептал Сантьяго.

— Вот именно, амиго, — гордо и заговорщически протянул Антонио, — а ты знаешь ради чего Идальго начинал движение за независимость? Он хотел, чтобы Мексика была независимой республикой.

— А что в реальности? — проговорила Бланка, — нас опять обманули. Корона перешла от одного никчёмного правителя к другому.

— Ещё хуже, что они обманывали нас во всём, чтобы добиться своих целей, — вновь заговорил первый сеньор, наклоняясь ближе к Сантьяго, — чтобы Декларация Независимости вступила в действие, её должны были подписать тридцать пять из тридцати восьми членов Временного правительства. Нам известно, что в реальности Декларацию подписало лишь тридцать три члена, а не тридцать пять, как они говорят нам. Хуан О’Доноджу не подписывал Декларацию, но на месте его подписи стоит его имя. А также Хуан Хосе Эспеноза де лос Монтрос подписался дважды в каждом акте, как член Совета и как секретарь, чтобы наконец получить тридцать пять подписей.

— Как вы можете быть в этом уверены? — поинтересовался Сантьяго.

— А ты знаешь почему три оставшихся членов Временного правительства, Гвадалупе Виктория, Висенте Герреро и Николас Браво, не подписали декларацию? Нам всем говорят, что причина не известна, но очевидно, что они хотели республику, а не империю.

— Получается то, ради чего мы все сейчас живем, это лишь ложь и иллюзия, с которой мы не готовы смириться, — протянул сеньор, сжимая руку в кулак.

— Мексика независима лишь на словах и на сфальсифицированной бумаге. У мексиканцев нет ничего, опять.

Сантьяго ничего не ответил движению против религии идиотов, поэтому, когда сеньор увидел новую жертву, все перебежали к ней. Дельгадо продолжил путь до своего места назначения. Христианская церковь Саграрио Метрополитан возвышалась перед маленьким Сантьяго. Только недавно прошла послеобеденная служба, поэтому внутри пока никого не было, кроме некоторых монахинь, что молились у алтаря. Молодой человек опустил пальцы в мраморную чашу и, перекрестившись, прошёл внутрь. Сев на самую дальнюю скамейку, Сантьяго стал оглядываться.

— Вы Дельгадо? — поинтересовался кто-то, кто был за спиной Сантьяго.

Молодой человек обернулся и увидел перед собой падре в чёрной сутане.

— Си, падре, — проговорил Сантьяго, поклонившись мужчине, — откуда вы знаете, падре?

— Твои младшие братья очень похожи на тебя, — святой отец мягко улыбнулся и сел рядом с старшим из братьев, — право не знаю, чем вы похожи. Нос? Глаза? Но вы, амиго, явно пошли в мать.

Сантьяго повернулся и, ничего не понимая, посмотрел на мужчину, после чего падре весело рассмеялся. Его мягкий и беззлобный смех эхом отдался в церкви.

— Мне удалось познакомиться с твоей матерью и ещё двумя братьями.

— Вот как.

— Зачем же ты пожаловал в церковь?

— Мне не у кого просить благословения на свадьбу, падре, — тихо отозвался Сантьяго.

— Поэтому ты пришёл сюда?

— Не знаю, поступаю ли я правильно, но я хотел сделать всё по правилам, — Дельгадо бросил взгляд на алтарь, что находился вдали, — мне нужно разрешения.