Расстрелянные и обезглавленные трупы вождей революции были выставлены на всеобщее обозрение, как предупреждение всем мятежникам. Но это не произвело ожидаемого эффекта. Потому что ничто не забыто, никто не забыт.

Иглесиас закрыл книгу и вытер слёзы на своих глазах платком.

— Вы всё это застали? — поинтересовался Алехандро после тяжёлого рассказа сеньора.

— Я видел почти всё, был почти во всех горячих точках. Я не мог принять во всём этом участие, но я точно видел, как горели глаза всех этих мятежников. Они были полностью убеждены в победе, они этого хотели, они молились об этом. А лишь чтобы все эти страдания наконец прекратились. Идальго был сильнейшим человеком, которого я когда-либо видел в своей жизни. 30 июня, я был в тот день на его казне, это было самым тяжёлым, что я видел за всю свою жизнь.

Сеньорита хотела что-то спросить у Иглесиаса, но на улице послышались звуки выстрелов.

— Что там происходит? — спросил кто-то в таверне.

— Господи, да там стреляют, — сказала сеньорита, которая первая подошла к окну, — там же дети!

Алехандро поднялся со стула и подбежал к двери. На улице светило солнце, а посреди дороги стояли вооружённые полицейские, которые пытались обезоружить небольшую группу людей. Но у них это не получалось, потому что при любых попытках полиции действовать, они стреляли в воздух или по земле. Женщины пытались увести с улицы, маленьких детей, которые стояли в самом эпицентре событий, закрывая голову руками.

— Уйдите с нашей дороги, — послышалось со стороны небольшой группы.

Рядом с Алехандро появилась сеньорита, которая испуганно закрыла рот рукой, смотря на это зрелище. Девушка хотела двинуться в сторону двух маленьких девочек, которые спрятались за телегой и не могли двинуться из-за страха, но её остановил Алехандро. Любое действие может вызвать у вооружённой группы панику, и они начнут стрелять.

— Мы хотим лишь мирно покинуть Мексику, — сказал один сеньор, который держал старый револьвер в своей руке.

— Распоряжение временного правительства отловить всю испанскую буржуазию, — проговорил полицейский, что сидел на коленях, целясь в мужчину.

— Просто так мы вам не сдадимся! — сказал вооружённый испанец.

— Расстрелять! — послышалась команда внутри группы полицейских. И с небольшой заминкой они исполнили приказ.

Послышались звуки выстрелов, а дым вперемежку с пылью ограничивал просмотр. Но и испанцы открыли огонь, пытаясь спасти свои жизни. Алехандро схватил сеньориту за руку и повалил на землю, закрывая собой. Через некоторое время дым рассеялся, и посреди улицы можно было увидеть шесть мёртвых тел, которые лежали в одной большой куче. Алехандро посмотрел в испуганное лицо девушки, которая зажмурила глаза и с большой силой схватилась за гуаберу молодого человека, прижимая того к себе.

— Всё закончилось, — Дельгадо коснулся лица сеньориты, поэтому та открыла глаза, оглядываясь по сторонам, но единственное что она видела это взволнованное лицо Алехандро.

Девушка постаралась встать, но увидела, что рядом с ними кто-то стоял, — сеньор!!!

И действительно в проходе стоял, оперевшись на деревянный косяк, сеньор Альфонсо Иглесиас. Мужчина прикрывал живот рукой. Алехандро последовал испуганным глазам девушки, которые потихоньку стали наполняться слезами. Молодой человек повернулся и увидел, как мужчина убрал руку от живота, и на его ладони были пятна густой алой крови.

Алехандро медленно подполз к сеньору, который стал потихоньку сползать на пол, цепляясь руками за косяк.

— Вы слышите меня? — Алехандро стал в панике зажимать ранение руками, — сеньор, сеньор, не отключайтесь! Говорите со мной, говорите.

Мужчина еле еле держал свои глаза открытыми, а сила в теле стала покидать его, поэтому его рука упала на деревянное крыльцо.

Сеньорита тоже подползла к раненому сеньору Альфонсо, цепляясь нитями платья за дощечки.

— Подождите, не умирайте, — девушка взяла бледное лицо мужчины в свои маленькие ладошки, — пожалуйста ответьте мне, вы знаете сеньору Розиту Хименес?

Мужчина наклонил свою голову, которая всё ещё покоилась в руках молодой сеньориты.

— Не закрывайте глаза! Не закрывайте! — Дельгадо продолжал сжимать рану, оглядываясь по сторонам, — кто-нибудь! Кто-нибудь может помочь! — но люди вокруг лишь охали и закрывали лица руками.

Сеньор Иглесиас слабой рукой указал внутрь таверны.

— Книга, моя книга! — мужчина кашлянул, так что вокруг его рта на бледной коже показались капли крови, — забери её себе. Оставь и храни её, — после этого Альфонсо закрыл глаза и безжизненно уронил руку на деревянный пол.

====== Глава 13. Амигос, я просто хочу жить, хочу молиться ======

10 октября 1821 год.

Мигель поднялся с первыми лучами солнца. Осенний ветер проносился по Мехико, касаясь зелёных листьев на деревьях и шатая старые деревянные ставни в комнате двух братьев Дельгадо. Послышался неприятный скрип старых петель, и Мигель поднялся со своей кровати. На скорую руку набросив широкую гуаберу и надев серые хлопчатобумажные штаны, Мигель собрал свои кудрявые волосы в хвост. Альваро ещё мирно спал в своей кровати, свесив руку. Младший брат подошёл к молодому человеку и накрыл брата-погодку одеялом, которое тот всегда скомкывал и отпинывал в дальний угол постели. Мигель улыбнулся и положил руку брата на его грудь, но тот что-то сонно пробормотал и отвернулся от Мигеля к стене. Молодой человек ещё раз взглянул на брата и, схватив новую гитару, поспешил на выход из комнаты.

Все Дельгадо ещё спали в своих комнатах, готовясь подняться в скором времени. За это время Мигель успеет сходить в своё любимое место и поиграть для души, как он делал каждое утро. В последнее время он стал реже выбираться из таверны, что не очень радовало молодого Дельгадо. Единственное утешение в этой жизни что у него осталось, это музыка и его братья. Но помогая братьям в таверне, у Мигеля почти не осталось времени на музыку.

Дельгадо аккуратно и бесшумно спустился на первый этаж и, придерживая колокольчик над дверью, вышел на улицу. Ветер разносил по улице запах цитрусов и роз, что росли у сеньоры недалеко. Мигель вдохнул полной грудью и поспешил в переулок, что находился между сапожной сеньора Рамиреса и соседним домом. Пройдя этот переулок, который был достаточно длинным, Дельгадо пересёк неширокую дорогу и вышел к парку. А прямо за парком была длинная дорога, которая вела к городским холмам, которые открывали прекрасный вид на пейзажи Мехико.

Сев на промозглую землю, которая была частично покрыта засохшими кустами и травами, Мигель удобно разложился, вытягивая длинные ноги. Стопы в старых тканевых гуарачи раскачивались из стороны в сторону, а кудрявые пряди смольных волос шевелились под лёгким утренним бризом. Посидев так несколько минут, наслаждаясь одиночеством над такой огромной и возвышенной столицей, Мигель всё же взял гитару в свои руки. Пальцы неосознанно пробежались по натянутым струнам, а правая стопа отбивала какой-то бит на сухой земле.

Амигос, я просто хочу жить, хочу молиться

Для всех существующих и несуществующих богов,

И над телами моих родителей склониться,

Чтобы услышать зов братских голосов.

Голос Мигеля звучал особо тихо и отстранёно, он почти что шептал, еле касаясь длинными пальцами струн гитары. Молодой человек не просто пел, он проговаривал эти слова, иногда протягивая окончания слов.

— Звучит очень одиноко, — рядом с Мигелем показался Серхио и остальные три мариачи.

Бернардо сел рядом с Мигелем, присаживаясь на камень, а Марио и Николас спустились чуть ниже и сели там, тоже вглядываясь в уединённые и тихие пейзажи Мехико.

— Но звучит интересно, — пробасил Марио, приподнимая широкие бока своей шляпы и смотря на восходящее солнце, — хоть и грустно.

— Мне не очень нравиться, — проговорил Мигель, убирая руку от гитары.

— Нельзя так говорить про песни, — обидчиво проговорил Николас, а затем, прокашлявшись, рассмеялся, — они тоже умеют обижаться.