Перед глазами словно зависла туманная пелена, а звуки казались отдаленными, замедленными.

Будто она снова медленно выбиралась из темных вод очередного приступа. Только гроза на этот раз прошла не снаружи, а отгремела внутри, чуть не разорвав хрупкое тельце.

Лиза бессмысленно хлопала глазами, как только что проснувшийся ребенок. Слезы перестали течь, высохли на щеках. Всхлипнув напоследок, Лиза медленно направилась в сторону учительницы.

На нее накатило безразличие, сердце сдавила усталость. Хотелось найти спокойное, безлюдное место, чтобы остаться там… И умереть.

Хотя кто ей даст спокойно сдохнуть?

Обязательно слетится стая мерзких коршунов, которые будут измываться над ней до ее последнего вздоха.

Тряхнув головой, пригладив ладонями немного растрепавшиеся пышные волосы, Лиза уже открыла рот, чтобы обратиться к учительнице, попросить увезти ее отсюда. Немедленно.

— О, Лизочка, вот и ты, — фальшиво-бодрым голоском просюсюкала женщина, сахарно улыбаясь мужчине и женщине, продолжавшим маячить рядом. — Познакомься, дорогая, это Дженифер и Стив Армстронги. Они из Великобритании, очень любят современную музыку и ради этого приехали на этот конкурс. Я только что им сказала, что ты не только отлично умеешь играть на пианино, но и прекрасно владеешь двумя иностранными языками.

— О, да, нам с женой очень сильно понравилось твое выступление, — чопорным, но приветливым голосом произнес мужчина с небольшим брюшком на чистейшем английском языке.

Он показался Лизе настолько огромным, что она вынуждена была задрать голову, чтобы смотреть ему в лицо. Выглядел он настоящим здоровяком, явно фанатом здорового образа жизни. Безукоризненный серый костюм с темно-серым галстуком и белоснежной рубашкой отлично сидел на нем, как и должна выглядеть каждая дорогая вещь, сделанная на заказ.

Женщина, стоявшая рядом, бледно улыбалась, доброжелательно-равнодушно поглядывая на девочку. Это была настоящая гламурная блондинка: довольно неплохо сохранившаяся, в прошлом красотка, но сейчас уже сильно сдавшая свои позиции, в дорогом, кокетливого вида платьице, которое больше бы подошло молоденькой девушке. Красное, с открытой спиной и очень скромной длиной. Шикарные туфли на высоких каблуках, массивные золотые украшения с рубинами и брильянтами завершали образ.

Она протянула руку с длинными ногтями и неловко погладила Лизу по щеке со словами: — Какая хорошая девочка.

— Ты — настоящий талант. Ты просто гениальная, — продолжал сыпать восторженными комплиментами мужчина, ласково улыбаясь ей и блестя темными глазами.

Лиза почему-то обратила внимание, что его макушка уже начала сверкать лысиной, отчего сытые щечки явно очень богатого мужчины показались ей похожими на полушария задницы.

Девочка нервно усмехнулась, с трудом вспомнив вежливые слова, сильно удивив английскую пару безукоризненным знанием английского языка.

Зоя стояла рядом с удовлетворенным видом гордого собой преподавателя.

— Лиза моя лучшая ученица, — с восторженным видом заметила она, улыбнувшись и поглядывая на подопечную. — Она сама сочиняет музыку — вы сегодня слышали несколько ее композиций. К тому же Лиза знает не только английский, но и французский. У нее великолепное произношение. Да к тому же она красавица, каких мало. Да еще и здоровенькая на диво. К тому же, милый ребенок, воспитанная, тактичная, умная, — продолжала восхвалять Зоя свою ученицу.

Лиза заставляла себя улыбаться — словно кто-то изнутри насильно раздвигал губы. В голове по-прежнему слышался отдаленный шум океана. Словно она приложила к уху большую раковину и вслушивалась в звук умирающих на берегу волн.

Ей нравилось это состояние прострации, она понимала, что потом, когда понимание ужасной реальности навалится на нее — ей останется только сойти с ума.

— Что ж, нам пора — адрес нашего приюта и контакты директора я вам сообщила. Если надумаете, то приходите к нам. Лиза будет вас ждать, — щебетала Зоя Вадимовна, беря девочку за руку. — До свидания, мы были очень рады знакомству с настоящими ценителями музыки. Остальные, боюсь, не смогли оценить нас по достоинству.

Задрав нос, женщина повлекла Лизу к выходу.

Та вяло шагала, уже забыв про странную семейную пару.

Ей было, мягко говоря, совершенно не до них.

— Хочешь, я куплю тебе мороженое? — Зоя Вадимовна горела желанием хоть чем-то ее утешить, поглядывая на словно оледеневшие личико девочки. Та казалась безжизненным лунатиком, роботом, куклой, марионеткой, которую она дергала за ниточки, заставляя менять положение тела.

Они оказались в парке Дворца, где находилось несколько киосков с различными закусками.

Лиза равнодушно кивнула.

Тотчас же женщина подошла к окошку и купила две порции мороженого в шоколаде.

Они сели на удобную скамейку.

В парке было спокойно и красиво: высокие, хоть и редкие деревья, скамейки, на которых в основном отдыхали детки из кружков, либо вездесущие матери с младенцами в колясочках.

Даже невиданное в стенах детдома лакомство не смогло подарить розовым губам даже легкой улыбки. Девочка молча и методично облизывала его, глядя вдаль.

— Меня ведь никогда не удочерят, правда? — неожиданно обратилась она к женщине.

Та вздрогнула.

— Почему ты так решила? — нерешительно поинтересовалась она, ежась от пронзительного взгляда Лизы.

— Я слишком старая, — криво усмехнулась девочка. — Я потеряла свой шанс. Он был один. Если б меня взяли, когда я была совсем крошкой… Никому не нужны взрослые дети, — уверенно заявила она.

Ее плечи поникли:

— А скоро меня выгонят на улицу — и я умру ужасной смертью. От голода, от жажды, от какой-то болезни. Или меня кто-нибудь прикончит.

Девочка помолчала, опустив черные ресницы, подчеркивающие почти прозрачную кожу:

— Если меня выгонят — я убью себя сама.

— Перестань, все будет хорошо, я тебе обещаю, — бессвязно забормотала женщина. Она так расчувствовалась, что готова была и сама заплакать.

— Вам-то какое дело? — неожиданно огрызнулась Лиза, отворачиваясь и выбрасывая бумажку в урну. — У вас есть своя квартира. И еда в холодильнике. А у меня нет ничего. Даже мой гроб будет отвратительным… — она резко встала.

— Что ж, нам пора, — глянув на часы, заметила учительница, не зная, как ее утешить. В этом она была не сильна. — Директор, поди, нас заждался.

На лице Лизы появилась непередаваемая усмешка — горькая, злобная, ироническая: — О, да. Вы даже не представляете, КАК.

Возвращение было тоскливым.

Она не любила врать по пустякам, к тому же знала, что про ее проигрыш скоро все и так узнают. Поэтому честно сказала, что не выиграла, постаравшись не вдаваться в подробности.

Слухи моментально разлетелись по всему детскому дому.

Почти все — от нянь до других детдомовцев — узнали про ее проигрыш и спешили поиздеваться.

И камень на душе становился все больше и больше, тяжелее и тяжелее, пригибая ее гордость к земле, что оказалось ужаснее любой физической боли.

"Вообразила тут из себя великую пианистку" — открыто радовались ее проигрышу пожилые няньки. "Надо знать свое место. А твое место — на улице".

Для Лизы было делом чести "держать лицо", делать вид, что ей абсолютно все равно, что над ней глумятся. И это оказалось намного тяжелее, чем даже тот грязный минет в кустах. Тогда их было только двое, сейчас же над ней издавалось, как минимум, человек сто.

— О, наша победительница пришла, — фыркнула Леся, когда девочка переступила порог женской спальни. Огромная комната с многочисленными кроватями, затерянными в полумраке, словно в атмосфере фильма ужасов, стала словно бы темнее и опаснее.

Саша и Инга дружно заржали. Вокруг них столпились все остальные девчонки, дружно смеясь по малейшему знаку этих стерв.

— А вы знаете, как именно эта дрянь попала на конкурс? — продолжала она, активно гримасничая. — Она с грязным мужиком, почти бомжом, трахалась. Стояла на четвереньках, он парил ее в задницу, а она визжала, как свинья, на всю улицу. А потом она сосала его грязный член.