Не менее сложен и вопрос о границах отнесения к поступку непосредственно действий субъекта. Какие действия могут быть отнесены к сознательным и ответственным?

В принципе, наиболее четко определимы правовые границы. Они сводимы к трем основным критериям. Во – первых, человек по возрасту и своему психическому состоянию должен иметь возможность отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими. Во – вторых, поступок должен быть выражен в виде физических действий (телодвижений, слов). В – третьих, основные физические и социальные качества поступка должны осознаваться субъектом или, по крайней мере, должны существовать объективные и субъективные возможности такого осознания.15 Правовое значение в настоящее время имеет только то поведение человека или коллектива, которое выражено вовне, во внешней физической среде в форме движений тела, действий, операций, деятельности, совершаемых в объективной действительности.

Помимо своих действий человек для закона не существует Это положение принципиально важно в методологическом и социально – политическом плане. Мыслительная деятельность человека, никак не выразившаяся во внешнем поведении, современным правом не регулируется и не контролируется. Разумеется, человек осознает правовые регламентации и требования, думает о них, помнит их и оценивает, вырабатывая свое к ним отношение. Но все это, до тех пор, пока не нашло выражения в действии, правового значения не имеет. Любые убеждения, намерения, стремления и т. д., для реализации которых человек не шевельнул пальцем, остаются в разряде пожеланий, важных с точки зрения социальной психологии или нравственности, но не права. Наказаний за убеждения, инакомыслие и т. д. право не предполагает. Вроде бы реальная жизнь, случаи преследования за инакомыслие опровергают это – однако, чтобы реализовать такое преследование власти должны найти и представить действия преследуемых в качестве представляющих угрозу другим гражданам, как административное или уголовное правонарушение.

Но что считать за само действие в рамках поступка? Ведь действием может быть и воздержание от него – бездействие, которое не всегда сводится лишь к пассивности, недеянию. Бездействие может быть и активным, направленным, предполагать намерения и цели. Так, кампания гражданского неповиновения, благодаря Махатме Ганди и его сторонникам, стала политическим оружием в борьбе индийского народа против британского колониального гнета. Воздержание от действия не производит ничего непосредственно, но допускает вполне определенные изменения, с одной стороны, и оставляет неизменным конкретное положение дел – с другой. В воздержании, как и в поступке, могут быть выделены внутренняя субъективная мотивация и объективный результат как достижение сознательных целей воздержания.16 Неслучайно в уголовном законодательстве предполагается ответственность за преступную бездеятельность.

Воздержание возможно в двух основных формах: «сильной» – как прямой отказ от действий и «слабой» – как уклонение от этих действий. В обоих случаях воздержание, как и любой поступок, предполагает его объяснение, понимание и оправдание. Как же объективно отличить простое бездействие от поступка – воздержания? Только по наличию мотивации, т. е. по чисто субъективному параметру? По степени сознательности бездействия? По мыслям и убеждениям, лежащим в его основе?

Любое действие, если ему «приписывается» сознательная мотивация, некая воля – добрая или злая, становится в наших глазах поступком, подлежащим ответственности за качество этой воли! Целый спектр чрезвычайно специфических, но еще ждущих своего анализа с этой точки зрения, поступков дает языковая практика: утверждение и умолчание, отрицание и клятва, приказ и жалоба, признание и проповедь. Не только в XV – XVI вв., но и сейчас, по крайней мере в социально – психологических границах (например, в психотерапии и психоанализе), рассматриваются как поступки «черные мысли» и сновидения. Но может ли внутренне субъективное содержание поступка, т. е. его часть, предстать как самостоятельный целостный поступок, как действие, внешнее проявление личности? И в какой степени являются поступком так называемые «неосторожные действия», в том числе и повлекшие за собой тяжелые последствия? Как известно, незнание закона не освобождает от ответственности даже за такие неосторожные или неумышленные действия. Поэтому любой суд всегда интересуют мотивы, двигающие подсудимым, объяснения им своих действий, степень его вменяемости.

Однако даже результаты действия не могут быть однозначно приписаны конкретному поступку. Они могут зависеть от намерений личности, но могут и не зависеть. Если человек получил производственную травму или утонул, купаясь в реке, то насколько эти результаты его действий явились следствием его намерений? Каждый из нас, наверное, встречал в жизни людей, склонных видеть свои заслуги в результатах деятельности, к которой они имели очень косвенное отношение. Чтобы иметь возможность критического анализа различных мировоззренческих построений относительно поступка, необходимо уточнить не только его границы, но дать характеристику актора этого вменяемого действия.

Содержание поступка, так или иначе, апеллирует к поступающему актору: к его цели, намерениям, другим качествам и способностям, ответственности, включенности в социальную практическую деятельность. Все эти характеристики до сих пор применимы пока только к одному живому существу – человеку, биологическому существу из класса млекопитающих, отряда приматов, семейства гоминид, рода люди (Homo), вида Человек разумный (Homo sapiens). Чем отличается человек от других живых существ? (См. Табл. 1.1). Согласно известному философскому анекдоту, однажды Платон радостно известил учеников, что определил человека, нашел его главные отличительные признаки: человек это двуногое без перьев. Один из киников, услышав это, принес с базара ощипанного петуха и бросил его к ногам Платона со словами: «Вот человек». Расстроенный Платон удалился и, появившись через несколько дней, объявил новое, уточненное определение человека: это бесперое двуногое, с мягкой мочкой уха и плоскими ногтями. Действительно, сочетанием этих признаков не обладает ни одно живое существо, кроме человека. И, вместе с тем, очевидно, что это определение не касается главной человеческой особенности – речь идет о наличии у человека сознания, разума, способности к мышлению. Простая бесперая двуногость (и прочее), не будучи дополнены сознанием, сами по себе еще не гарантируют «человечности». Один из наиболее кошмарных сюжетов фольклора и фантастики: биологически полноценный индивид, начисто лишенный разума. Все это говорит о несводимости человека к его биологической природе.

Табл. 1.1

Что такое человек?

= В чем его сущность?

По строению своего тела, внутренних органов, способу размножения, он принадлежит животному миру и в этом мало чем отличается от прочих млекопитающих, особенно приматов. Это обстоятельство довольно широко используется в современной медицине при пересадке органов и тканей. И, тем не менее, человек явно выходит за рамки животного мира, даже противостоит ему – в своей способности к преобразовательной деятельности как «человек производящий» (Homo faber) или как «человек смеющийся». Именно эта вне – и над – природная продвинутость человека представляет главный интерес для понимания человеческой сущности. В философии эта тема проявляется в постановке вопроса о соотношение души и тела (психофизическая проблема), в проблеме взаимосвязи материального и идеального, в обсуждении возможности познания бесконечного мира при помощи того конечного опыта, который только и доступен каждому человеку как существу смертному. Попытки осмысления этой «противоестественной» способности обнаруживается в проблеме свободы, проблеме смысла человеческой жизни – практически во всей философской проблематике, связанной с попытками постижения конечным существом бесконечного разнообразия действительности.