Беря в руки книгу по философии, читатель вправе рассчитывать, что он найдет в ней если не сами ответы, то хотя бы подходы к ответам на вопросы «что это за мир, в котором я живу?», «как в нем соотносятся добро и зло, и как их отличить друг от друга?», «что такое разум и помогает ли он в жизни?», «имеет ли смысл жизнь вообще и моя собственная – в частности?». Действительно, что есть философия как не выработка разумного жизнеустройства человека, осмысления им действительности и своего места в ней, принятия на этой основе решений и их проведения в жизнь.

В этом плане поступок – уникальный и благодарный предмет философского рассмотрения. Он интегрирует в себе и осмысление, и решение, и действие, и их оценку – как самой личностью, так и другими. В поступке реализуется взаимодействие знаний и убеждений, устремлений и объективных обстоятельств, действий и оценки их результатов. В нем фокусируются практически все философские проблемы: материального и идеального, объективного и субъективного, свободы и необходимости, детерминации и случайности, причины и следствия, социального и индивидуального, рационального и иррационального.

Несомненно, поступок делает поступком его рациональная мотивация, которая оказывается, по сути дела, ничем иным как интерпретацией личностью источников, факторов и целей своих действий. Сердцевиной же этого осмысления, зачастую не только объяснения, но и оправдания, выступает осознание своего «не могу иначе», взятие на себя ответственности за решение, за его реализацию и за последствия реализации – ответственность за свои действия, и в конечном счете, за свой жизненный путь. Иначе говоря, только та философия поступка является полнозвучной, которая основана на представлениях о социальной природе человеческой личности, ее взаимосвязей с обществом и ответственном самоопределении личности в этом обществе.

Три десятка лет назад вышла моя книга о философии поступка.1 Ее написание было инспирировано двумя главными обстоятельствами. Во – первых, это были результаты серии моих предыдущих работ, посвященных проблемам смыслообразования и понимания, разработке идей глубокой семиотики и стереометрической семантики, а также мое участие в разработке и продвижении ряда проектов в сфере образования и культуры, связанных социально – культурными практиками и коммуникацией. Во – вторых, и, наверное, главное – на этот концептуальный бэкграунд наложилась публикация ранних рукописных материалов М.М. Бахтина «к философии поступка»2, сыгравшая роль катализатора, попавшего в перенасыщенный раствор. Все как – то очень быстро сложилось одно к одному в целостный паззл, открывая новые горизонты философии культуры и личности, рациональности и метафизики нравственности, итогом чего и стала упомянутая выше книга, сыгравшая для автора важную роль. Без нее не было бы работ по самозванству как историческому и этическому феномену, перспективам свободы и рациональности, постчеловеческой персонологии и попыток персонологической систематизации. Не было бы семинара по автопроективности личности и многих других теоретических и прикладных работ, проектов, включая модель социогенеза и типологию политических культур, идей и работ по социальному партнерству и методам оценки эффективности социально – культурных практик и коммуникаций. Все эти годы неоднократно поступали предложения по переизданию книги, которые я отклонял. Прежде всего, надо было осваивать новые открывшиеся горизонты, да и жизнь выдвигала нетривиальные задачи и ситуации. Да и время это было очень динамичное по всем векторам – от технологического до политического, неизбежно сказываясь на научных и личных судьбах. Кроме того, само проблемное поле философии поступка вызвало повышенный интерес исследователей, возникли новые интенсивно развивающиеся дисциплинарные направления, осмысление результатов которых требовало выдержать серьезную паузу.

И теперь, похоже, опять пришла пора новой фокусировки и тематизации философии поступка. Причем, приходится это уже делать фактически заново. Это не означает, что надо полностью отбрасывать предыдущие наработки. Время показало, что скорее наоборот – они нуждаются в новой конкретизации и систематизации. Такие идеи как роль и значение ответственности получили развитие и подтверждение, в том числе – в исследованиях по нейропсихологии. А такие, как проблема воли, соотношение нарративов и перформативов в коммуникации, совершенно неожиданно приобретают новое парадигмальное рассмотрение и операционализацию.

Разумеется, вряд ли приходится претендовать на исчерпывающий анализ всего многообразия сторон и аспектов поступка – и как концепта, и как феномена. Предлагаемая вниманию читателя книга предлагает лишь некоторый комплекс проблем, образующих, как представляется, сердцевину осмысления поступка: его отличие от других форм человеческой активности, проблема актора поступка и его воли, соотношение свободы и ответственности, проблема успеха, историческая динамика социального позиционирования личности в контексте развития технологий, изменивших образ жизни. Некоторые из этих проблем по разным причинным были «утеряны», выпали из философского дискурса – как например, проблемы воли, успеха. Некоторые, вроде бы уже решенные проблемы в новом цивилизационном контексте приобретают новый смысл и содержание – как например, возможность и перспективы свободы воли, границы личности и ответственности.

Общее понимание поступка, его компонентов, их связи представлено в первой главе книги. В последующих главах предлагается конкретизация и расширение рассмотрения этих компонентов. Так, предварительная систематизация содержания поступка выводит на первый план вменяемость актора поступка и его мотивацию, предстающую не столько причиной, сколько объяснением и самообъяснением действия. При этом, анализ перевода поступка из «внутреннего» («субъективного») плана во внешний фокусируется (во 2 – й главе) на соотношении воли и свободы. Представление о вменяемости актора поступка – как носителе свободы и ответственности – делает необходимым уточнение (в 3 – й главе) современных трактовок сознания и самосознания (самости). Проведенные аналитики, как представляется, дают достаточно убедительные представления о ключевой роли в их формировании эволюции системного гомеостаза и социально – культурной коммуникации, упорядоченной в формате наррации. Тем самым открывается возможность обобщения (в 4 – й главе) идей гомеостаза и ответственности, выводящего к уточнению представлений о рациональности как эффективности и как обеспечения гармоничной целостности. Это позволило перейти (в 5 – й главе) к анализу перехода социально – культурной наррации в перформативы оценок, контроля и морали, и далее – самоопределения личности в практиках себя, творчестве, смысложизненном поиске (чему посвящена 6 – я глава) и практикам социальной идентификации и позиционирования личности в современном социуме (глава 7 – я).

Таким образом, первые три и последние три главы оказались посвященными «внутренним» (личностно– самостным) и «внешним» (социально – культурным) факторам поступка, а 4 – я глава играет роль своеобразной точки концептуальной «склейки» этой «ленты Мёбиуса». А сквозной темой работы стало единство социального и индивидуального, ментально – субъективного и поведенчески – объективного планов поступка, открывающее взаимодополнительность феноменологической и аналитической парадигм философии.