Келли уверил, что его все устраивает. Экскурсия по дому продолжалась. Вилла оказалась небольшой: две спальни и кабинет на втором этаже, ещё две спальни, гостиная, кухня, прачечная и столовая — на первом. Выход в гараж, выход в сад, тоже небольшой и не слишком ухоженный, но по-осеннему очаровательный.

— Через день приходит Лавендер, он помогает мне с уборкой и готовкой, — щебетал Элоиз, обводя приглашающим жестом просторную кухню с окном в сад и надраенными до блеска медными котелками, висящими над большой плитой.

— Я могу тоже помогать, — вставил слово Келли. Кухня понравилась ему больше других комнат. — Я неплохо готовлю и люблю заниматься уборкой.

— Ни в коем случае! — возмутился Элоиз. — Ваша забота — Берг и только он! К тому же у вас учеба, не забывайте. Так что есть кому и готовить, и убирать.

Постепенно нарастало нетерпение. Казалось, что Элоиз специально тянет время, пытаясь отсрочить встречу с пациентом, и от этого становилось тревожно.

— Элоиз, а Берг уже завтракал? Тогда, может быть, принесём ему чая? Найдется у вас мятный? Это хорошо для пищеварения, — предложил Келли и тотчас же пожалел: что это он раскомандовался? Тоже мне медик нашёлся: хорошо для пищеварения! А может, Берг терпеть не может мятного чая.

Но Элоиз ничуть не обиделся на выскочку, а поставил на плиту такой же сияющий медный чайник и принялся показывать Келли хозяйство: чай, кофе, кофеварка, специи, посуда, полотенца, кухонная утварь.

— Берг любит кофе, но ему, разумеется, нельзя. Я иногда варю ему без кофеина, он, конечно, этого не знает, так что давайте держать это в секрете.

С подносом в руках приближаясь к комнате Берга, Келли знал уже точно: Элоиз волнуется. Может быть, его сын и не давал согласия на то, чтобы нанять Келли, и сейчас предстоит скандал. Это будет огорчительно, но не смертельно. Не выгонят же его?

У самой двери Элоиз улыбнулся нервно и виновато:

— Подождите, пожалуйста, одну минуту, я его предупрежу…

И скрылся за дверью. Келли остался стоять в коридоре, стараясь не прислушиваться к негромким голосам в комнате больного. Тонкий пар поднимался над чашкой чая, золотистое овсяное печенье лежало на тарелке. Неожиданно захотелось взять одно, но руки были заняты подносом. А каково Бергу вообще без рук? Страшно представить: ни носа не почесать, ни слез не вытереть.

Элоиз распахнул дверь. Келли вошел в полутёмную комнату, где пахло совсем по-другому. Поставил поднос на маленький столик, обернулся к кровати с негромким:

— Доброе утро, Берг. Спасибо, что дали мне шанс. Постараюсь оправдать ваше доверие.

Долгую минуту его просто молча разглядывали, неожиданно жадно, пристально. Потом, наконец, прозвучало:

— Привет. Во-первых, давай на «ты». Мне так проще. Во-вторых, Элоиз, иди себе. Нам с Келли нужно поговорить.

Когда дверь за омегой закрылась, Келли присел на высокий табурет у постели больного. У Окнарда был такой же. Это успокаивало.

— Я принёс вам чая. Хотите? Вы любите мятный?

— Я же просил: на «ты».

— Хорошо, я постараюсь. Так что с чаем?

— Давай. И что там ещё, печенье? Это хорошо, давай его сюда.

Келли предусмотрительно прихватил две ложки. Первой попробовал чай сам — горячий, но не слишком. Вторую поднёс к губам больного. Все знакомо. Все точно так, как с Окнардом, волноваться не о чем. Руки не дрожали, голос не прерывался.

— Берг, расскажи, какие лично твои требования ко мне? Непосредственно с уходом все понятно, но какие ещё пожелания? Хотите ли вы, чтобы я проводил с вами время, не занятое работой? Например, лорд Окнард любил, когда я читал ему, а потом мы обсуждали прочитанное.

На обсуждение это мало походило, лорд просто высказывал своё мнение, которое сводилось к тому, что все писатели — оторванные от жизни идеалисты со скудным воображением и с тягой к поучительству.

— Не знаю, не думал над этим, — ответил альфа чуть удивлённо. — Поначалу, наверное, хочу, чтобы ты мне пореже попадался на глаза. Гарет мне тут контроль от телевизора под морду подложил, я наловчился кнопку одну нажимать. Смотри…

Телевизор громко запищал, ожил большой экран.

— Вот, как услышишь — заходи, значит, мне что-то надо. А так я предпочитаю, чтобы меня оставили в покое. Элоиза, конечно, не выгонишь, он тут все время крутится. Может, повезёт, и с твоим приходом пореже будет заглядывать.

— Берг, я могу вам делать массаж, пока только рук и ног, а со временем и общий. Это нужно для нормального кровообращения. Мы можем подобрать запах масла, который вас бы не раздражал…

— Что, воняет здесь, да? — скривился Берг. — Я привык, не замечаю. Открой окно, давай проветрим.

Келли раздвинул шторы, распахнул выходящее в сад окно. Дыхание осени, прохладное и влажное, коснулось лица.

— Не холодно? — спросил он больного.

— Ага, — скривился тот в невесёлой улыбке. — Ноги мерзнут.

Да что же это такое, почему он всё делает не так? При свете серого осеннего утра лицо Берга казалось особенно бледным, тени под глазами — особенно темными.

Снова глоток уже немного остывшего чая, снова молчание.

Он отломил небольшой кусочек печенья, поднёс его к губам Берга. Тот осторожно взял угощение. Недовольно проговорил:

— Не бойся, не укушу.

Нет, этого Келли не боялся. Волновало другое: прикосновение сухих губ неожиданно отозвалось сладким томлением, пока ещё очень слабым, едва заметным, но бесспорным предвестником возбуждения. Ничего не могло быть глупее. Келли разозлился. Второй кусок печенья поднёс ближе, успев почувствовать теплую влажность рта альфы, прикосновение его языка, отозвавшееся коротким толчком в груди. Силы Света, какой же он идиот! У него так давно никого не было, больше двух лет. Да и до того… Лишь бы только лицо не выдало его, лишь бы только Берг не заметил. Ведь выгонит сразу, как похотливую сучку.

— Что вы хотите делать сейчас, Берг?

— Не получается на «ты», да? — снова кривая усмешка, злой блеск глаз. — Ладно, не заморачивайся. Говори, как тебе удобно. И знаешь что? Помой мне голову. Сможешь?

— Конечно! — обрадовался Келли.

Наконец-то он сможет сделать что-то полезное, как-то оправдать своё присутствие в этом прекрасном, теплом доме, где есть такой замечательный папа-Элоиз, и собственная комната с выходом в сад, и кухня с медными котелками. И даже этот альфа, с которым он непременно найдёт общий язык.

Келли подхватил поднос с опустевшей чашкой, пообещал:

— Я сейчас вернусь, только возьму все необходимое.

И уже у двери услышал брошенное ему в спину:

— А вот так не делай. Не улыбайся так никогда. Это мне просто нож в сердце, ты не понимаешь…

========== Глава 4 ==========

Небольшой ванной комнате с терракотовой плиткой и гравюрами на стенах не помешала бы уборка. Келли решил оставить это на потом. Наполнил горячей водой большой кувшин, нашёл круглый тазик, напомнил себе, что нужно купить другой, овальный, с выемкой для шеи. Да и шампунь поменять бы, выбрать с льняным маслом. От него не пересыхает скальп, а значит, не будет и чесаться.

Обиду удалось подавить без труда. Не хочет видеть его улыбку, значит, Келли не станет улыбаться. Не такой уж он большой весельчак, чтобы это составило для него проблему. Просто Берг хочет забыть, что ему прислуживает живой человек. Он предпочёл бы бездушную куклу, робота-андроида, выполняющего запрограммированные действия. Ведь робота можно не стесняться. Перед ним не стыдно за тяжёлый запах, за грязные волосы, за собственное бессилие. Значит, Келли предстоит стать таким роботом, а точнее — посторонним человеком, профессионалом, нанятым за деньги. Это совсем нетрудно, особенно для него. Ведь он в совершенстве изучил искусство отрешения от реальности. Ему достаточно десятой доли сознания, чтобы выполнять необходимые функции, а в это время остальная часть его «я» будет далеко, будет жить ярко и насыщенно совсем с другим Альфой… Но почему-то рядом с Бергом пользоваться этой способностью не хотелось. Это было бы предательством, уйти в мир прекрасных иллюзий и оставить Берга в одиночестве и беспомощности, в замкнутых стенах, в боли и страхе. Это было бы трусостью. Каким бы холодным, черствым и грубым он ни был, он заслуживает честности.