— Останьтесь до утра, господин полковник, — предложил Берг. — Поужинаете с нами, отметите праздник, а к утру, может быть, и погода поутихнет.

— Не могу, Берг, меня ждут дома. Кстати, в апреле вызываю вас в столицу на экстренную медкомиссию. Надеюсь, вы получите полный доступ. Новая модель «Кречета» до сих пор не рекомендована к массовому выпуску, решение нужно принять как можно скорее.

— Трудно понять машину, не сев за штурвал… Простите, я совсем забыл о гостеприимстве. Могу я вам что-нибудь предложить, господа?

Вскоре подали кофе, свежую сдобу, сырную нарезку.

— Замечательный у вас кофе, Берг, — похвалил полковник, от наслаждения прикрывая глаза. — Но я привёз вам лучшего. Найдёте там, в ящиках.

Берг поблагодарил и снова подумал: что погнало его командира в праздничный вечер на край земли? Может быть, всего лишь желание полетать над бурей, доказать, что он всё ещё лучший? Это Берг мог понять прекрасно. Если бы он мог сейчас… Или призвать Берга к совести, задеть его самолюбие, быть может?

— Господин полковник, вынужден вам сообщить: ваш приказ о продолжении учебных полётов не выполнен. Погода не позволяет.

Голубые глаза хитро блеснули над ободком кофейной чашки. Но в ответе послышалась лишь лёгкая насмешка:

— Решать всегда вам, господин инструктор. Или мне следует вас называть господин губернатор? Но в данном случае я с вами согласен: летать в такую погоду могут немногие. Вы смогли бы. И на «Валькирии», и на «Кречете». Когда получите полный допуск, возьмёте меня вторым? От Хартана до Хисса?

— Вы окажете мне честь, господин полковник.

Берг увидел, как быстро исчезла со стола скромная закуска, и собрался было снова предложить гостям ужин, но Роуланд встал, потянулся, как кошка, почти касаясь пальцами невысокого потолка, проговорил:

— Пора в путь, господа. Северн, возьмёшь на себя управление, когда выйдем из шторма?

У готового к полёту штурмовика простились. Перекрикивая вьюгу, Берг снова спросил:

— Может, все же останетесь?

— Не могу, Берг! — засмеялся Роуланд. — Дома ждёт меня жених!

— Жених! — удивился Берг. — Значит, какому-то омеге всё же повезло!

— Бете, Берг, — отозвался полковник серьезно и доверительно. — Бете. Но какому! Лучшему на свете. Так что это мне повезло, не ему.

А потом обнял Берга за плечи, проорал в самое ухо:

— В ящике с надписью «Учебные пособия» — шампанское.

Берг глядел вслед огням, исчезающим в черном небе, и из последних сил боролся с желанием просто повернуть в сторону и уйти в метель. Его никогда не найдут, да и сам он не сможет вернуться, даже если захочет. И в то же время никто не докажет самоубийства. Потерялся в пурге, обычное дело на Хиссе. Вот для чего прилетал красавец командир. Похвастаться. Сказать, что берет в мужья лучшего из бет. Конечно, ведь именно он вывел Келли из дома Касселов. Именно его можно считать спасителем. Эти двое будут идеальной парой. Оба утончённые красавцы, оба вхожи в высшее общество. Эта свадьба вызовет скандал, но когда скандалы пугали его командира?

Он повернул прочь слишком резко, наконечник трости скользнул в снегу, и Берг едва не упал, в последний момент подхваченный под локоть офицером охраны. Вырвал локоть невежливо, зашагал по снегу тяжело, торопливо, лишь бы скорее оказаться дома. Теперь он ненавидел полковника. Зачем он привёз на остров шампанское? Ведь знает, что Берг запретил спиртное.

В сенях столкнулся с Крейгом, опять весёлым и возбужденным.

— Ты видел, какого нам фельдшера прислали? Это конец Света!

Берг подавил желание запереться в спальне, снова включил остывший чайник. Кем бы ни был этот фельдшер, он не будет Келли. Во-первых, Келли ещё полгода учиться. Во-вторых, лучший на свете бета сейчас ждёт жениха с опасной прогулки. Он зажигает свечи в серебряных подсвечниках и открывает драгоценное вино. Его глаза блестят загадочно, губы приоткрыты в улыбке. Эти двое стоят друг друга. Кто сказал, что время лечит? Оно лишь закрывает рану прозрачной кожицей, тонкой, как папиросная бумага. Стоит нажать чуть сильнее, задеть неосторожно, боль чёрным гноем выходит наружу, чем дольше терпишь, тем больнее.

— Ты что же, не пойдёшь поздороваться с новенькими? — простодушно удивился Крейг.

— Слушай, сейчас сколько? Пять? Через два часа ужин. Вот за ужином и поздороваюсь. А сейчас я устал и замёрз, какого хрена мне снова тащиться на улицу в метель?

— Ладно, ладно, — пробормотал озадаченный Крейг. И тут же сделал неверный вывод: — Что, попало тебе от начальства? Роуланд решил, что раз он может летать в метель, то и любой мальчишка должен, да ещё на истребителе!

Берг лишь закрыл глаза, как недавно Роуланд, протягивая ноги к камину.

Но совесть все же не оставляла его в покое. Как командир части Берг всегда лично приветствовал прибывших на остров, будь то пилоты или кто-то из обслуги, проверял, как они устроились на новом месте, отвечал на вопросы, рассказывал об острове. Это устанавливало доверительные отношения и вместе с тем указывало, кто на Хиссе хозяин. Этот фельдшер… Не его вина, что Берг не может найти себе места. Он должен получить такой же приём, как и все остальные. Он и этот новый инженер, который, видимо, будет отвечать за отладку симулятора. Берг давно говорил, что ему нужен такой инженер.

Пришлось переодеться в парадный мундир, поправить в петлице серебристую ленточку Северной Звезды, а поверх этой всей красоты снова натянуть полушубок, мохнатую шапку, рукавицы, унты и выйти из дома на полчаса раньше, выйти в чёрную метель. Дом обслуживающего персонала горел огнями. Из него в столовую можно было пройти по внутреннему коридору, не выходя на улицу, и Берг с удовольствием оставил тяжёлую одежду на вешалке у входа. Сначала направился к инженерам. Новенький оказался альфой лет сорока с татуировкой на бритом черепе. Берг крепко пожал ему руку и минут десять поговорил с ним о мелочах. Инженер понравился губернатору. К медпункту с крохотной комнатой для фельдшера Берг подходил с расслабленной улыбкой. И напрасно.

Он обернулся ему навстречу, и что-то шелковое выскользнуло из пальцев, мягко опустилось на пол. Он стал взрослее, и его безупречное лицо приобрело законченность произведения искусства.

— Берг… — прозвучал знакомый голос. — Добрый вечер.

Он осторожно закрыл за собой дверь. Прошёл в центр комнаты, остановился прямо под яркой лампой. Взглянул в лицо, которое не смог забыть. Как ни старался.

— Берг, — снова заговорил Келли, — как ты себя чувствуешь? Как спина?

— Хорошо, спасибо, — ответил Берг и погордился собой: и голос не дрожит, и слова нашлись правильные. — Что ты здесь делаешь?

— Мне предложили место фельдшера. Я согласился.

— Это абсурд, Келли. Ты не будешь здесь работать. Как только закончится метель, тебя отвезут в Хартан. Нам вообще не слишком нужен фельдшер, и уж точно не нужен ты.

— Но почему? — распахнул глаза бета.

— Потому что я так решил. Я начальник этой лётной части. У меня есть полномочия уволить любого из моих сотрудников, при этом не объясняя причины. Так что не спеши распаковываться.

Берг повернул к выходу. Келли его опередил. Захлопнул дверь и прижал её спиной, глядя на Берга снизу-вверх с вызовом и чем-то похожим на панику.

— Я сам попросил Эдгара меня сюда назначить. Потому что я решил бороться, Берг. Я больше не сбегу, как бы ты ни пытался меня испугать.

Нельзя было смотреть ему в глаза, ни в коем случае нельзя. Берг уставился в переносицу. Эта встреча, этот разговор несли налёт ночного кошмара.

— За что же ты решил бороться? И с кем?

Резкий вздох, да и выражение лица такое, с которым делают первый прыжок с парашютом.

— Я буду бороться за свою любовь. С твоими омегами. С тобой. С собой.

Долгая минута потребовалась Бергу, чтобы снова заговорить. Из коридора доносились веселые голоса, кого-то звали на ужин, кто-то смеялся.

— А я не буду, Келли. Я слишком сильно любил тебя тогда. Но ты ушёл, сбежал, не попрощавшись, ничего не объяснив. Что бы ты ни говорил сейчас, ты снова сбежишь. Ты будешь убегать всегда.