Вестун настиг их возле базарной площади. Запыхавшийся мальчишка, похожий на мокрого воробья, протараторил заученное: «На улице Уббы Кривого беспорядки. На месте дозор, требуется подкрепление». Подхватил брошенную монету и убежал греться в ближайшем трактире, не иначе.
На Уббы, в небедном районе, где жили в основном люди без магии, и вправду было нехорошо. Дозор — четверо всадников в мокрых плащах — крутился перед входом в небольшой дом, тщетно пытаясь разогнать с два десятка орущих и размахивающих руками горожан. Кто-то бросил камень, попал в лошадиный круп, испуганное животное встало на дыбы, стражник не удержался в седле. Горан подоспел как раз вовремя. Призвал заклятие Убеждения, гаркнул, перекрывая крики толпы, проклятия стражников, лошадиное ржание:
— Пять шагов назад!
Его послушали, но расходиться никто не спешил. Притихшая толпа казалась опаснее кричавшей. Подъехал командир дозора, представился, хотя Горан его и узнал. Капитан городской стражи, слабый светлый маг, доложил:
— Убийство, господин мастер-маг. Мальчишка убил тёмного ростовщика и его помощника, тоже из тёмного рода.
— Маги? — спросил Горан.
— Нет, ни один из троих не маг.
Пока это было единственной хорошей новостью.
— Где убийца?
— В доме. Мы не хотим вести его в крепость, пока тут такое творится. Ещё отобьют по дороге.
— Правильное решение.
Горан спешился, вошел в дом, который изнутри оказался пригожим, нарядным. Приметил панели красного дерева на стенах, картины и гобелены, толстый шерстяной ковёр на полу. На ковре лицом вниз лежал человек, в затылке — глубокая вмятина, белая кость проткнула кожу. У стены полусидел другой, со смятым лицом, залитым кровью. В углу стояла на коленях женщина, тихо, но пронзительно выла на одной ноте. Убийцу, мальчишку на вид лет шестнадцати, держал за локоть стражник. Руки у злодея были связаны, на белом лице проступали тёмно-рыжие веснушки.
— Что здесь произошло? — хмуро проговорил Горан.
Ответил ему стражник.
— Сосед услышал крики и послал слугу за стражей. А тут мы как раз. Приходим, а этот так и стоит с топором, двоих уложил и хоть бы что ему. Ограбить, видимо, хотел, да не успел.
— Нет! — вдруг громко, резким фальцетом выкрикнул мальчишка. — Я не хотел грабить! И убивать не хотел! Так вышло, я не хотел!
На улице снова заорали, послышался звук бьющегося стекла, завизжала женщина:
— Тёмные воруют наших детей и сдают в бордели! Выкапывают трупы из могил! Есть здесь мужчины или нет?
Капитан рявкнул команду. Пока он вроде бы справлялся. Горан обратился к мальчишке:
— Ты признаёшь, что убил этих двоих?
Тот заговорил горячо, сбивчиво, глотая слова и вытирая слёзы связанными руками:
— Да, но я не хотел, господин! Отец умер в прошлом году, деньги нужны были. Мать заложила свой венец с жемчужинами. А у сестры свадьба! Вот мы и пришли просить, только на свадьбу, потом бы отдали! А он говорит: «Давайте деньги или идите!» Я и говорю: «Пойдем, мама!» А она стала просить… А этот, второй, тогда начал смеяться и говорить всякое про сестру… И вообще про нас всех. Ну, я не выдержал — и по морде ему…
— Ты не маг, случайно? — Горан покосился на бесформенное месиво в запекшейся крови. — Так по морде дать и я не смог бы, пожалуй.
— Да нет, это потом! Мастер стал орать: «Убивают, стража!» А этот второй убежал и вернулся с топором. Мать на колени, а он на неё как замахнётся… Ну, я и схватил его, топор вырвал из рук и так, сбоку… Он и повалился. А мастер тогда бежать, ну я и его, сзади… Я не хотел, просто что-то напало…
Боевое безумие, вот что это было. Горан это знал очень хорошо. Когда испуганный мальчишка может одолеть двоих сильных мужчин. Это качество так полезно в бою, но сейчас-то время мирное.
Обратился к стражнику:
— Выход на другую сторону есть?
— Да, господин мастер-маг, вон там, из кухни. Выходит на аллею, что за рыночной стеной.
— Веди мою лошадь к чёрному ходу. Давай, пошевеливайся.
— Это твоя мать? — кивнул Горан на женщину, по-прежнему воющую в углу. — Уговори её идти домой.
Уговоры не слишком помогли, пришлось использовать Убеждение и даже подтолкнуть женщину к чёрному ходу. А там и стражник подоспел с лошадью. Ему Горан сказал:
— Я сам отведу его в крепость. Чай, одного мастера-мага хватит на связанного мальчишку. Людей своих вам оставляю. Вам нужнее.
Поднялся в седло, конец веревки обмотал вокруг луки. Нарочно поехал по самым безлюдным улочкам, да ещё и заклятие Отвода глаз набросил. Редкие прохожие глядели мимо, поневоле ускоряя шаг. Тяжко было Горану, тяжко и горько. Мальчишку повесят, без сомнения. Убийство двоих мирных горожан это не поединок, за такое даже вира не предусмотрена. Одна минута гнева, одна вспышка боевого безумия — и жизнь пропала. А он всего-то немногим старше Янины. Худенький, щуплый. У такого шея не переломится. Значит, будет висеть, задыхаться в петле… Нет, нельзя так думать, ведь это не ребёнок — убийца. Однако Горан и сам знал, до чего может довести унижение, насмешка, беспомощность. В конце концов, что ему сделают? Его-то как раз не повесят. И даже в темницу не бросят.
Наклонился в седле, перерезал веревку. Стараясь не глядеть в глаза пленнику, бросил:
— Беги. Тотчас же беги из города и никогда не возвращайся. Даже домой не заходи, понял? Поймают — повесят!
И дал шпоры коню. И не оглянулся.
За ним пришли вечером. Пришли боевые маги, двое Высоких: светлый и тёмный. Как взглянул Горан на тёмного, прямо содрогнулся, только, конечно, не от страха. Повели его во дворец госпожи магистрессы, через полгорода, будто под конвоем. А дождь все не унимался, вода затекала за ворот, чавкали по лужам лошадиные копыта, и знакомый с детства город исчезал в серой мгле. На крыльце магистрессы Горан злобно порадовался: его сапоги оставляли на розовом мраморе грязные отпечатки. Вспомнился разговор с Дамианом, его нелестный отзыв о главе их ордена. И в самом деле, Светлая госпожа, похоже, любила тёмную роскошь. Розового мрамора лестница укрыта ковром, золочёные вензеля на перилах, в нишах скульптуры. На потолке разноцветная роспись: грудастые девы-птицы летят над розовыми облаками. Красиво и стыдно. Ведь сюда, пожалуй, и дети ходят. Такое похабство только тёмным и впору. Горан вспомнил их встречу на балу с фейерверком, как интимно, будто жена, держала она под руку Высокого тёмного, как рокотал его низкий голос, обволакивал, ласкал. Засмотрелся на потолок и оступился. Проклятый тёмный поддержал его под локоть, и Горана так шарахнуло, будто его кнутом стегнули. Будто не рукой, а раскалённым железом прикоснулся к нему Ольгерд.
Госпожа магистресса была холодна. Её ледяное сияние слепило, будто нетронутый снег в морозный полдень. Такой же холод звенел в её словах:
— Потрудитесь объяснить, мастер-маг, каким образом вам удалось упустить преступника, вверенного вашему попечению?
— Мальчишка сбежал, госпожа, — мрачно вздохнул Горан. — Я не сразу заметил, а как увидел, его и след простыл. Дождь, из-за него все. И не видно, и не слышно.
— Мне наложить на вас Покров Истины, мастер-маг? — теперь голос Светлейшей напоминал свист вьюги.
— Если вы позволите, госпожа, я рискну предположить, что в этом нет необходимости, — заговорил Ольгерд, да так мягко, будто бархат стелет, а сверху мёдом поливает. — Очевидно, мастер-маг проявил свойственное ему великодушие и отпустил преступника, сочтя причитающееся тому наказание слишком суровым.
— Не дело стражника судить о наказаниях, — вступил в разговор Высокий светлый, старый вояка Лукаш. — Его дело — доставить преступника в крепость, а там уж судья решит, как злодея наказать. Если каждый станет вершить справедливость, как ему приглянется, от этого в стране будет бунт и хаос.
— Я согласен с вами, почтенный Высокий, — так же мягко ответил Ольгерд. — Позволю выразить своё мнение, и это всего лишь моё мнение, что мастер-маг Горан не слишком пригоден для службы в городской страже. Возможно, его таланты в большей мере раскрываются на воинском поприще? Если мне не изменяет память, наш мастер-маг — ветеран многих кампаний, герой кровавых битв. Возможно, он согласится обучать наших воинов ратному искусству?
