Помолчали. За окном стемнело. Тёмный Лорд жестом зажёг свечи, причём это простейшее колдовство удалось ему не сразу. Горан поднёс к губам хрустальный бокал, Ольгерд предупреждающе вскинул руку. Светлый осторожно поставил бокал на стол.
— Не может быть! — воскликнул хозяин.
— Тень Овайна, — пожал плечами Ольгерд. — Извольте проверить.
Тёмный Лорд несолидно засуетился, подскочил, принялся выдвигать ящики, открывать и закрывать шкатулки, наконец, отыскал старинный кулон с тёмным камнем, опустил его в бокал Горана. Алые прожилки явственно проступили в тёмной глубине камня. Бывший магистр выдал тираду, грубоватую даже для портовой шлюхи.
— Я приношу вам самые искренние извинения, Высокий лорд, — прочувствованно проговорил хозяин. — Поверьте, что бы ни говорили о тёмных магах, мы не подаём нашим гостям отравленные кубки.
— Это правда, Горан, — смущённо добавил Ольгерд. — Этот забавный обычай отошёл в прошлое ещё со смертью моей прабабушки. Она была удивительно целеустремлённой ведьмой, хоть и немного старомодной. Отравила гостей на свадьбе своей внучки, вы, вероятно, слышали об этом курьёзном случае…
— Гарпия дома Алвейрнов, — согласно кивнул Горан. — Мы изучали это в академии. Тёмный Лорд, не стоит извинений. Я и думать не смею, будто яд подсыпали вы. Кто-то из ваших домочадцев проявил инициативу. Смиренно прошу вас не искать виновных. Во всём случившемся с Ронданой виноват мой орден и лично я. Нам ещё предстоит покаяться и искупить вину. Кровью, если понадобится. И если для того, чтобы вы встали во главе тёмного войска, мне нужно выпить этот кубок, я сделаю это с радостью, и не будет для меня вина слаще…
Ольгерд молча протянул руку и крепко сжал ладонь Горана. Огонёк свечи дрожал в его тёмных глазах, и Горан помимо воли засмотрелся на игру света и тьмы. Горло перехватило, будто всё же глотнул он смертельной отравы, да такой, от которой не жаль и умереть.
Прокашлялся магистр, разбивая магию. Горан и Ольгерд отпрянули друг от друга, будто подростки, уличённые в постыдном. Ольгерд оправился первым:
— Каковы бы ни были наши противоречия, Тёмный Лорд, сейчас не время их разрешать. Магия умирает, а с нею умирает и наш образ жизни. У нас могут родиться дети, но они состарятся в сорок и умрут в пятьдесят. Болезни, не страшные сегодня, завтра обернутся смертельным приговором. Не станет вестунов, мы оглохнем и…
— Мне знакомы эти опасения, Ольгерд, — с досадой махнул рукой бывший магистр. — И я, пожалуй, мог бы поделиться ими с нашими братьями во Тьме. Несомненно, многие из них и сами пришли к похожим выводам. И вы правы, наша магия теряет силу. На это трудно закрыть глаза.
— Мы можем построить новую Рондану, лорд, — снова заговорил Ольгерд. — Наш общий дом, в котором Свет и Тьма снова станут любящими супругами. Как это и предназначено самой природой нашей магии.
Тёмный Лорд встал, собрал со стола бокалы, выбросил их в негорящий камин, только стекло зазвенело. Когда хозяин отвернулся, Ольгерд провёл ладонью над столом, вызвав на мгновение тёплое золотистое свечение. Бывший магистр вернулся к столу с новой бутылкой и с тремя серебряными кубками. Разлил вино своими руками, демонстративно опустил в каждый кубок тот же кулон, камень которого никак на вино не отреагировал. Горан вдруг подумал, что ему, пожалуй, нравится этот сухопарый немолодой человек, который в ночь Света готов был умереть за своих людей, а теперь разливал по кубкам вино и хмурился, пытаясь найти выход из невесёлой ситуации. Наверное, от этого, от внезапно возникшей симпатии, Горан и заговорил:
— Тёмный Лорд, я понимаю, у тёмных к нам доверия нет. Я даже слышал, как один из ваших говорил: «Кто в Рондане правит сейчас, тот и останется у власти». Но что, если мы, светлые, сделаем первый шаг? Поднимем восстание в Авендаре, свергнем наместника? Посадим его голову на кол, избавимся от его прихвостней. Что тогда? Поддержат нас тёмные? Придут на помощь, когда Ондова войска на нас двинет?
— Ты говоришь невозможные вещи, мой свет! — ужаснулся Ольгерд. — Ведь это самоубийственная миссия! И, отвечая на твой вопрос: нет! Никто не даст тебе такой гарантии. Мы можем остаться наедине со всей военной мощью Солнцеликой.
— Не «мы», ночка моя, — тихо ответил Горан. — Не «мы», а я. Ты останешься здесь. Ты и будешь такой гарантией.
— Пожалуй, это может оказать должное воздействие, — в раздумье проговорил Тёмный Лорд. — Если в Рондане поднимется восстание, если мятежники одержат победу, многие захотят вернуться домой. Не все, но многие. И выразят готовность за свой дом сражаться.
— Слишком много «если», мой господин! — воскликнул Ольгерд. Его руки, сжимающие подлокотники кресла, побелели. — Мы не можем оставить светлых один на один с такой опасностью…
— Ольгерд, светлых в Авендаре немало, — перебил Горан. — Ведь нам не пришлось бежать. Правда, пришлось воевать. Но теперь ондовичи в стране не те. Стражники, не солдаты. Если мы не сможем их побить, то воевать с их армией и пытаться не стоит. А вы с Тёмным Лордом поработайте здесь, в Анконе. Может, и ещё где сторонников сыщете. И когда час придёт, уж не оставьте нас в беде. Вместе на врага встанем, плечом к плечу, как братья. Кровью смоем старые обиды. Ведь весело это будет, господа мои, правильно, достойно!
Ольгерд вскочил. Бросил в лицо гневно:
— Весело? Я не признаю такого веселья! Повторяю: это самоубийство, и я никогда не позволю тебе его совершить!
Встал и Горан, повернулся к своему тёмному лицом, к его гневу и страху. Ответил как должно:
— Твоего позволения мне не требуется, Высокий. Но хотелось бы получить поддержку и понимание. Если ж нет, то и без них обойдусь.
Встал и хозяин, проговорил примирительно:
— Я вижу, вам необходимо обсудить эту идею в семейном кругу. От себя лишь могу добавить: я согласен с Высоким светлым. Чем больше я думаю над этим, тем лучше понимаю, как представить это дело нашим собратьям по ордену.
Прощались с Тёмным Лордом с большим теплом, чем здоровались, а это хороший признак. Горан кивнул на камин, спросил:
— Позволите, лорд? А то как бы кто из слуг не отравился.
— Сделайте любезность, Высокий светлый…
Камин вспыхнул ярким бездымным пламенем, мгновенно пожравшим и отравленное вино, и разбитые бокалы. Отсвет этого огня освещал им дорогу, когда в молчании спускались они по лестнице. Спутников пришлось ждать. Все трое прибежали бегом и оказались побитыми, но хмельными и довольными.
По-прежнему не сказав ни слова, Ольгерд скрылся в паланкине. Горан сел в седло, подозвал Оньшу.
— Что это вы всё время с битыми рожами? Не надоело вам с Сигвалдом мериться?
— Нет, господин, — охотно пояснил парень. — Это тёмные, магистрова стража, первыми начали. Мы себе спокойно сидели в беседке, нам туда и вина с закусками подали, а эти пришли и начали насмехаться. Ну, слово за слово, пришлось морды бить. Может, и до стали дошло бы, да Фродушка нас всех таким Ледяным Градом окатил, хуже любых побоев. В беседке крыша провалилась, посуда вдребезги, вино, закуски — всё пропало.
— Да, хорошо в гости сходили. Нас в этом доме запомнят, — обронил Горан. А сам всё поглядывал на паланкин, не покажется ли его тёмный, не подаст ли ему знака.
— А я ещё вот вам что скажу, мой господин, — заговорщицки добавил Оньша, — вы этого молодого вина анконского не пейте. Оно какое-то неправильное, это точно. Пьёшь, вроде ничего, а потом встать не можешь. Голова трезвая, а ноги не слушаются.
— Да, вино в этом доме особое, — пробормотал Горан, думая о своём.
Дома Ольгерд сразу поднялся к себе, только слышно было, как хлопнула дверь в хозяйские покои. Слуги притихли. Какая-то особая тьма сгустилась в комнатах, в которой свечи подрагивали блеклыми жёлтыми светлячками, и даже Горанова сфера казалась тусклой.
— Есть хочется, — решил Горан. — Вы, я так понимаю, тоже не успели попировать? Пошли на кухню, может, что-нибудь найдётся для нас.
Нашлось, конечно. Оньша на всех нарезал колбас и копчёного мяса, ещё не чёрствого хлеба, свежей зелени, острого белого сыра. Сигвалд, как ни странно, принялся ему помогать, принёс посуду и большую бутыль тёмного вина, для Горана нашёл где-то серебряный кубок. Сели за большой дубовый стол не чинясь, за едой помалкивали. Лишь Сигвалд заметил:
