Они ещё долго не разрывали объятий, лаская друг друга лёгкими поцелуями, прикосновениями осторожных ладоней. Касаясь губами тёплого виска, Горан сказал:
— Ты безумен, тёмный. И меня свёл с ума. Как ты делаешь это? Это магия?
— Магия, мой свет. У неё есть имя, но мы не будем его сейчас называть. Ведь слова могут всё испортить.
Горан промолчал. Он знал, это правда. Одним словом можно разбить самые тонкие чары.
Ольгерд выбрался из бассейна с трудом. Хитро блеснув глазами, заметил:
— Творец был безмерно щедр к тебе, мой свет. Мне придётся нелегко.
Горан довольно ухмыльнулся. Теперь он чувствовал настроение тёмного как своё собственное, и сожаления в нём не было ни на грош. Ответил по-другому:
— Если меня сейчас не покормят, я съем тебя. Не посмотрю, что кожа да кости.
За завтраком бесстыжий тёмный устроил целое представление из того, как усаживался в кресло, как с мучительной слабостью откидывал голову на спинку кресла, выставляя на всеобщее обозрение багровый засос на шее. Горан краснел и бледнел, но Ольгерд, кажется, поставил перед собой цель осведомить каждого в Анконе о новом уровне их отношений:
— Нет, любезный Фродерик, ни о какой поездке верхом и речи быть не может, — бывший магистр ордена Тьмы, всё ещё именовавший себя Тёмным Лордом, прислал им приглашение. Надо было ехать. — Я не сяду в седло ещё декаду. В случае острой необходимости прикажи подать паланкин да вели положить туда побольше подушек…
Фродушка косился на хихикающую Оану, краснел и предлагал помощь:
— Я мог бы позаботиться…
Ольгерд отвечал самой похабной улыбкой:
— О нет, обо мне есть кому позаботиться, мой друг…
После завтрака Горан поймал Ольгерда наедине, наматывая на палец завитой локон, спросил:
— Что это было, тёмный ты бесстыдник?
Тот ответил без улыбки:
— Все узнают, мой свет. Слуги станут болтать, разнесут по всему городу. Уж лучше упредить удар. А заодно прояснить вопрос кто кого. Ведь это важно для тебя, не так ли?
Горан на миг отвёл глаза. Тёмный попал в цель, как только самые близкие умеют.
— У нас, у светлых, свои причуды. Мне плевать, кто и что болтает, но… В случае чего я любой язык укоротить сумею.
— Вот поэтому я и устроил этот балаган, Горан, — перебил Ольгерд. — И при необходимости повторю этот фарс на любой публике. Чтобы тебе не пришлось укорачивать языки. Ведь это вряд ли добавит тебе популярности в Анконе, ты так не находишь?
Горан обнял своего тёмного, прижал к груди. Спрятав лицо в душистых прядях, проговорил:
— И сколько же ты ещё будешь так за меня… Грудь под стрелы подставлять?
— Какие глупости, мой свет, — легко рассмеялся Ольгерд, ласково заглянул в глаза. — Это всё такие пустяки, о которых и упоминать смешно. Лучше давай решим, о чём будем говорить с Тёмным Лордом.
В особняк бывшего магистра поехали следующим вечером. Ольгерд, как и обещал, ехал в роскошном паланкине, Горан, Фродушка и Оньша с Сигвалдом — верхом. А когда спешились во дворе небольшой нарядной виллы, Сигвалд толкнул Оньшу плечом, а Оньша мгновением позже подставил тёмному подножку, но оба при этом выглядели не злыми, а довольными. Ольгерд показал на них взглядом, а потом закатил глаза. Горан веселью не поддался. От грядущего разговора зависело многое. Орден Тьмы прекратил своё существование, но бывший магистр всё равно именовал себя Тёмным Лордом и по-прежнему имел значительный вес в Анконе. Тёмные, оставшиеся без крова и средств к существованию, тянулись друг к другу. Фигура бывшего магистра стала для них точкой такого притяжения.
Поднялись по каменной лестнице, не такой беломраморной и широкой, как в доме Ольгерда, что Горан отметил не без гордости. У двери их ждала первая преграда. Рослые воины Тьмы заступили им путь. Один из них процедил сквозь зубы:
— Вы водите странную компанию, Высокий.
— Не вам об этом судить, барон, — холодно бросил Ольгерд. — Дайте дорогу. Мы здесь по приглашению Тёмного Лорда.
— Вы — может быть, — вступил в разговор второй. — Но вот этот пройдёт через мой труп!
Горан почувствовал прикосновение тёмной магии, будто что-то холодное и скользкое проползло по коже, по рукам и по спине, оставляя неприятное покалывание. И это через щиты!
— Вы хотите помериться со мной щитами, Хедвиг? — полыхнул яростью Ольгерд. Воздух над лестницей сгустился, потемнел, будто чёрная туча накрыла солнце.
А потом кто-то невидимый сказал:
— Высоких лордов пропустить. Их спутников проводить в павильон.
Горан узнал голос Тёмного Лорда. В незапамятные времена, чуть не во второе падение Бездны, ядовитые испарения пережгли ему гортань. Голос удалось со временем вернуть, но хрипота осталась.
Вошли в холл, вслед за слугой в тёмной ливрее поднялись на второй этаж и оказались в небольшой, но красивой и яркой комнате с широким окном, распахнутым на море, уже подёрнутое вечерней дымкой. Тёмный Лорд встал им навстречу из-за стола с лёгкими закусками, сервированного на троих. Пожали руки, обменялись вежливыми приветствиями, сели за стол. Хозяин заговорил первым:
— Огромное облегчение и великая радость видеть вас живым и здоровым, лорд Ольгерд. Многие в Анконе молились Творцу и Матушке Тьме за вашу душу, ведь мы считали вас погибшим. Люди и маги называли вашим именем младенцев.
— Безмерно тронут, — ответил Ольгерд довольно холодно.
— Хочу также принести вам благодарность за помощь, которую вы оказываете нашим обделённым братьям во Тьме. Нам приходится трудно, как вы понимаете. Врачеватели нашли себе дело, это понятно. Они могут прокормить и семьи, и родичей. Кое-как устроились и алхимики. Но что делать магам иллюзий, некромантам, воинам, в конце концов? Охранять склады и богатые дома, наниматься в караванные стражи? Каждый день льётся на мостовые Анконы тёмная кровь, гибнут на глупых поединках наши братья, Ольгерд. Мы не в силах остановить гибель людей, внезапно потерявших цель жизни.
— Именно за этим мы и приехали в Анкону, лорд, — ответил Ольгерд. — Напомнить людям о цели, об их настоящем доме. О том, что война ещё не закончена. Война за Рондану, за землю, в которой лежат кости наших предков. Я обладаю средствами для этого предприятия, вы — необходимым авторитетом. Давайте же предложим настоящее дело этим юношам, убивающим друг друга на поединках. Давайте повернём их лицом к настоящему врагу.
— Милый Ольгерд, простите мне такую фамильярность, — усмехнулся бывший магистр, взирая на тёмного, как на наивного подростка. — Вы, вероятно, позабыли, как выглядит враг в глазах наших юношей.
Он картинно повернулся к Горану. Тот выпрямился в кресле, надменно вскинув подбородок.
— Не ондовичи убивали наших детей и стариков, Ольгерд. Не они живьём сжигали наших жён и матерей. Не они насиловали дочерей на глазах их отцов. Если хотите увидеть образ врага, вам достаточно лишь открыть глаза.
Горан молчал. Нет, не следовало ему приходить в этот дом. Не следовало так надолго задерживаться в тёмной Анконе. Заговорил Ольгерд:
— Скажите мне, Тёмный Лорд, так ли велика ваша магия, как прежде? По-прежнему ли сильны щиты ваших воинов? Легко ли ваши некроманты поднимают мёртвых? Так ли удачно ваши врачеватели справляются с болезнями? Как много магически одарённых детей появилось в Анконе за последние годы?
Бывший магистр не ответил, лишь болезненно поморщился, и это было достаточно красноречивым ответом. Ольгерд продолжал:
— Магия умирает, вы это знаете, лорд. Нет Света без Тьмы, и лишь под солнцем появляются тени. Мы твердили это тысячелетиями, настала пора это понять. Я не стану сейчас говорить о том, что Высокий светлый Горан спас мне жизнь и стал моей жизнью, это касается только нас двоих. Но я расскажу о другом. В течение целого лунного круга я держал щиты и чары Хамелеона над собой и двумя спутниками. Мы были окружены санкарами, ни один из которых не сумел ни разрушить этих чар, ни заглянуть за щиты. Две декады назад ондовичская стрела пробила мне лёгкое. Фродерик из рода Вульфриков поставил меня на ноги в считаные дни, а ведь он очень молод и неопытен. Всё это стало возможно лишь потому, что рядом находился Высокий лорд Горан. Его светлая магия подняла нашу тёмную на невиданные прежде высоты.
