— Вероятно, таким детям живётся нелегко?
Горан взглянул на тарнажца с удивлением. Как это он сам никогда не задумывался над этим? Ведь это, пожалуй, несправедливо: наказывать за то, каким человек родился. Снова вспомнился набат в ночи, отблески пожаров, кровь на мостовой. Вспомнился и Ольгерд, и так страшно захотелось домой.
— Простите, это был неумный вопрос, — снова поклонился юноша, смущенный затянувшейся паузой. — Но скажите, откуда вы знаете, что ваши дочери не одарены? Как это вообще можно узнать?
— Обычно годам к пяти-шести появляются первые признаки: ребёнок зажигает огонь, чаще всего случайно, или же принимается играть с водой или с воздухом, реже — с землёй, этому нужно учиться. Но я видел одну девочку, которая заставляла песок и пыль сложиться в зайца, белку, собаку…
— Это темная магия?
— Если судить по природе, то да, темная. Но светлого мага можно ей обучить. Так же, как тёмного мага можно научить разжигать огонь или отыскивать воду. Это возможно со многими аспектами. Но есть исключения. Например, некромантия. Ни один светлый маг, будь он хоть сам магистр, не сможет поднять мертвого.
Они проговорили все утро, а когда остановились на обед, юноша, назвавшийся Аро, принёс Горану стеклянный кубок с темной, почти чёрной жидкостью. Оказалось — вино, да такое густое и душистое, что можно было б и вдвое разбавить, и то вышло бы богато.
В ответ на похвалу юноша довольно раскраснелся, улыбнулся и, смутившись, почти бегом направился назад к своим. Горан и сам не сдержал улыбки, глядя на то, как чёрные волосы, увязанные в высокий хвост, взлетают над серебристым мехом зимнего плаща.
Беседу продолжили вечером. Снова Горан рассказывал о магии, о лицее, где учились и темные, и светлые, об артефактах и магических свитках, о драгоценных камнях с запечатленными на них заклятиями. Рассказал и всем известную историю о Кровавом Оке, крупном бриллианте с розовым пятном в центре, на который владелец-маг наложил проклятие, чтобы сберечь сокровище от воров. Камень все-таки украли и переправили за море, где люди плохо знают магию и пребывают в темноте убогих предрассудков. Бриллиант многократно менял владельцев, многие из которых расстались с жизнью при странных обстоятельствах. Наконец, кто-то разумный отважился обратиться к магу, и мрачная тайна бриллианта была разгадана. Драгоценность вернули владельцу, тот снял проклятие и разрезал бриллиант с трагическим прошлым на десяток камней поменьше и безо всяких проклятий. Тарнажец слушал, приоткрыв рот и широко распахнув лисьи глаза. Горан все ждал, когда Аро попросит его показать какой-нибудь трюк, и заранее обижался, что его держат за ярмарочного фигляра, а когда просьбы не последовало, испытал к юноше настоящую симпатию. И, засыпая, думал, что тарнажцы хоть и дикий народ, чьи мужчины носят юбки и рисуют на коже знаки, но их деликатности могли бы позавидовать и многие ронданцы. И вот бы побеседовать об этом с Ольгердом. Наверняка его темный знает о Тарнаге то, что даже самому благородному Аро неведомо…
Это случилось на постоялом дворе в последнюю ночь на ронданской земле. Горан услышал, как закричал где-то в темноте стражник, и лишь тогда, ещё не очнувшись ото сна, заметил, что сапфир в его перстне налился кровавым туманом. Рассерженной змеей зашипел магический щит, прикрывая Горана и его стражников, едва успевших схватиться за оружие. Враги совершенно точно застали их с голым задом, Горан выскочил во двор босиком, в одной рубахе и подштанниках. Засвистели стрелы, вспыхнули коротким бездымным пламенем, столкнувшись со щитом. Огненные шары полетели во тьму, ярким костром вспыхнул сеновал, и они наконец-то увидели атакующих. Их было много, и лезли они, будто тараканы изо всех щелей, и был среди них светлый маг, пустивший ветвистую молнию в сомкнувших щиты тарнажских воинов, и Горан взревел, бросившись туда, где бился пульс чужой силы. О, если бы сейчас он бился на дуэли со своим темным, от всего Авендара и головешек бы не осталось! Магия рвалась из узды, и сладко было отпустить её хоть на мгновение, а когда боевое безумие немного отступило и рассеялась перед глазами багровая пелена, он увидел, что двор вокруг него завален бесформенными ошмётками, горящими тусклым дымным пламенем. Но изумляться было рано: где-то ещё звенели клинки и кричали люди, и Горан бросился туда, где юноша Аро, орудуя парными клинками, дрался сразу с тремя и отступал, скользя на залитом кровью снегу. Этих троих Горан связал Путами, а юношу, без сил опустившегося на снег, поручил заботам своих стражников. Бой подходил к концу, но ярость остывать не хотела. В спины убегающим летели огненные шары, а силы не убывало.
В общем зале положили на пол матрасы, на них устроили раненых. Оказался среди них и Аро. Вокруг него суетились сразу несколько тарнажцев. Горан тоже подошел, поглядел: длинный порез поперёк рёбер обильно кровоточил и выглядел устрашающе, но был, по сути дела, пустяком. Шрам, конечно, останется, и не одна впечатлительная тарнажская дева будет проводить по нему пальцами в ужасе и восторге.
— Лорд Горан! — окликнул его раненый. Его глаза горели, он ещё не чувствовал боли. — Вы спасли мне жизнь. Я ваш должник.
— Я ведь ваш стражник, Аро, это мой прямой долг. И выполнил я его не сполна.
— Нет, нет, и слушать не хочу! Господин посол не пострадал?
— Обошлось, — кивнул Горан. Он, конечно, прекрасно понимал, что не посол был главной целью ночных разбойников. Да и разбойниками они не были.
Остаток ночи прошёл в хлопотах. Нужно было, наконец, одеться, похоронить убитых, помочь раненым. Допросить пленных.
Утром Горан снова присел на пол у постели спящего Аро. Хотел было скастовать Утреннюю Зарю, да пожалел мальчишку: ведь тот устал, и намучился, и крови сколько-то потерял. Да и боевая лихорадка оставляет после себя выжженную пустыню. Но юноша почувствовал его присутствие, открыл глаза, жестом велел слуге удалиться. Понятливый. Горан спросил:
— Что случилось бы, если бы принца Аройянна убили в Рондане?
Парень лишь криво ухмыльнулся:
— Война между Тарнагом и Ондовой стала бы весьма вероятной. Но не неизбежной. Ведь Аройянн не наследный принц. Он предназначен в младшие мужья какому-нибудь монарху.
— Кому-то достанется храбрый, умный и любознательный помощник, — кивнул Горан. — Отдыхайте. Сегодня в путь не тронемся.
Теперь уж Горан был начеку. Лично выставил и проверил караулы, отослал десяток всадников в разъезд, велел проверить оружие, расспросил хозяина постоялого двора о всех гостях за последнее время, реквизировал у него две повозки для раненых, обещав вернуть на обратном пути. Оставил в залог серебряный полуронд.
Тарнажский принц к обеду встал, заявил, что готов ехать, причём только верхом, никаких повозок.
Горан спросил юношу без особой надежды на успех:
— Кто мог знать о вашей личности? Ведь если спрошу, для чего вы пожаловали в Рондану, не ответите?
— Вам отвечу, — склонил голову принц. Раненый или нет, а причёсан он был по обыкновению идеально, и на юбке темно-синей шерсти — ни пятнышка. — Мне велено было лишь наблюдать и ни во что не вмешиваться. И принять решение, стоит ли нашему посольству оставаться в Авендаре. Как вы понимаете, я это решение принял. А теперь я еду с похожей миссией в Ондова-Кар. Хотите со мной?
— Вы смеётесь! — не удержался Горан, фыркнул насмешливо. — В это самое сердце мира чужеземцев не пускают.
— У господина посла приглашение от самого императора, — не обиделся принц. — Посол может взять с собой свиту в количестве десяти человек. Вы проявили себя человеком незаменимым, и ваши люди — хорошие воины. Я счёл бы за честь разделить с вами дорогу.
Горан даже не смог закончить этого разговора. А что если и вправду?.. Что если ему удастся увидеть дочек? Он уж и мечтать перестал.
Вышел на задний двор, стал глядеть, как малиновое небо на западе наливается синевой. Он казался себе обнажённым, будто не только щиты содрали с него, но и одежду, и кожу с мясом, оставив лишь голые нервы, лишь душу, дрожащую на снегу. И по этим нервам огненным клинком полоснула чужая боль. Горан схватился за шею, будто талисман из седых волос грозил его задушить. Где-то далеко, за тёмными ветками дорог, за серыми простынями заснеженных полей, кричал от боли его тёмный.
