Спрашивать, однако, не пришлось. Ольгерд заговорил первым:
— Все это было так некстати, всё обернулось страшной глупостью и большой бедой. Его отец дружил с моим старшим братом и оттого послал Ингемара ко мне, поглядеть свет, показать себя. Кто же знал, что мальчик влюбится в меня со всем пылом первой страсти, со всей самоуверенностью всеобщего любимца. Я ему отказал, разумеется. Я не хотел огорчать Элиану, да и вообще — не хотел. Никогда не любил детей, не видел очарования в неопытности. Но он был сильным магом, без особого мастерства, но с большим запасом силы. И в один несчастный день я решил это использовать.
Снова повисло между ними молчание, снова Горан не решился его нарушить. Лишь обнял своего тёмного за плечи, совсем несильно, ласково.
— Знаешь… — начал Ольгерд нерешительно, — среди нас ведь не осталось настоящих провидцев. А я не мог понять, что происходит, откуда эта ненависть к темным, очевидно, разжигаемая искусственно, но ради какой цели? И кем? Возникла необходимость пообщаться с сильным провидцем и магом Истины. И я смог припомнить лишь одного такого…
— Принц Виллерин Шессарх! — воскликнул Горан. Ольгерд испуганно дернулся, даже за столом притихли. — Но ведь его поглотила Бездна? Как же ты мог даже помыслить о таком?
— Это возможно, Горан, — заспорил Ольгерд. — Я читал об этом. Магистр Торквилл беседовал с Архимагусом Лейораном, пропавшим в Бездне за два века до Второго Распада, Высокий Кадваллон Ледяной Град…
— Ольгерд, ты разума лишился. Причём ещё тогда, когда в Бездну полез!
— Самое смешное, что я вступил с ним в контакт, — неожиданно улыбнулся тёмный. — Я слышал его, Тёмного Принца, он отозвался мне. А потом я почувствовал, что тону… Это такое удивительно реальное ощущение погружения, давления, невозможности вдохнуть. Это страх, которого я прежде не испытывал никогда. А Ингемар был рядом, полностью открытый, готовый отдать мне всё. Я забыл о том, что был он мальчишкой, Горан, влюблённым мальчишкой…
— Ты иссушил его? — выдохнул Горан.
— Да. Он отдал мне всё. А если бы оставил себе хоть каплю силы, я сейчас не говорил бы с тобой. Я плавал бы в волнах вечности вместе с легендарным Тёмным Принцем, и знаешь что, Горан? Не было бы этих лет у Дамиана… Ничего этого не было бы. Возможно, зря я спасся тогда.
— Ольгерд, — проговорил Горан. — Ты ведь его потом защищал… Любил его. Я видел.
— Нет, не любил. Защищал, да, но не любил. Это он был влюблён, я лишь подыгрывал ему. Он был неумён, излишне горделив, навязчив, порой груб. Он не умел себя вести и ставил меня в неловкое положение. Но я взял его в любовники. В знак благодарности за спасённую жизнь, Горан, я расплатился собой. Вот теперь у тебя, наконец, появился хороший повод презирать меня, Высокий светлый, отважный и безупречный…
— Дурак ты, Высокий тёмный, — отозвался Горан беззлобно. — Силы Света, какой же ты дурак.
Ольгерд со вздохом уронил голову на плечо Горану, а тот коснулся щекой его седой макушки.
Да, в своём маленьком мирке были они счастливы.
Но большой мир, все ещё существовавший за стенами их бревенчатой избенки, вскоре напомнил о себе самым простым способом. Они как раз завтракали, когда в дверь постучали.
— Кого бесы несут? — неласково гаркнул Оньша, а остальные замерли, переглядываясь.
— Вестун господина стольника, — раздалось из-за двери наглое. — Отворяй, от кого запираешься-то, служивый? Чай не при старых временах живем!
Фродерик, не теряя ни секунды, подхватил Ольгерда на руки и скрылся за занавеской за печкой, Оньша сгрёб со стола две лишние тарелки и сунул их в сундук, а Горан разлёгся на лавке, до самой шеи натянув одеяла, ещё хранившие тепло Ольгерда.
========== Глава 13 ==========
К последнему Высокому магу Ронданы относились с почтением. С особым, ондовичским. В пояс ему не кланялись, господином не величали, но зато принимал его всегда только сам стольник лично, никому из своих чиновников не поручая. Принимал его в тёплом покое, среди пестрых ковров и разбросанных на полу подушек, в сизом сумраке пряных благовоний, в уголке Ондовы, привитом на Ронданскую землю. В этот раз Тамир передал ему королевские подарки: письмо от Янины, написанное чёрной тушью на белом шелке, и плетёный кожаный ремешок от Оаны, украшенный пушистыми хвостиками. От этого чисто ондовичского узора стало Горану особенно больно. Пять лет на чужбине. Его девочки выросли в неволе.
Неожиданно стольник подтвердил ту же мысль:
— Радостная весть для тебя, маг! Твоей первой дочери повезло. Ее красоту и добродетель заметил советник императора сиятельный Сагомрат. Он пожелал взять её младшей женой. Надо ли говорить, какая это честь для чужеземки? Но золотые косы твоей дочери воспели лучшие поэты Солнцеликой, и почтенный муж императорской крови готов платить за это золото любовью и защитой. Ликуй, маг. Судьба твоей старшей дочери отныне не твоя забота.
Горан промолчал. Сцепил зубы так крепко, что едва дышать мог. Стольник между тем продолжал:
— Что бы ты ни сделал, маг, твоя первая дочь не пострадает. У неё будет теперь другой господин и защитник. Он за неё в ответе, не ты. Но есть ещё вторая дочь. Красивый пояс она тебе сплела, да, маг? Она никогда не выйдет замуж. Она навсегда останется твоей дочерью.
— Приказывай, стольник, и я исполню, — слова — будто горькая полынь, будто яда глоток. — Был ли я когда непокорен воле твоей?
— Говорят, ты нездоров? — пронзительный взгляд умных тёмных глаз, а в них вопрос, да совсем не тот, что задан.
— Здоровый или хворый, я готов выполнить твой приказ, стольник, — ответил просто.
— Ладно тогда, — согласился Тамир и положил перед собой на ковёр увесистый кошель. — Через три дня посылаю тебя в Тарнаг, сопровождать посла. Он пожелал вернуться на родину. Охраны у него и своей хватает, но мы оказываем ему честь. Эта честь — ты, маг. Хочу, чтобы ты был нарядным, как это положено у вас. Что нужно — купи, что нельзя купить — укради. Что нельзя украсть — наколдуй.
И не нужен был кошель этот, а взял. Чтобы слишком гордым не показаться, чтоб, как положено слуге, принимать плату с благодарностью. Взял, конечно. Разве что не поклонился, но этого стольник от последнего Высокого и не ожидал.
Прощаться было трудно. Руки Ольгерда дрожали, а в глазах плескалась паника. Но слова тёмного не выдали волнения, будто провожал он друга на веселую загородную прогулку из уютной гостиной особняка Алвейрнов.
— Мой свет, тебе очень идёт такая борода, но позволь мне порекомендовать… некоторые изменения… поверь, я знаю вкусы тарнажцев, они довольно консервативны. Да, тебе просто необходимы кольца, и не спорь. Если найдешь хороший сапфир, я, пожалуй, смогу запечатлеть достойного Стража… Нет, тебе не следует брать с собой этот кафтан, тарнажцы сочтут его старомодным и провинциальным.
За пустой и суетной болтовней Горан видел смертный ужас, бьющийся в темных глазах, как птица в прутья клетки, как бабочка в оконное стекло. В конце концов он просто сгрёб в охапку своего тёмного и осторожно запустил пятерню в коряво заплетенные косички. И Ольгерд шумно вздохнул, и опустил голову ему на плечо, и крепко зажал в кулаках складки его домашней рубахи. Горан прошептал в тёплый висок:
— Соберись с силами, Высокий тёмный. Я знаю, ты можешь. Я оставляю дом на тебя.
Ольгерд молча кивнул и коснулся разума Горана довольно ясным Убеждением: «Отправляйся с миром. Не тревожься. Мы будем ждать».
Хуже вышло с Оньшей. Верный друг вдруг взбунтовался, узнав, что господин оставляет его дома. Причём больше болел за дело, чем за своего хозяина.
— Да где же это видано, чтобы Высокий господин сам себя обхаживал? Неужто и коня себе будете седлать, и сапоги чистить? И в любой харчевне чужие слуги вам будут подавать? Это, мой господин, не только перед тарнажцами стыдно. Это просто стыдно.
— Ты будешь нужен мне в дороге, друже, — просто ответил Горан. — Но здесь, дома, ты мне ещё нужнее.
— Сам подумай, — вдруг вступил в разговор Фродушка, — как мы тут без тебя? Нам даже из дому не выйти. Ведь не хочешь же ты, чтобы мы здесь умерли с голоду?
