Цыганке не нужно было оборачиваться: она знала, что поп следует за ней по пятам, черной тенью скользя по улицам Парижа. И все же она вздрогнула, когда он бесшумно подошел и предложил руку. Девушка отвернулась. Тогда мужчина целеустремленно двинулся вперед, поминутно оборачиваясь. Сердце с силой бухалось о ребра всякий раз, когда он различал не отстающий от него девичий силуэт.

========== VI ==========

Солнце едва коснулось горизонта, когда они были на месте. Фролло, повозившись с замком, распахнул дверь, приглашающим жестом пропуская гостью. На миг заколебавшись, Эсмеральда храбро вошла внутрь. Умирающий от восторга Клод последовал за ней и, быстро захлопнув дверь, запер ее на ключ.

- Пожалуйста, - серьезно сказала девушка, - вы же видите, я пришла по своей воле. Не запирайте дверь – достаточно я просидела в клетке.

Нешуточная борьба отразилась на лице священника. Нестерпимое желание обладать боролось в нем с благоразумием и страхом вновь спугнуть эту прекрасную, свободолюбивую птицу.

- Хорошо, - наконец, с усилием проговорил он, вернул ключ в замочную скважину и, оставив его там, быстро сделал пару шагов внутрь комнаты, словно боялся непослушания собственных рук. – Пусть будет по-твоему, дитя.

Успокоенная этим жестом доброй воли, цыганка с интересом разглядывала небольшую, со вкусом обставленную гостиную. Мужчина, ощутимо дрожащий от напряжения, дождавшись, наконец, вожделенной ночи, в растерянности искал, что же он собирался говорить и делать дальше. Вдруг взгляд его уткнулся в висящее над жаровней ведро. Ну конечно!..

- Пойдем, - он увлек упирающуюся девушку в маленькую кухню,посередине которой обнаружилась наполненная ароматной водой бадья. – Тебе нужно помыться и отогреться. Я распорядился подготовить ванну к вечеру. Вода, наверное, уже немного остыла, но вскипятить еще ведро не займет много времени. Пока поешь - кухарка должна была приготовить ужин… Думаю, он где-то здесь.

Эсмеральда в изумлении взирала на повернувшегося к ней спиной Клода, который уже возился с огнем. Она ожидала чего угодно: что он с жадностью накинется на нее, едва переступив порог, или на коленях будет молить о любви – но никак не горячей ванны, о которых уличная плясунья, считающая роскошью даже общественные бани, знала только понаслышке, и сытного ужина, действительно обнаружившегося здесь же. Жаркое, свежие овощи и фрукты, ароматный хлеб, сыр, ветчина… Нашелся и кувшин с терпким, сладким вином, от которого чуть закружилась голова.

Плеск воды нарушил царящую тишину. Ведро кипятка нагрело еще теплую воду до комфортной температуры. Кинув быстрый взгляд на смущенную, порозовевшую от вина девушку, архидьякон поспешно вышел. Помедлив, точно недоверчивая дикая лань, подошла она к бадье и осторожно коснулась слабо благоухающей розовым маслом воды. По лицу тут же расползлась блаженная улыбка. Украдкой посмотрев на пустой дверной проем, цыганка быстро подбежала, прикрыла дверь и, скинув с себя платье и туфельки, опустилась в теплую воду.

Выходить Эсмеральда не торопилась, поскольку не была уверена, что ждет ее по ту сторону двери, однако четверть часа спустя уединение ее, так или иначе, было нарушено.

Клод застыл на пороге, вперив горящий взор в открывшееся зрелище. Он знал, что она божественно прекрасна, но не предполагал, насколько совершенным покажется ему ее тело. Обернувшись, девушка испуганно замерла, пытаясь прикрыться и чувствуя себя совершенно беззащитной под его хищным, вожделеющим взглядом.

Священник за эти пятнадцать минут совершенно преобразился: он избавился не только от плаща, но и от сутаны, оставшись в одном подряснике. Первый восторг от ее согласия, лишавший разума, прошел: мужчина постарался взять себя в руки, хотя это было чертовски нелегко. Он убедил себя, что теперь маленькая колдунья уж точно никуда не денется, а значит можно спокойно наслаждаться каждой минутой ее близости и не пугать своей несдержанностью. Поэтому сейчас ничто не выдавало бушевавшей в груди огненной бури – лишь в глазах метались ее горячие отсветы.

- Полотенце, - хрипло проговорил Клод, вешая на стул большой кусок мягкой материи. – Позволь… Позволь я помогу тебе.

- Что это? – требовательно спросила Эсмеральда, пытаясь скрыть смущение и отвлечь его от созерцания обнаженного тела.

- Это… это мыло, - архидьякон шумно сглотнул, делая шаг к бадье. – В древнеримских рукописях я нашел рецепт очищающего средства на основе золы и животного жира. Поэкспериментировав, я заменил козий жир на оливковое масло, добавил немного вытяжек из трав для придания аромата… Я увлекаюсь алхимией, дитя. Некоторые считают подобные занятия ересью, не подобающей священнослужителю, но ведь наука эта вовсе не ограничена поисками философского камня. Я изучил множество текстов, пытаясь воскресить позабытые секреты древних цивилизаций, узнал, помимо прочего, много нового о целебных травах и мазях, а также других весьма полезных смесях, о которых и не подозревают наши ученые мужи.

Рассказывая все это, мужчина осторожно приближался к ванне, боясь спугнуть неосторожным движением свою долгожданную гостью.

- Хорошо, - наконец, решила цыганка. – Оставляй свое мыло и уходи, я вымоюсь сама.

- Тебе неудобно будет одной мыть волосы – позволь, я помогу, - с этими словами Клод решительно взял в руки стоявший подле бадьи кувшин и зачерпнул воды.

Девушка настороженно глядела на него своими огромными глазами, не решаясь оторвать руки от груди. Видя ее нерешительность, священник смиренно закончил:

- Прошу, не отвергай же моей помощи, красавица.

«Не отвергай меня, ведь ты обещала!» - хотел выкрикнуть он, но неимоверным усилием воли сдержался. Фролло осознал теперь, насколько жалко звучат его мольбы; ему не хотелось более выглядеть в ее глазах ни мучителем-палачом, ни умоляющим попрошайкой. Он должен быть мужчиной. И пусть в любви он так же неопытен, как и она, но ударить в грязь лицом сегодня перед этой женщиной-девочкой он не мог. Поэтому Клод решил сдерживать свою необузданную страсть – нежностью, а рвущиеся из груди мольбы о любви – мягкой настойчивостью. О, только бы у него хватило на это терпения!.. Но, в конце концов, не зря он столько лет укрощал свое тело, подчиняя его разуму; не зря заслужил репутацию самого бесстрастного человека.

Чуть прикрыв веки, Эсмеральда обреченно уселась в коленопреклоненной позе, подставляя голову под струю теплой воды. Когда пальцы ее утонули в густых волосах, помогая лучше смочить непослушные пряди, священник задохнулся от восторга: юная, трепещущая грудь полностью открылась его жадному взору. Он едва сдержался, чтобы не коснуться ее прямо сейчас. Нет, нужно дать ей еще немного времени – пусть привыкнет, успокоится…

Помогая намыливать шелковые локоны, архидьякон невзначай касался ее смуглой шейки, уже предвкушая, как его губы будут сегодня ласкать эту нежную кожу. Под конец он даже осмелился осторожно помассировать ее вмиг напрягшиеся плечи.

- Расслабься, - тихо шепнул опьяненный диким желанием мужчина, но от его охрипшего голоса маленькая чаровница только еще больше сжалась в испуганный комок.

Подавив так и рвущийся на волю стон, Клод выбежал из кухни, прикрыв за собой дверь. Нет, он не в силах совладать с собой!.. Приближение долгожданной победы не охлаждало, а лишь распаляло его. Что же с ним делает эта маленькая ведьма?! Раздраженный и до крайности возбужденный, он поднялся в спальню и зажег свечи. Два серебряных канделябра затопили комнату мягким желтым светом. Поколебавшись, священник скинул подрясник и, переодевшись в длинную ночную сорочку, вернулся вниз. Очевидно, она еще не закончила: из-за прикрытой двери доносился тихий плеск стекающей воды. Подобно настороженному псу, жадно ловил влюбленный каждый шорох. И вот ему показалось, что маленькая босая ножка коснулась деревянного пола… В ту же секунду он распахнул дверь и вошел внутрь.

Эсмеральда тихо вскрикнула и отвернулась. Капельки воды блестели на ее смуглой коже, переливаясь в неровном, тусклом свете свечей. Мокрые волосы рассыпались по спине, не мешая, однако, рассмотреть ни тонкой талии, ни крутых бедер, ни округлых ягодиц…