- Ты прекрасна, точно языческая богиня, - нежно прошептал Клод, накидывая ей на плечи полотенце и укутывая, будто ребенка, - и невинна, словно ангел Господень. Красавица…

Его досада на собственную неопытность куда-то вмиг испарилась. Мужчина видел, как стыдливая краска залила щеки девушки, как затрепетали тени, отбрасываемые длинными ресницами, как в смущении и страхе прикрыла она глаза… Теперь презревший обеты святой отец знал, что он и только он будет сегодня вести ее неизведанной дорогой любви, что его неискушенность сполна окупается невероятным огнем страсти, искру которой зажгла в нем эта девочка. Аккуратно подхватив на руки свою драгоценную ношу, Клод понес ее на второй этаж. Цыганка замерла в его объятиях ни жива ни мертва, цепенея от ужаса и проклиная тот миг, когда решилась сегодня пойти с этим человеком.

========== VII ==========

Комментарий к VII

Сцены 18+ выделены курсивом для удобства читателей, которым претит данное чтиво, чтобы легче было бежать дальше по сюжетке.

В спальне мужчина усадил ее на стул и, взяв со стола заготовленный загодя гребень, начал аккуратно расчесывать черные пряди. Клоду казалось, что никогда в жизни он не испытывал большего наслаждения, чем в этот момент. С трепетной нежностью запускал он гребень в густые волосы и с упоением проводил рукой до самой талии. Закончив, архидьякон ласково погладил по голове свою молчаливую гостью и тихо шепнул:

- Я сейчас вернусь, дитя.

С этими словами он быстро вышел из спальни, спустился вниз. Поколебавшись, все-таки тихо вытащил из замочной скважины ключ и быстро прошел в кухню, намереваясь ополоснуть пропахшее потом за этот волнительный день тело. Однако едва успев смыть мыльную пену, Клод услышал донесшийся из гостиной шорох. В следующую секунду разъяренная девушка ворвалась к нему:

- Ты ведь обещал не запирать меня здесь! – исступленно крикнула она.

Эсмеральда не только натянула свое платье, но и предусмотрительно укуталась в черный плащ Фролло. Не оставалось никаких сомнений относительно намерений девушки. Она вдруг ойкнула и отвернулась, увидев, как вылезает из бадьи обнаженный священник.

- А ты обещала мне две ночи! – рыкнул он, потеряв терпение.

Все самообладание мигом испарилось. Чертовка хотела сбежать! Все, больше он не намерен играть в эти игры – хватит!.. Она должна принадлежать ему, ему одному, и немедленно!

Стащив с извивающейся цыганки плащ, Клод прижал ее к своему обнаженному влажному телу и впился в губы яростным поцелуем.

- Моя… - исступленно шептал он, жадно касаясь горячими устами шеи и плеч отбивающейся плясуньи. – Красавица… Ведьма… Моя…

Прошло не более пяти минут, но для девушки они показались вечностью. Обессилев от бесплодных попыток вырваться из крепких мужских объятий, Эсмеральда внезапно затихла, почти сдавшись, покоряясь неизбежному.

Воспользовавшись этой передышкой, Клод подхватил ее на руки и стремительно поднялся на второй этаж. Измятое в неравной схватке платье в секунду оказалось на полу; туфельки, чуть великоватые ей, слетели еще раньше. Откинув одеяло, распаленный борьбой священник уложил обмякшую цыганку на мягкую перину и устроился рядом. Она больше не пыталась сопротивляться, очевидно, совершенно отчаявшись; если бы не легкое подрагивание смеженных век, можно было бы подумать, что девушка лишилась чувств.

- Это не совсем то, что я подразумевал под доброй волей, входящей в условия нашего соглашения, но теперь ты хотя бы не пытаешься меня пнуть, - неловко попытался пошутить не имевший к этому ни склонности, ни таланта архидьякон, осторожно проводя пальцами по бледной щеке.

- Я не могу, не могу!.. – сокрушенно прошептала Эсмеральда, и одинокая слеза показалась из-под прикрытых век.

- Ах, девушка! – с не меньшей тоской отвечал Клод. – Прости меня за эту невольную боль, прости меня за мое желание, за которое я и так сполна расплачусь за порогом. Но разве виноват мужчина в том, что любит женщину?.. Любит столь неистово, что это неприлично даже и обычному человеку, не говоря уже о священнике.

Запечатлев на ее лбу легкий поцелуй, он продолжил:

- Разве я прошу что-то невозможное?.. Я не заставляю тебя полюбить меня – нет, над этим не властны ни ты, ни я. Но я молю лишь принять мою любовь. Пожалуйста, не отталкивай меня!.. Я прошу только две ночи счастья, воспоминания о которых буду трепетно хранить до самого конца. После ты будешь вольна уйти. Взгляни на меня, дитя: я не так уж плох собой. Конечно, не так красив и юн, как тебе бы хотелось, но все-таки я не бедняга Квазимодо, от одного взгляда на которого любая женщина вправе упасть в обморок.

Напуганная последним приступом его неукротимой страсти, цыганка начала понемногу успокаиваться и даже невольно улыбнулась грубой шутке, сорвавшейся с уст этого сурового человека. Чуть помедлив, она действительно открыла глаза, впервые пытаясь взглянуть на склонившегося к ней мужчину беспристрастно.

- Вы не плохи собой, - наконец решила девушка и с детской непосредственностью добавила: - Мужчины вашего возраста нередко выглядят куда как хуже.

Уголки губ священника тронула слабая улыбка. Он мягко провел кончиками пальцев по ее щечке, чуть коснулся алых губ, поласкал изгиб лебединой шеи, замер на секунду у ключицы и осторожно накрыл шершавой теплой ладонью маленькую девичью грудь. Эсмеральда охнула от страха и напряженно замерла.

- Расслабься, - дрожащим от страсти голосом шепнул Клод. – Просто прислушивайся к своим ощущениям. Постарайся не думать о том, кто их тебе дарит.

На минуту покинув свою прекрасную возлюбленную, мужчина быстро соскользнул с их ложа любви и погасил свечи. Теперь только слабый свет ночного светила не позволял сгуститься в комнате кромешному мраку. «Закрой глаза и представь на его месте Феба», - вихрем пронеслись в это время в голове несчастной девушки слова Гренгуара.

Склонившись над прелестным телом, которое в своих мечтах он столько раз одаривал самыми непристойными ласками, архидьякон припал губами к маленькой упругой груди, в то время как его горячие ладони скользили по шее, лицу, животу, бедрам… Задыхаясь от восторга, он одаривал страстными поцелуями губы, плечи, пальчики маленькой чаровницы…

Клод не хотел спешить: эта ночь только началась, и впереди почти целая вечность блаженства – проглотить второпях можно любые помои, лишь бы насытить желудок; но истинным шедевром стоит наслаждаться медленно, вдыхая тонкий аромат, осторожно снимая пробу, упиваясь вкусом и смакуя послевкусие.

Лишь почувствовав, что юное тело, наконец, расслабилось под его чуткими руками, священник, еще немного обождав, припал к губам возлюбленной в неистовом, жгучем поцелуе в надежде отвлечь внимание, пока длинные пальцы осторожно не дотронулись до святая святых его обожаемой красавицы. Эсмеральда, действительно, не сразу поняла, что происходит, и лишь когда Клод начал аккуратно поглаживать этот спящий бутон, цыганка протестующе замычала и инстинктивно сжала колени. Однако, поскольку ножки ее были слишком изящны, это никак не помешало бесстыдным домогательствам: прижав девушку к постели, мужчина лишь сильнее впился в ее губы, не позволяя вывернуться, и продолжал все так же бережно, невесомыми прикосновениями, ласкать нераскрытый цветок.

На сей раз она боролась почти вдвое дольше: не менее десяти минут пришлось Клоду сдерживать отчаянно вырывающуюся плясунью. Однако борьба эта показалась ему настолько приятной, поскольку исход был очевиден, что результат оказался ровно обратным тому, на который рассчитывала Эсмеральда. Если она без сил затихла в его объятиях, покорно расслабляя уставшие мышцы, то архидьякон, напротив, буквально сгорал от нового прилива неконтролируемой страсти. Почувствовав, что девушка сдалась, Фролло удовлетворенно оторвался от ее губ и, прикусив мочку уха, одним движением раздвинул обмякшие ножки и устроился между ними. В широко раскрывшихся, глубоких и черных, словно сама ночь, очах цыганки мужчина прочел ужас.