«Как красиво… Словно капли дождя на летнем небе…, – с легкой грустью подумалось Мари, – Как же я хочу их запомнить. Его глаза… Сохранить их образ в своей душе. Навсегда…».

Джесс вновь прижался губами к ее губам, на сей раз так порывисто и отчаянно, словно пытался подарить ей свое дыхание и хоть как-то удержать ее этим. И этот пронзительный поцелуй был последним, что почувствовала Мари перед тем, как окончательно потерять сознание.

***

Чернота, практически со всех сторон одна сплошная непроглядная чернота. Постепенно Мари поняла, что находится в невероятно длинном, почти нескончаемом темном тоннеле, в котором лишь где-то вдали тускло мерцает небольшая, слабая точка света. Девушка шла по нему и шла, не останавливаясь. Она шла по нему уже так долго, что совершенно утратила чувство времени. А может быть здесь просто не было времени. Зато было холодно и сыро. Мари видела, как по стенам мрачного тоннеля тонкими струйками сочится вода. И вдруг она внезапно запнулась обо что-то жесткое и нагнулась, чтобы посмотреть что это, но неожиданно как-будто провалилась куда-то вниз.

И то, что оказалось вокруг нее, напоминало мокрую серую вату или ставший вдруг осязаемым и сверхплотным туман. В нем совершенно невозможно было ориентироваться, так как здесь не было ни верха, ни низа. Поэтому Мари лишь отчаянно пыталась вырваться хоть куда-то, разрывая его душное одеяло в клочья. И наконец она резко выпала из этого серого облака на сочную зеленую траву. По глазам девушки ударил яркий свет солнца.

Место, в которое она попала, было похоже на тихое загородное поместье. Оглядевшись по сторонам, Мари заметила неподалеку стайку перешептывающихся о чем-то девушек, одетых в абсолютно невесомые, полупрозрачные одежды. У некоторых из них в руках были блюда с аппетитной едой. Тенистый двор, в котором Мари оказалась, был живописно застлан коврами. На них полу-лежали незнакомые ей люди, которые пили вино и ели изысканную пищу, расположенную на невысоких изящных столиках. Откуда-то лилась нежная, ласкающая слух музыка. Однако Мари почувствовала себя здесь как-то неуместно, словно без приглашения пришла на чье-то торжество.

– Но ты вовсе не должна смущаться, моя дорогая Мари, – раздался сбоку хорошо знакомый ей мелодичный голос Тэуса, – Поскольку весь этот праздник устроен специально в твою честь.

Мари повернулась на звук речи и увидела его самого, лежащего на ковре в объятиях Ли. Рядом с ними, слегка отстранено, сидел еще один человек, и Мари не смогла с точностью определить парень это или девушка. Лицо незнакомца было очень красивым и женственным, но короткая стрижка, заносчивый взгляд и некоторая субтильность фигуры вносили в его облик нечто андрогинное и мальчишеское, что и заставило Мари сомневаться. В конце концов, ей уже приходилось видеть в своей жизни очень женственных парней. Тэус был одет в свободные, но роскошные атласные одежды, темно-сиреневые с черным растительным узором. На его хищном, казавшимся каким-то порочным, лице играла плотоядная улыбка триумфатора. Он небрежно оторвал сочную виноградинку от лозы и игриво положил ее рот Ли. Девушка благодарно облизала его пальцы, сделав это с заметной сексуальной игривостью. Черные глаза Тэуса пристально и как-то призывно посмотрели на Мари. Казалось, что его глазами на нее смотрит темная бездна. Мужчина неторопливо отделил очередную виноградинку от ветки и ласково протянул ее по направлению к ней.

– Иди же ко мне, моя девочка, – мягко мурлыкнул Тэус, – Время пришло… Стань моей царицей и вместе мы станем править миром, – коварно улыбнувшись, он хитро добавил, – А может быть даже и не одним… Что скажешь, моя дорогая? Решать тебе…

Мари слегка опасливо, точно Тэус вот-вот бросится ей в лицо, отступила на пару шагов назад.

– Как истинный социофоб, я, пожалуй, воздержусь от такой ответственности, – упрямо возразила она.

– Ну, как знаешь, – угрожающе зашипел Тэус и внезапно превратился в большую черную пантеру, яростно зарычавшую на нее низким, утробным рыком.

Мари вскрикнула от неожиданности и, попятившись сильнее, случайно обо что-то споткнулась и оступилась. Начав после этого стремительно падать, девушка вздрогнула и болезненно дернулась всем телом. Но уже в следующую секунду вдруг почувствовала странное расслабленное спокойствие.

Крепкий, но ласковый ветер дунул ей в лицо, небрежно разметав длинные темные пряди волос. Перед глазами развернулась широкая, богатая панорама местности, обозреваемая с высоты птичьего полета. Девушка поняла, что находится на вершине высокой горы. Она расслабленно сидела на ней, облокотившись спиной о чью-то дружественную спину.

– Малыш? – сидевший рядом, оказался Джессом, – Все в порядке? Ты дрожишь…

– Да, я в порядке, – пробормотала она, развернувшись к нему и порывисто обнимая, – Просто… Я так рада, что ты здесь, рядом со мной…

Джесс ласково улыбнулся ей своей лучистой, откровенной улыбкой. Он был так сильно похож на ангела в этот момент. Волосы его казались гораздо темнее и не были зачесаны назад, а длинной, доходящей почти до кончика носа, челкой безнаказанно играл ветер. Мари неожиданно почувствовала нахлынувшее на нее острое ощущение свободы. Как будто они с Джессом даже могли, сделав всего пару шагов, спрыгнуть с крутого обрыва и улететь куда-то вдаль, точно птицы.

– Здесь мне на полном серьезе кажется, что я умею летать, – прижавшись к парню, поведала она.

– Думаю, ты права… Я верю, что мы все умеем летать, – отозвался Джесс, – Просто однажды, когда-то давным-давно, мы почему-то забыли, как это делать…

– Уверена, что так и было, – прошептала Мари, нащупав ладонью его надежную руку. Ей почему-то очень сильно, почти что до слез, захотелось остаться в этом волшебном моменте навечно.

– Ты помнишь наши прошлые жизни? – ласково поцеловав ее в висок, своим бархатистым, слегка хрипловатым голосом спросил Джесс, – Иногда я вспоминаю кое-что из них… Обычно это лишь небольшие, но очень яркие фрагменты… Они приходят ко мне словно вспышки.

– Я точно помню то, что всегда любила тебя, – ответила девушка, прикладывая его руку к своей щеке. Его ладонь была такая теплая, любимая, родная… И сейчас Мари даже казалось, что его рука для нее как будто намного роднее, чем собственная.

– Да, я тоже…, – прошептал он, стараясь укутать ее тело своим, – Я верю в то, что мы с тобой одно целое… Как Анима и Анимус, как Инь и Ян, как Осирис и Исида, как Адам и Ева… И, что бы с нами ни случилось, я всегда буду тобой, а ты – мной… Словно две половинки одного аммонита…

Мари мечтательно закрыла глаза, и ее сознание неожиданно мягко ускользнуло куда-то. Чувствуя, что проваливается в небытие, девушка поспешно попыталась ухватиться за Джесса, но парень ускользнул от нее, стремительно растаяв в объятиях, точно призрак.

Колючий ветер внезапно укусил Мари. Открыв глаза, девушка увидела белые сугробы и плотную метель, падающую с неба густым вихрем холодных лебединых перьев. Было зябко и невероятно тоскливо. То тут, то там раздавался легкий, невесомый звук рождественских бубенчиков.

«Ну вот… Все вокруг сейчас обнимают своих любимых и близких, а я опять пробуду все Рождество одна…, – невесело размышляла Мари, – И за что только люди, вообще, любят этот грустный праздник?».

Поплотней закутавшись в слишком легкое для такой сильной метели пальтишко, девушка поспешно засеменила вдоль по холодной, заснеженной улице. На сердце ее невидимой кошкой скребла тоска. Какой-то попрошайка перегородил ей проход, нагло попытавшись схватить за руку. Мари покладисто сунула ему в ладонь мятую купюру и быстро свернула на тихую боковую улочку.

Неподалеку от старых мусорных баков, прямо на ледяном, заснеженном тротуаре, она заметила неподвижно лежащую мужскую фигуру. Человек был болезненно скрючен, как будто отчаянно пытался хоть как-то укрыться от непогоды в своей тонкой, заметно потертой кожаной куртке. Одна рука его была снаружи, и Мари смогла разглядеть, что кисть ее уже почти синяя. На ногтях незнакомца, при этом, виднелись остатки облезшего черного лака.