Мари инстинктивно вжалась в его объятия. Она все еще продолжала опасаться, что его слова лишь часть какой-то сложной, коварной игры, но ей, все равно, необходимо было уцепиться хотя бы за что-то. Ведь она уже, действительно, не понимала ни куда дальше идти, ни во что верить. И поэтому Мари отчаянно цеплялась сейчас за него, как утопающий цепляется за первую попавшуюся соломинку.

– Помоги мне сбежать отсюда, Джу, – еле слышно всхлипнув, попросила она, – Помоги, если можешь. Я умоляю тебя… Я никогда раньше никого не просила о помощи, но сейчас… Я прошу о ней тебя.

– Сегодня ночью, – ответил он, снова заботливо погладив ее по голове, – Я раздобуду кое-что, что мне необходимо, чтобы приготовить для тебя один напиток. Ты выпьешь его и впадешь в кому…

Мари вздрогнула и уставилась на него затравленным, испуганным взглядом.

– Да не бойся ты так, мышь, – невозмутимо продолжил Джу, – Это всего лишь временный эффект. Когда очнешься в местном морге, я буду рядом, чтобы помочь тебе оттуда смыться.

– А разве мы не можем просто взять и уйти отсюда вместе? – с надеждой в голосе спросила она, – Я имею в виду, отвести глаза медперсоналу… Или как ты там все это делаешь…

Джу отрицательно покачал головой.

– Давай, Мари, мы так с тобой договоримся, – безапелляционно заявил он, – Либо ты мне веришь и делаешь все так, как я скажу. Либо не веришь, и тогда я просто ухожу отсюда…

Услышав это, Мари вновь почувствовала страх. Такая неожиданная и резкая категоричность парня просто не могла ни настораживать. И в голову девушки тут же влетел вихрь параноидальных сомнений.

«Вот если бы Джесс тоже был сейчас здесь, – отчаянно подумала она, – И подтвердил мне то, что это единственный правильный выход…».

– Решать тебе, – словно отвечая на ход ее мыслей, продолжил Джу, – До утра у тебя есть время обо всем подумать, – он как-то слегка удрученно покачал головой и вдруг добавил, – Прими, наконец, уже то, что ты просто зациклилась на этой психушке. И тебе даже, наверное, кажется, что ты здесь уже давно. Может быть недели, месяцы или годы… Хотя прошло всего лишь два дня, Мари! Два чертовых дня!! И это все оттого, что твой разум хочет верить, что этот мир наконец-то реальный, в отличие от той нулевой отметки, где ты находилась до этого. Но это вовсе не так!! Ты просто поверь мне, мыша моя, что все в этом нынешнем мире, то есть практически все вокруг нас, ты действительно способна изменить. И если бы ты только поверила в это на все сто процентов, то смогла бы не просто сама с легкостью выйти отсюда, но, и вообще, одним лишь волевым усилием уничтожить и всю эту психушку, и все, что с нею связано, к чертям…

– Я не совсем понимаю тебя, Джу, – растерянно пробормотала Мари, – Ты сейчас говоришь почти что как Тэус, и, честно говоря, пугаешь меня этим. И я уже… Я просто начинаю путаться во всем…

– Я уже говорил тебе раньше, – заметил Джу, – Представь, что все, что происходит вокруг тебя в последнее время, всего лишь твой персональный лимб, а ты просто должна найти свой выход отсюда. И как бы там ни было, так или иначе, но я действительно хочу помочь тебе в этом…

Мари неуверенно кивнула. Вопросов у нее по-прежнему оставалось гораздо больше, чем ответов. А вновь замаячившая тема поисков выхода начинала действовать ей на нервы. Но почему-то она была уверена, что Джу не врет ей хотя бы в том, что весь этот мир такая же фальшивка, как и предыдущий. Только более сложная и многоцветная. Слишком уж много несостыковок в нем было.

Она также скептически считала, что до утра вряд ли что-то сможет измениться или же просто подсказать ей, стоит ли верить словам Джу или нет. Ведь доверие – один из видов веры. А вера лежит за пределами любых рациональных объяснений. Ты либо веришь, либо нет. И это иррационально. Потому что это сфера духа, а не разума. Но сейчас тяжелые сомнения терзали душу девушки, пытаясь разорвать ее в разные стороны. На одной чаше весов, при этом, были опасения возможного обмана, а на другой – страх того, что парень просто уйдет, оставив ее одну. И именно эта безысходность сложившейся ситуации интуитивно подсказывала, что все это может оказаться лишь ловко расставленной на нее сетью. Ведь как ни пыталась она поверить в откровенность Джу, но пока ей это совсем не удавалось…

***

Весь оставшийся день Мари была погружена в собственные мысли. И все это время Джу лишь терпеливо ждал, стараясь ничем ей не мешать. Он не отвлекал ее никакими разговорами, но Мари, как ни странно, постоянно ощущала незримую поддержку, исходящую от него. Из-за этого девушке почему-то казалось, что Джу, в итоге, примет любое ее решение, к какому бы она ни пришла. И даже если она скажет, что решила остаться в больнице, чтобы дождаться прихода Энни, то он, возможно, только ответит ей что-нибудь вроде: «твое право, мышь», чтобы затем бесследно исчезнуть отсюда.

Какие бы сложные взаимоотношения у них ни были, Мари совсем не хотелось, чтобы он уходил, но, к сожалению, не она была сейчас тем, кто диктует условия сделки. У Джу были собственные правила, и он также, как и Джесс, продолжал о многом умалчивать, но Мари, все же, начала приходить к выводу, что уже немного привыкла к нему. Как многие люди, к примеру, с течением времени привыкают к трудному, невыносимому характеру кого-нибудь из родственников.

Несмотря на то, что в психиатрической больнице, в целом, соблюдается весьма жесткий распорядок дня, а в общем отделении имеются еще и чокнутые соседи, которые, также как и медики, могут запросто зайти в твою палату в дневное время, Мари сегодня никто особо не тревожил. Девушка словно попадала всем в слепое пятно, что заставило ее предполагать, что это тоже какие-то фокусы Джу, которые парень устроил для того, чтобы у нее было время спокойно и продуктивно подумать. И если это действительно обстояло так, то Мари была очень благодарна ему за это.

«Если этот мир ненастоящий, то это могло бы объяснить, в какой-то степени, как именно он это делает, – размышляла Мари, – Как могло бы объяснить и многое другое… Например то, почему ни Энни, ни Джоуи не видели Тэуса. Или то, почему шприц, торчащий в капельнице, вдруг бесследно исчез. Ну, а если рассматривать альтернативный вариант, то можно предположить две различные версии объяснения событий. По одной из них у меня окончательно съехала крыша, и я путаю между собой реальность и галлюцинации травмированного мозга. Это, в свою очередь, также может исчерпывающе объяснить все. Как исчезновение предметов и людей, которых, на самом деле, просто-напросто никогда не было, так и фантастические способности Джу, который, на самом деле, вовсе никакой не Джу, а лишь моя соседка по палате, которую я путаю в своей голове с каким-то вымышленным персонажем. Однако, если рассуждать логически, то можно легко опровергнуть данную версию, поскольку уже одно мое здравое рассуждение о том, что я чокнулась, как и о том, каким именно образом я путаю реальность и вымысел, указывает на то, что я вряд ли сошла с ума… Или нет? Разве реально сумасшедшие люди обычно не верят в собственные галлюцинации на полном серьезе, или я не права? Хотя, с другой стороны, принимая версию о том, что я вовсе не сошла с ума, я именно это и начинаю делать, то есть начинаю верить, что мои галлюцинации вовсе не галлюцинации, а лишь какая-то иная реальность, которая имеет логическое объяснение. Вот же блин…, – Мари начала с болезненной напряженностью тереть пульсирующий висок, – Интересно, моя проблема в том, что я слишком много думаю или в том, что я просто думаю как-то неправильно?».

Больничный парк, виднеющийся за окном палаты, казался Мари вполне реальным. И, вроде, там все оставалось также, как и тогда, когда они гуляли по нему утром. Хотя вопрос, на самом деле, состоял в том, могла ли Мари вообще доверять своим воспоминаниям? Ведь если каким-то образом незаметно подменить их, то она, подобно жителям фантастического Темного Города, даже никогда об этом не догадается.

Чтобы проверить спит она или нет, девушка больно ущипнула себя сквозь тонкую ткань пижамы за бедро. В ответ на это, прищемленная кожа отозвалась болезненным, обжигающим покалыванием, словно от резкого укола множества незримых иголок.