«Какие странные сюжеты у этих картин, – пораженно подумала она, – Наверное этот дом, и вправду, раньше был каким-то музеем, поскольку довольно сложно представить, чтобы такие мрачные произведения украшали чье-нибудь обычное жилище. Если только хозяин дома не был сильнейшим образом повернут на готике, оккультизме и тематиках смерти…».

А ведь, судя по всему, так оно и было, учитывая, что темы картин, так или иначе, вызывали в уме ассоциации с чем-то алхимическим и оккультным.

Закончив разглядывать образцы здешней монохромной живописи, Мари продолжила изучать дом. В результате, помимо покрытой чехлами старой мебели, она неожиданно обнаружила лежащий на каминной полке красивый парадный кортик. Его рукоятка и ножны были изящно украшены, а острый стальной клинок покрыт с двух сторон тонко проработанной, слегка поврежденной временем гравировкой. Причем с одной стороны клинка в ее замысловатый растительный узор была ловко вплетена латинская надпись «Actum ne Agas». К своему сожалению, Мари почти совсем не знала латыни, но кортик показался ей очень красивым, даже несмотря на то, что был таким же черно-белым, как и весь этот больной, бредовый мир. Его утонченное и элегантное исполнение вызывало у девушки чувство неподдельного восхищения. И поэтому она, не долго думая, прикрепила его ножны на ремень своих брюк. К тому же любое дополнительное оружие никогда не будет лишним, особенно если речь идет о таком сумасшедшем мире, как этот.

Девушка также упаковала в рюкзак найденные вчера свечи, предварительно сняв их с массивного подсвечника. Однако, больше ничего особо полезного для себя она так и не нашла. Накрытая чехлами мебель была абсолютно пустой, да и вообще было похоже, что из комнат просто вынесли практически все вещи. Возможно, конечно, что они все еще оставались в доме, находясь в тех помещениях, которые были заперты на ключ. Попытавшись выяснить, можно ли как-то открыть одну из этих закрытых дверей, Мари довольно быстро махнула на данную затею рукой. Потому что двери были слишком массивными, да и заперты они были, очевидно, уже очень давно, поскольку некоторые из замков выглядели заметно окислившимися.

Осматривая одну из дверей, Мари боковым зрением увидела, как кто-то быстро и тихо прошел по улице мимо окна. Она поспешно развернулась и осторожно вновь посмотрела через стекло наружу, но, тем не менее, никого там не заметила. Не успокоившись, однако, на этом, Мари, стараясь передвигаться максимально бесшумно, прокралась на чердак и осторожно приоткрыла то самое окно, через которое вчера проникла внутрь. Но представившийся взгляду вид на парк выглядел абсолютно безлюдным.

Слегка осмелев от этого, девушка тихо высунулась из окошка наружу и снова тщательно оглядела окрестности. И на этот раз все-таки заметила, что в небольшом отдалении, на одной из мощеных дорожек, ведущих вокруг дома, буднично стоит черно-белый человек, внимательно разглядывая что-то в своих руках, что из-за его спины не было видно. В следующую секунду он заметно вздрогнул, словно от какого-то одному ему слышного звука и повернулся к дому, внимательно поглядев в сторону входной двери. И, в отличие от зомбиобразных горожан, которых Мари довелось увидеть на городской площади, на лице незнакомца сквозила довольно ярко выраженная эмоция отчаяния. Судя по всему, этот парень и был тем самым человеком, бродившим ночью вокруг дома с горестным плачем. Одет он был в бывшую когда-то элегантной, но теперь уже местами порванную и испачканную одежду. А лицо его вполне можно было назвать красивым и даже благородным, хотя оно и выглядело абсолютно бесцветным и белым, словно полотно. Его украшали небольшие, аккуратные усики и бородка. Прическа же парня, когда-то, по-видимому, тщательно уложенная, сейчас выглядела всклокоченной и неряшливой.

И тут Мари резко вздрогнула, потому что даже на таком значительном расстоянии смогла отчетливо разглядеть потеки неожиданно яркой красной крови, сочащейся из-под челки его волос откуда-то с головы.

– Э-эй! – тотчас же окликнула она незнакомца, прекрасно понимая, что это может быть весьма неразумным поступком с ее стороны. Но что-то во внешности парня вызывало у Мари гораздо больше сострадания, чем страха. Ей вдруг пришло в голову, что, возможно, она и сама постепенно станет черно-белой и будет также скитаться вокруг в отчаянных и безуспешных поисках помощи.

Парень поднял на нее взгляд и неожиданно расцвел радостной, почти что счастливой улыбкой. Глядя на нее, можно было подумать, что он увидел вовсе не Мари, а кого-то из своих родных или близких. Он быстро вскинул вверх руку и приветливо помахал ею. И только сейчас, когда незнакомец полностью развернулся к ней, Мари заметила, что во второй его руке зажат обычный целлофановый пакет с чем-то ярким и разноцветным внутри. Издали это выглядело похожим на фантики конфет.

– Привет, – помахала Мари в ответ, – Это ты тут сегодня ночью ходил?

Парень поспешно подошел ближе и встал внизу, запрокинув голову вверх. Даже сейчас он продолжал смотреть на Мари с таким открытым и неподдельным счастьем, что сердце девушки сжалось от нахлынувшей волны сочувствия и жалости.

– Да, это был я, – произнес он звонким, мелодичным голосом, – Я лишь искал здесь своего друга Уильяма. К моему глубокому сожалению, я потерял его и до сих пор никак не могу найти…

– Я никого тут не видела, извини, – пробормотала Мари, пытаясь быть хоть чем-то ему полезной. Тем не менее, она все еще продолжала размышлять над тем, безопасно ли ей будет спускаться.

– Это ничего, – понимающе закивал он, – Но, простите меня, я вам не представился… Меня зовут Дэвид. Извините, пожалуйста, за то, что я вам ночью, по-видимому, помешал…

Его слегка вычурная манера произносить слова и то, как он строил предложения показались Мари немного старомодными. Помимо этого, и вся его одежда казалась ей сейчас, при ближайшем рассмотрении, какой-то далеко не современной. Поэтому целлофановый пакетик со сладостями внутри смотрелся в руках этого парня как-то, мягко говоря, неуместно и странно.

– Меня зовут Мари, – ответила она, проворно выбравшись через окно чердака на широкий карниз, – Подожди немного, я сейчас спущусь к тебе вниз…

Дэвид с готовностью кивнул и, слегка отступив в сторону, присел на красивую кованую скамью, замысловато заплетенную вьющимся темно-серым растением. Вчера, в сгущающейся тьме, Мари эту скамейку даже не заметила.

Спустившись на землю, она осторожно подошла к сидящему парню и остановилась в нескольких шагах напротив. Сесть рядом с ним Мари пока еще не сочла слишком уж разумной идеей. Заметив, однако, что она не собирается садиться, Дэвид тут же поспешно встал, очевидно для того, чтобы не сидеть в присутствии стоящей рядом с ним леди.

«Странный он все же…, – подумала Мари, – Я никогда еще в своей жизни не встречала человека с настолько хорошими манерами».

Пакетик со сладостями остался лежать на скамейке, рядом с тем местом, где парень только что сидел.

– А что случилось с твоей головой, Дэвид? – участливо спросила Мари, – У тебя кровь идет…

В ответ на это, парень слегка растерянно прикоснулся пальцами к собственной голове и печально улыбнулся.

– Оно так теперь всегда…, – как-то немного странно объяснил он, – Прошу простить меня за это…

– Да ничего… Просто я подумала, что тебе, наверное, больно, – извиняющимся тоном пробормотала она, – Выглядит так, как будто рана совсем свежая. Кровь все еще сочится…

– Могу я попросить вас кое о чем, Мари? – вдруг вежливо и невозмутимо спросил он.

Мари с готовностью кивнула. Дэвид казался ей на редкость приятным парнем. И несмотря на то, что с ним, как и с окружающим миром, было явно что-то не так, ей все же хотелось хоть чем-то ему помочь.

– Вы не могли бы поесть со мной, Мари? – он поспешно поднял со скамейки пакетик и по-детски открыто протянул его ей, – Это, конечно же, весьма скромная трапеза, но просто со мной уже так давно никто не ел… Простите меня. Честно говоря, мне от этого порой бывает очень одиноко…