Ледяной ветер срывал с веток лоскуты снега и трепал край пальто. От холода слезились глаза, а замерзшие пальцы не слушались. Лиля выронила сигарету в лужу и чертыхнулась. Казалось, что весь этот вечер, этот серый Петербург с низкими тучами, эта слякоть и морось – все вторило ее настроению. Как можно быть счастливой, когда все вот так?!

Учитель йоги в студии, куда она ходит пару раз в месяц в поисках тишины, говорит, что нужно уметь слушать себя. Он делает подробные разъяснения о том, как нужно опустить внимание в сердечный центр, дышать светом и улыбаться печенью, но эта ерунда явно не помогает. Слушать себя… А что если слышишь лишь дребезжащий голос своей вечно недовольной матери?! А даже если он и затыкается на секунду, то только для того, чтобы дать возможность высказаться прочим критикам. А у них длинный список твоих неудач! Просто полный рукав козырей.

Она присела на скамейку и, наконец, закурила. Сегодня, конечно, уже не так невыносимо, как месяц назад, когда она ушла из дома, хлопнув дверью. Мать окончательно сорвалась с цепи, кричала и требовала полного подчинения. И тогда Лилия решила рискнуть и шагнуть в неизвестность. Как глупец на карте Таро, обуреваемая страхами и сомнениями, она вышла в мир с маленьким узелком за спиной. Куда идти, она не знала. Чем себя кормить – тоже. Но йога явно не работала так мощно, как мама, и не могла подарить душевный покой в центре бушующего урагана материнских эмоций.

Тогда она взяла в руки телефон и нажала кнопку вызова:

– Привет! Мне нужна помощь…

Вика была единственным человеком, к которому Лиля могла обратиться. Рыжая девчушка с россыпью веснушек, миниатюрная и смешливая, она никак не выдавала своей внешностью стальной характер и строптивый нрав. В ней удивительным образом сочетались легкость и жёсткие принципы, и Лиля точно знала, что Вика знает цену дружбы.

– Ну ты даешь, не ожидала… Хотя давно пора было! У тебя терпения точно побольше моего. – Вика налила чай и поставила кружку с горячим напитком перед Лилей.

– Ты знаешь, что мама – единственный близкий человек, – грустно пожала плечам Лиля. – Отец ушел, когда мне было 5, кроме нее у меня никого нет.

– Ты не права! – упрямо встряхнула кудряшками Вика. – У тебя есть ты! И кто бы ни пытался лишить тебя законного права жить так, как ты считаешь правильным: мама, Папа Римский или черт с рогами – им всем стоит придержать язык.

– Если б я еще знала, как жить правильно…

– Ладно, не раскисай. Можешь жить у меня, сколько понадобится. Родители почти безвылазно сидят на даче, так что квартира в моем распоряжении. В нашем! – И Вика задорно подняла кружку с чаем. – За новую жизнь!

Лиля быстро нашла работу, благо университет уже был почти закончен. Осталось лишь защитить диплом, а для этого как раз нужна была практика. Утром она бежала в редакцию бизнес-газеты, куда устроилась корреспондентом, а по вечерам иногда подрабатывала официанткой. Под Новый год бойкая Вика отыскала для подруг «халтуру». Для статистического исследования нужно было собирать данные о загруженности общественного транспорта. Работать предстояло на улице, а за окном стоял нешуточный мороз.

– Не переживай, у меня есть лишний лыжный костюм, моя маман, конечно, пошире тебя, но главное, что по росту нормально. – Вика деловито ковырялась на верхней полке родительского шкафа.

– Там минус 20, ты уверена, что мы вообще выживем?!

– Ты хочешь на Новый год в Прагу? Ну так не зуди, прорвемся.

Сбор данных нужно было начинать в 7 утра, поэтому из дома подруги вышли в 6 и неторопливо направились к метро. Неторопливо, потому что идти быстро просто не получалось, сугробы по колено, а под лыжный костюм были поддеты шерстяные колготки и рейтузы, от чего было ощущение, что они первопроходцы на Марсе, в скафандрах.

– Я тебя убью… – прошипела Лиля, когда они наконец загрузились в вагон метро. – Вечно придумываешь какие-то приключения!

– Не убьешь! – весело отозвалась Вика. – Куда ты без меня денешься?! Да и вообще, что за настроение? Четыре дня работы – и билеты на самолет у нас в кармане.

– Каждый проезжающий мимо транспорт, будь то автобус, троллейбус или трамвай, вы оцениваете на заполненность пассажирами по пятибалльной шкале и ставите отметку в специальной графе, предварительно записав время. – Румяный координатор ловко раздавал бланки для заполнения и карандаши. – А вот здесь обводите кружочком букву, соответствующую виду транспорта, который вы оцениваете.

– Скажите, а на шариковые ручки денег не хватило? – с вызовом поинтересовалась Лиля.

Координатор остановился, смешливо заглянул девушке в глаза и кивнул:

– Постоишь на улице минут 10 – поймешь, почему карандаши.

И Лиля поняла. От мороза уже через несколько минут онемел нос, пальцы предательски не слушались, чернила в ручке точно бы застыли. Шерстяные рейтузы, конечно, частично спасали ситуацию, но уже через час девушка перестала чувствовать пальцы на ногах.

– Знаешь, если так пойдет дальше, то в Прагу я поеду не в полном составе.

– Обожаю твой оптимизм, Лилька! Ладно, нам положен перерыв, пойдем в кафе отогреваться.

Девушки заскочили в близлежащую кофейню, пританцовывая и жадно вдыхая теплый воздух, наполненный ароматами.

– Боже, это рай на земле! – пропела Вика, усаживаясь рядом с Лилей за столик и обнимая заледеневшими ладонями горячую чашку с глиссе.

– Ну это несколько противоречит традиционному взгляду на рай, ни сада, ни сладкоголосых птиц, ни теплого ветерка. – Веселый мужской голос заставил девушек оглянуться. За их спиной стоял тот самый координатор, что недавно проводил инструктаж.

– Традиционный не значит правильный! – парировала Лиля, с неудовольствием разглядывая мужчину. Она очень не любила, когда кто-то бесцеремонно лез со своим мнением, а этот парень раздражал особенно. – Вы такой довольный, будто подъем в 6 утра и работа на морозе – это именно то, о чем вы всегда мечтали.

– Нет, но я предпочитаю не зависеть от внешних обстоятельств и сам выбираю свое настроение. Меня, кстати, зовут Влад.

– Вика, а эта ворчунья – Лиля, не обращайте на нее внимания, она всегда невыносима, когда не выспится.

– Понимаю, – кивнул Влад, все еще улыбаясь от уха до уха. Его карие, почти черные глаза, крупные черты лица и густые темные волосы, выбивающиеся из-под шапки, явно свидетельствовали о южном происхождении. – Я тоже люблю поспать, да и жару люблю больше мороза, но что делать. Зато можно с особым чувством насладиться горячей чашечкой свежесваренного кофе.

– Ну нет! – упрямо покачала головой Лиля. – Жара – это ужасно. Когда мороз, можно одеться потеплее, а в пекло что? Кожу с себя снимать? По мне, так рай может быть совсем не таким, как принято его изображать. Вот, например: теплый дом, потрескивающие поленья в камине, за окном тихо падает снег, на коленях мурлычет кошка – чем не рай? Уж получше вечнозеленых тропиков и палящего солнца, от которого никуда не скрыться.

– Лиля, да вы романтик, – хохотнул Влад. – Люблю девушек, мыслящих нестереотипно. Давайте дружить?

И Лиля, неожиданно для себя самой, кивнула. Уж больно завораживающей оказалась эта улыбка чеширского кота.

Черный ворон сорвался с крыши многоэтажки и полетел над заснеженным городом. Внизу виднелось старое кладбище, среди сугробов чернели склепы и надгробные плиты, кое-где на белом фоне краснели гвоздики. Ворон громко каркнул, пронесся дальше и залетел в спортивный зал. Школьники, игравшие в волейбол, удивленно подняли головы вверх, наблюдая за непрошеной птицей. Ворон еще раз громко каркнул, описывая круг под потолком, взмахнул крыльями и… Проснулся.

Илья поднялся с подушки, мотнул головой и взъерошил волосы.

– Говорят, когда летаешь во сне, значит, растешь. Но что-то мне подсказывает, что этот сон не об этом, – пробормотал он, направляясь на кухню за кофе.

Компьютер коротко пикнул, сообщая о запуске. Илья сделал глоток кофе и привычно погрузился в просмотр вакансий. Вот уже месяц он каждый день начинает подобным образом, а интересной работы так и не нашел. Чистая авантюра – продать свой автомобиль, упаковать небольшой чемодан и купить билет в Москву, в один конец. Денег хватило на полгода аренды студии на окраине, ноутбук да пропитание. Можно было бы искать работу удаленно из дома, но Илья чувствовал, что стены родительского дома ограничивали его. Нужно было вырваться оттуда, чтобы найти новый путь.