— Джек, мне двадцать лет, я натуральная блондинка, бюст тридцать шесть дюймов, рост пять и десять6, талия двадцать четыре, я увлекаюсь теннисом и классической музыкой… — все это было высказано на одном дыхании.
Опасаясь за судьбу телевизора и последнего телефона, Джейсон придержал порывающуюся вскочить Глэдис за плечи, одновременно ловко выхватив у нее аппарат.
— Ну и что? — перебил наглую выскочку Джек.
То-то же, знай наших! Глэдис победоносно взглянула на окружающих — все-таки у нее самый лучший в мире муж!
— Я согласна выйти за вас замуж! — объяснила нахалка. — Или встречаться! Или…
Неизвестно, что еще было бы предложено Джеку — внезапно он пихнул телефон ведущей, одновременно вырывая у нее из руки микрофон.
— Глэдис, я люблю только тебя! — завопил он. — Позвони мне!
На этот раз дозвониться удалось, но когда Глэдис с чувством законной гордости заявила, что она миссис Четтерсон, ее ехидно спросили:
— А вы уверены? А то вы уже шестая миссис Четтерсон за последние пять минут! — Глэдис задохнулась от возмущения. — Ну-ка, а что вы вчера ели на ужин?
— Курицу… — с легким недоумением отозвалась она. Ну при чем тут вчерашний ужин?!
После этого, наконец, Джек соизволил взять трубку. Стоило Глэдис услышать его голос, как она тут же ринулась в наступление:
— Причем тут вчерашняя курица? И сколько у тебя жен?
— Глэдис, это ты? — отозвался Джек, распознав знакомые интонации.
— Нет, это не я. Это шестифутовая белобрысая дылда с теннисом! — в негодовании Глэдис забыла, что ее слышит не только собственный муж, но и вся радостно загоготавшая от этих слов толпа на площади.
— Слава богу! Я уже начал беспокоиться, — не обратил внимания на подколку Джек. — Как у тебя дела?
— Я пиццу ела! — поделилась Глэдис самым интересным. — Папа Пирелли привез! Вкусная! — тут она решила проявить заботу о муже и посоветовала: — Там сбоку фургончик стоит — купи себе тоже! Вкуснее всего — с грибами и двойным сыром!
На экране крупным планом показали папу Пирелли, который, слушая столь лестный отзыв, расплылся в улыбке. Около его фургончика тут же снова образовалась небольшая очередь проголодавшихся зевак. Потом камера переместилась обратно на Джека. Рядом с ним стоял Додсон, дергавший его за рукав и бубнивший что-то в свободное ухо.
— Глэдис, тут с тобой мистер Додсон поговорить хочет!
— Подожди, я забыла самое главное! Скажи там всем — они хотят переговариваться! Но не с мымрой, а только с Симпсоном!
Слово «мымра» громко разнеслось над площадью, вызвав свист и улюлюканье толпы. При виде агента Себастьяни, выскочившей из желтого фургона и решительно направившейся к Джеку, шум стал еще громче. Сунув Додсону телефон, Джек ухмыльнулся и отвесил ей глубокий поклон. Одновременно в трубке зазвучал незнакомый голос:
— Здравствуйте, миссис Четтерсон. Это Додсон говорит. Как поживаете?
— Спасибо, хорошо, — автоматически отозвалась Глэдис, наблюдая, как мымра, размахивая руками, орет на Джека, в ответ на что его ухмылка становится все шире и шире.
— Миссис Четтерсон, что происходит в универмаге?
— Ну…. они… эти люди хотят выйти. Но они боятся, что их обвинят в терроризме. Они не хотели ничего плохого!
— Чего же они тогда полезли в универмаг? — спросил удивленно Додсон.
— Из-за новой рождественской коллекции украшений! — объяснила Глэдис. — Там такие красивые вещи есть! Особенно комплект с колокольчиками… и рубинами, — не удержалась она.
— Они что, пытались ограбить ювелирную секцию?
— Да, — на вопрос, заданный в лоб, пришлось ответить честно, — но они же не ограбили! Они только немножко… попытались открыть сейф.
— Универмаг сильно пострадал?
— Нет, ну что вы! Только витрина на первом этаже разбита… и телевизор, который внутри там был… большой такой…
— Господи, ну телевизор-то им чем не понравился?…
— Это нечаянно, — Глэдис не стала уточнять, кто именно разнес телевизор, и поспешила увести разговор в сторону: — Еще ковер чуть-чуть прожгли в ювелирной секции — сварочным аппаратом… ну и сейф… — тут ее неожиданно подергали за руку. — Сейчас, минуточку! — и, выслушав то, что сообщил ей рыжий, она решительно закончила: — И еще съели коробку печенья из шкафа генерального менеджера… и все конфеты.
Последние слова вызвали у толпы приступ веселья. В этот момент Джейсон выхватил из ее руки аппарат и щелкнул крышкой.
— Достаточно, теперь подождем их ответа, — и, обратившись к Глэдис, добавил: — Миссис Четтерсон, вы просто гений импровизации. Я не сомневаюсь, что вас учили манипулировать общественным мнением — но как тонко вы это делаете!
На экране показывали панораму площади. Потом камера начала блуждать по толпе, выхватывая наиболее интересные лица и на две-три секунды задерживаясь на них. Промелькнули Додсон и заместитель мэра (стояли около лимузина и о чем-то спорили), Джек (перебросил зубочистку в другой угол рта, ухмыльнулся и сделал камере ручкой), очковая мымра (уставилась на кого-то не сулящим ничего хорошего взором), ее подручные (мрачные рожи в черных очках) — и много других, незнакомых Глэдис людей. Наконец на экране появилась знакомая теледевица.
— Только что к нам обратился заместитель мэра мистер Кэрью. Он просит миссис Четтерсон срочно позвонить ему, — внизу экрана высветился номер телефона — не тот, что был раньше. — Поскольку он настаивает на полной конфиденциальности, мы не сможем следить за ходом этой — несомненно, интересной — беседы. Но я надеюсь, что уже в следующем выпуске новостей мистер Кэрью ответит на наши вопросы. А сейчас — реклама!
— Ну вот, — с облегчением вздохнул Джейсон, — рыбка клюнула! Теперь главное — подсечь с умом. Давайте, миссис Четтерсон!
Глэдис набрала номер. Она плохо представляла себе, что будет говорить — от инструкций Джейсона в голове остались какие-то обрывки — но уже не сомневалась: что бы она ни сказала, это незамедлительно будет признано гениальным!
— Мистер Кэрью? Здравствуйте, это Глэдис Четтерсон.
— Здравствуйте, как поживаете? Рад вас слышать! — отозвался в трубке хорошо поставленный бархатистый голос. Одновременно Джейсон обнял ее за плечи и прижался ухом к телефону с другой стороны. Глэдис не сразу поняла, что он делает, и собралась было возмутиться — чего это ему вдруг обниматься вздумалось?! — но потом догадалась и обрадовалась, что поблизости нет Джека. Он бы, несомненно, все понял неправильно!
— Итак, миссис Четтерсон — разрешите, я буду называть вас просто Глэдис? — как я понимаю, люди, захватившие универмаг, согласны на переговоры?
— Да, — шепнул Джейсон.
— Да, — послушно повторила Глэдис.
— Но договариваться они хотят не с мисс Себастьяни, а с мистером Симпсоном?
— И с представителями прокуратуры! — просуфлировал Джейсон. Глэдис повторила.
— В таком случае мне нужны определенные аргументы, которые бы позволили просить у руководства ФБР передать полномочия по ведению дела мистеру Симпсону, — заявил заместитель мэра.
После короткой недоуменной паузы — какие аргументы, и так все ясно?! — Глэдис взглянула на Джейсона. Словно дожидаясь этого, тот незамедлительно выхватил у нее телефон.
— Лучше я сам!
Беседа длилась минут пятнадцать — в основном она свелась к монологу, обличающему и обвиняющему специального агента Себастьяни. Профессиональный политик, Кэрью знал толк в демагогии, но сразу же понял, что собеседник с легкостью заткнет его за пояс. Упоминались нарушение прав человека, беззаконное осуждение без суда (этим термином Джейсон охарактеризовал упоминание об электрическом стуле), запугивание честных избирателей (то есть его с подельниками), угроза жизни, здоровью и имуществу людей (сиречь угроза начать штурм), нарушение прав несовершеннолетних и представителей сексуальных меньшинств (Пэдди и рыжего) и многое другое. Глаза Джейсона горели, голос его то поднимался ввысь и в нем звучали патетические нотки, то опускался до зловещего шепота, словно он вновь стоял на церковной кафедре. Был не забыт и несчастный Джек, разлученный с любимой женой и обездоленный насильственным лишением личного имущества (телефона), и сама Глэдис, претерпевшая душевные муки при виде издевательств, которым подвергся ее муж.
