– Тебе это снится, – говорю. Интересно, проканает?

– Ах, снится?! – И она хватает меня за задницу и хлопает по ней так, что я даже слышу шлепок.

– Ай! – говорю шёпотом.

– Больно?

– Приятно, – отвечаю я и высовываюсь из-под одеяла. Улыбаюсь и смотрю на неё. Любуюсь ею, спящей. Она открывает один глаз.

– Снится, говоришь?

– Ну да. – Я накручиваю на пальчик локон волос и мечтательно смотрю по сторонам.

– Ты чего из-под одеяла выперлась? – Она хватает меня и силой заталкивает под одеяло.

Я опускаюсь ещё ниже, стягиваю с неё трусики и прикасаюсь язычком к её «бусинке», раздвигаю её половые губки и нежно целую её там.

– Опять ты за своё?

– Ага. – Я как можно сильнее высовываю язычок и трусь им об её «кисульку», прижимаюсь к ней носиком. Я даже не представляла, что так сильно её люблю, это невероятно!

– Ах, ах, ах, а-а-а-а! – постанывает Викуля, уже никого не стесняясь. Она кладёт руку мне на затылок и сильнее прижимает к себе.

– Если я не могу тебя утихомирить, придётся затрахать тебя до смерти,– бормочет она. – Ещё, ещё, ах, ах!

Обнимаю обеими руками её идеальные бёдра и лижу её «киску» язычком. Как можно сильнее его высовываю и как можно быстрее вожу им по её «лепесточкам». Вика одной рукой прижимает меня к себе (видимо, чтобы я не убежала), а другой убирает трусики, чтобы не мешали и не попадали мне в ротик. Она такая, такая… не знаю, как сказать, но я её очень сильно люблю.

Наконец, она кончает и изо всех сил прижимает меня к своей «кисуле» двумя руками. Она стонет и дрожит, вот только не плачет. Но это лично моя блажь – плакать во время оргазма. Вика отпускает меня, и я с чувством выполненного долга выползаю из-под одеяла.

Мы долго и медленно целуемся.

– А если твои родители войдут? – спрашиваю.

– Мне уже всё равно, я так тебя люблю!

Вика уходит в туалет, а я мурлычу в её постельке, укрываюсь и мирно засыпаю, обнимая подушку. Я ещё чувствую, как она приходит и для начала обнимает мою попочку, а после уже обнимает меня всю и целует в щёчку. Я сейчас заплачу от умиления, прямо зарыдаю, если проснусь. Но я не просыпаюсь, а всё глубже и глубже погружаюсь в сон. Я наконец-то натрахалась, и мне надо отдохнуть.

+++

Меня будит поворот ключа в замке и голос из коридора.

– Вика, мы пошли, – говорит то ли её мать, то ли отец. На самом деле они такие разные, но похожи, как две капли воды. Так похожи, что их можно даже спутать. Вот как так получается, что люди, живущие вместе, становятся похожими? Не понимаю.

Я открываю глаза и вижу, что в комнате уже светло. Ярко светит солнышко, а мы Викой лежим в обнимку в её постели. В коридоре шум. И как ещё никто не заглянул и нас не застукал?

Я бегло осматриваюсь и прячусь под одеялом. В ту же секунду дверь открывается, и в комнату входит один из её родителей.

– Вик, мы ушли, – повторяет голос матери (теперь я уже знаю, кто здесь).

– А, да, – спросонья бормочет Викулечка. – Я же просила меня не будить.

– Это ты отца просила. – Её мамка всегда найдёт повод сделать гадость. Почему я такого мнения о ней? Не знаю, но она любит всё сделать по-своему, наперекор. Хотя это же Викулькина мамка, она же её родила, мне следует быть ей безмерно благодарной хотя бы за это. А я и благодарна, главное – чтобы она меня не заметила.

– Ты полночи шумела, нам с отцом спать не давала, – продолжает мать.

– И поэтому ты решила отомстить, меня с утра пораньше разбудить.

– Какое «с утра пораньше»?! Десять тридцать! – говорит она и выходит за дверь. А я лежу под одеялом и не дышу. Я уже привыкла прятаться, у меня, можно сказать, научная степень по маскировке в Викиной комнате. Могу в шкафу жить, могу под кроватью, могу на балконе, могу под одеялом. Где угодно могу, короче.

Я слышу, как хлопает входная дверь. Вика приподнимает одеяло, смотрит на меня и ухмыляется.

– Кикимора, вылазь, – говорит она.

– Кто это «Кикимора»? – Я делаю вид, что возмущаюсь.

– Кикимора – жена домового, девочка домовой, домовиха, если я ничего не путаю.

На самом деле я уверена, что она напутала, но мне так приятно, что она меня кикиморой назвала, не передать. Я вылезаю из-под одеяла и первым делом целую её в губки. Утренний поцелуй со вкусом любви.

– У нас ещё целый день впереди, – шепчу я, глядя в её влюблённые глаза.

– Девочка, ты что, вчера не натрахалась?

– Не-а, – игриво отвечаю, хотя правильный ответ «да»: я натрахалась и больше не хочу. Но как же я могу отказать любимой!

– Пошли в душ, – предлагает Вика.

– Ну, пошли.

Мы встаём с постели и, держась за ручки, идём в ванную. Вика по-хозяйски лапает меня за задницу, как парень. Но я позволяю ей и не такое. Я безумно в неё влюблена. Это такой кайф – любить кого-то! Всем рекомендую попробовать. Постоянно ходишь, как пьяная, особенно рядом с той, кого любишь. Особенно рядом с ней. Я же молиться на неё готова, а подержать за задницу – это такая мелочь.

Викуля долго чистит зубы, а я полощу ротик специальной жидкостью, у неё такая есть. Если нет щётки и пасты, то можно просто прополоскать. Я, конечно, не слепо доверяю рекламе, но всё-таки что-то лучше, чем ничего.

А после мы вдвоём становимся под душ и долго мылимся интимным гелем. Я мылю её, а она мылит меня, я тру ей спинку, а она трёт мне. Это так приятно и так удобно! Это так мило… не знаю, что ещё сказать! Я просто счастлива, и поэтому мне хочется говорить всякие банальности.

Я целую её в губы долго и медленно, с языком, со всей нежностью, которая скопилась во мне за эти минуты, с тех пор как мы в последний раз целовались в спальне.

– Юлька, ты ещё не насосалась? – спрашивает Вика.

– Ещё нет, – игриво отвечаю я и целую её ещё и ещё.

Ради меня можно и потерпеть.

========== Глава 13 ==========

Мы выходим из душа в одинаковых халатах. Вика надела свой, а я – халат её мамки. Мы такие одинаковые в них и в чалмах из полотенец, только она блондинка, а я брюнетка. Я не накрашена и боюсь подходить к зеркалу.

– Не смотри на меня. – Я прикрываю лицо рукой.

– Юлька, ты красивая. – Вика убирает мою руку от лица. – Дай налюбуюсь тобой.

– Без тоналки, без накладных ресниц, без нарисованных бровей, без стрелок…

– Глазки, губки, ямочки на щечках. Ты милее в разы, когда не накрашена. Ты сама убиваешь свою красоту.

– Просто ты во мне сейчас видишь то, чего не видят другие. Они видят только гламурную штучку под слоем штукатурки.

Наши глаза встречаются, и губы соприкасаются. Мы целуемся всего секунду, но Вика одергивает себя.

– Хватит! – решительно говорит она.

– На сей раз это была твоя инициатива, признай, – ухмыляюсь я.

– Люблю тебя, – признает она.

– А я тебя люблю ещё больше.

– Спасибо что меня дождалась, я знаю, как ты страдала. – Такой прямо-таки искренний разговор.

– Я бы умерла, если бы не ты. Ты спасла меня.

– А ты – меня. – И мы опять целуемся. А я беру с кровати свой новый телефон и фоткаю нас после ванной.

– Отправим Сашке, – игриво предлагает Вика.

– Так он же решит, что ты лесби, ты ж это скрывать хотела, – напоминаю ей.

– Ну и что? – говорит она, но задумывается на пару секунд. – Хотя нет, не отправляй.

«Я так и знала… – думаю. – Ну что ж, роль тайной любовницы меня пока устраивает».

Телефон вибрирует у меня в руках, я смотрю, кто это, немного щурясь. «Мамка». Беру трубку.

– Да, мамочка! – Надуваю губки, типа, я обижена.

– Ты где была всю ночь?! – Не знаю, кричит она или просто спрашивает. Моя мамка такая непредсказуемая!

– У Викули, – отвечаю я.

– Привет ей передавай. – Ура, она просто спросила! Моя мамка и не думала на меня кричать.

– Тебе привет, – говорю Вике.

– А кто это?

– Мамка.

– Ей тоже привет.

– И тебе с папкой приветик от Вики.

– Вы там что, рядом? – Я слышу осуждающие нотки в её голосе. Я так устала от её непонимания! Хотя она молодец, она держится. Представляю, что устроят Викулины родители когда узнают. Если узнают!