Сашка на всё это смотрит и улыбается, ему нравится смотреть, как его девочки заботятся друг о друге. И ничего другого не надо – по крайней мере, мне так кажется.

– Что за стресс? – спрашивает Викуля, скармливая мне очередной ролл. Как будто она ничего не понимает.

Я пережёвываю и замолкаю. Потом резко поднимаю глаза и жалобно шепчу ей:

– Ты же знаешь.

Теперь замолкает она.

– Я чего-то не догоняю, – подаёт голос Сашка, но мы на него не смотрим. Здесь только мы вдвоём, а его как будто нет.

– Ты же меня бросила, – говорю. – А я не хотела жить без тебя.

– А-а-а, – вздыхает Вика и разворачивает для меня бургер. – Но теперь-то я с тобой. Теперь-то ты, надеюсь, счастлива?

– А я-то как счастлив! – подаёт голос Сашка, не давая мне ответить. И мне опять становится так смешно и так приятно!

– Только чтобы без меня даже не думали встречаться. Я серьёзно, я ревнивая, – стискивает зубы Вика. – Поотрываю там, что у кого торчит. – Это больше к Сашке относится.

– Вик, ну что ты такое говоришь? – отвечает Сашка. – Юлька же лесбиянка, зачем ей я? Она же сама меня бросила и сделала всё для того чтобы мы с тобой были вместе.

«Судя по всему, я не чистая лесбиянка», – поглядываю на него.

– Видела я вас сегодня. Не совсем она и лесби. – Вика читает мои мысли. Люблю её за это.

+++

Иду домой. Сашка предлагал подкинуть, но я отказалась, хочу прогуляться, реально хочу немного погулять в одиночестве, о своём подумать. Я сейчас так счастлива! Как говорят, «бабочки внизу живота», хотя мне так не нравится это дурацкое выражение. Мне просто петь и танцевать хочется, а в груди всё бурлит. Не в этом смысле, бурлит от чувств на сердце. Всё слишком хорошо, чтобы быть правдой.

В ушах звенит, и кружится голова, немного тянет низ живота. Там сейчас так приятно, я даже не знаю, почему, просто хорошо, и всё. Впервые мне не хочется никуда бежать и ничего делать. Хочется жить здесь и сейчас, хочется наслаждаться моментом, хочется растянуть его на как можно более долгое время, желательно, чтобы до конца жизни хватило. И не надо ничего менять.

Иду всё медленнее, ножки заплетаются, а улыбочка на моих губах всё шире и шире, уже толком ничего и не вижу перед собой, иду, как под гипнозом.

«Боже, какая же я счастливая! Господи, спасибо Тебе за всё!» Завидую сама себе, завидую своему счастью. Лишь изредка сквозь эту пелену пробивается мысль: «Так будет не всегда», но я в неё не верю. Я верю в любовь, я верю в Бога. Мне кажется, я достигла просветления, достигла рая. Это невероятно, но это возможно. Приятное покалывание под сердцем растекается по всему телу неописуемым теплом, и меня колбасит, меня реально уносит.

Перед глазами всё плывёт. Я точно не пьяная, просто мне кажется, что я сейчас завалюсь на газон, перевернусь на спину и буду лежать и улыбаться, как пьяный бомж. А в животе просто праздник какой-то. От чего? От бургеров?

«От любви». Я и не думала, что любовь так сносит крышу. Не хочется ни пить, ни есть, не хочется молчать и говорить, не хочется ничего, хочется только, чтобы время остановилось и не текло. Я боюсь, что, если это состояние пройдёт, мне придётся вернуться к обычной жизни. Всё опять станет серым… нет, не-е-ет, я просто схожу к Вике за добавкой, ради того, чтобы вернуться в этот мир «розовых облаков».

Набираю Викулю. Не берёт. Она что, не видит, кто звонит? Снова набираю.

– Что Юлечка, – хватает трубочку она. – Я в туалете была… – Она оправдывается, она передо мной оправдывается за то, что не сразу приняла вызов. Она точно меня любит – сильно-пресильно!

– Да ничего, – говорю я, а у самой от счастья глазки слипаются. Мне так хорошо и приятно, не передать просто!

– Чего звонила?

– Просто… – Какой глупый ответ! А ну придумай что-то поумнее. – Хотела сказать, что люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, – бегло отвечает Вика.

– Я сильно-сильно тебя люблю, а в животе всё цветёт буйным цветом. Черт, только бы это не оказалось вредно! Не хочу опять в больницу.

– Я тоже сильно-сильно тебя люблю. И Сашка любит – вон, рядом сидит тебе привет передаёт.

Сашка… ну да, Сашка, а я о нём почти забыла. Его я люблю как друга. Мне кажется, я сама себя настроила, что я лесбиянка, и сама себя влюбила в Вику. Но это никак не отменяет моих чувств.

– Люблю тебя, моя ласточка, – улыбаюсь я.

– Люблю тебя, Мелкая, – отвечает она. Обожаю, когда она меня так называет! А ведь раньше меня это бесило. Но я уже свыклась, ей можно как угодно меня называть.

– Чёрт! – говорю. – Я так домой никогда не дойду, я растаю по пути от любви.

– Может, тебя подкинуть? – говорит Вика. – Тут Сашка спрашивает.

– Нет, я же сказала, хочу прогуляться, я уже давно одна не гуляла. То в больнице лежала, то в шкафу сидела; ножки же выгуливать нужно.

– Ты не натри свои ножки, мне их ещё целовать, – говорит Вика.

– Не волнуйся, я специально для тебя сегодня педикюр обновлю. Какой цвет лака ты бы хотела? – Глубоко вздыхаю. – Боже, как же я тебя люблю!

– А мне ты педикюр сделаешь?

– Приходи в гости, – говорю.

- Не-а, там твоя мамка, а я не хочу перед ней краснеть.

Точно, блин! Это я такая – всем растрындела, а нормальные люди обычно такое скрывают. А с другой стороны, так ведь гораздо проще жить. А жизнь, она, как известно, одна. Пускай принимают меня и мою любовь.

– Люблю тебя, – повторяюсь.

– Ты уже говорила.

– Мне не сложно и повторить, я всему миру хочу рассказать об этом. Господи, как приятно быть лесбиянкой!

– Юль, ты не лесбиянка. Ты бисексуалка, как и я, мы с тобой… – Не слышу что она там говорит дальше, просто наслаждаюсь тембром её голоса, вслушиваюсь в каждое слово. Я могу слушать её часами, и мне не надоест. Что ты со мной делаешь, Викуля? Слушаю её дыхание, вслушиваюсь в каждый вздох. Я уже скучаю по ней. Я пьяна, у меня голова кружится, я сейчас рухну на асфальт – может, меня не до конца в этой больнице вылечили? Нужно присесть на лавочку.

– Юлечка, ты меня слушаешь? – спрашивает она.

– Да, Викуль, – отвечаю я и продолжаю пьянеть от потока её слов. Господи, спасибо, что Ты создал такое прекрасное существо, как она! Спасибо Тебе! Ты поистине велик!

Я реально молюсь, даже крестик у себя на цепочке целую. А может, в церковь пойти?

– Ладно, пока, Юлька, – говори Викуля.

– Пока… – отвечаю ей, пытаясь придумать, как её назвать понежнее.

– Пока, моя ласточка!

«Черт, это то слово, которым я хотела её назвать!»

– Пока, моя хорошая, – говорю, пока она и это слово не забила.

– Обожаю тебя! – Она что, у меня все слова воровать будет? Нужно хоть что-то успеть сказать самой.

– Пока, любимая. – «Ба-на-ль-щи-на! Ты становишься скучной, как и все влюблённые дурочки. Поздравляю!»

«Спасибо!» – отвечаю своему внутреннему голосу, как будто он реально меня «поздравил».

Сижу и слушаю тишину в трубке. Вика молчит, и я молчу. Нам сейчас слишком хорошо, чтобы говорить. Мы можем созваниваться и молчать в трубку, нам и так хорошо.

– Ну всё, клади трубочку, – говорит Вика.

– Ты первая.

– Сначала ты.

– Нет, ты.

– Ты.

– Вика, я сейчас сознание потеряю, меня трясёт от тебя, у меня мурашки по всей коже.

– Что-то случилось? – пугается она.

– Я так сильно тебя люблю, что сейчас тут кончу.

– Тогда клади поскорее трубочку, чтобы домой дойти, – смеётся она.

– Нет, ты клади. – Опять этот вечный спор, кто первый положит трубку.

– Давай я положу, – слышу я голос Сашки и какой-то стук. Видать, он всё-таки положил трубку.

А я сижу и не могу раскрыть глаз, я под кайфом, я в эйфории. Я сейчас кончу.

С трудом разуваю глаза: светит солнце, щебечут птички, цветут цветы. Но всё это меркнет на фоне «розового тумана» в моей голове. Я только что видела «частичку рая».