– Наконец, я нажимаю на звонок, и ты открываешь. Ты стоишь в двери в одном халате на голове тело. Я вижу твою «киску» и твои полные груди. Я захожу, и мы без слов начинаем целоваться и гладить друг дуга.

– Всё, Юля, хватит! – останавливает меня Вика.

– А после я опускаюсь перед тобой на колени и целую тебя в пупок и в низ животика.

– Всё, Юль, хватит делать из меня лесбиянку!

– Люблю тебя, Вик.

– Люблю тебя, Юлька.

– Ты первой клади трубку, – шепчу я.

– Вот и покладу.

– Ну и поклади. – Я замолкаю.

Никто из нас не хочет первой класть трубку.

Я слышу её дыхание, и мне сейчас так хорошо! Не могу, прямо слов не хватает, чтобы это передать! Будто я сорок лет по пустыне ходила вместе с Моисеем, и вот она, «земля обетованная».

– Пока, Юлечка, пока, любимая, – шепчет она в трубку.

– Пока. – Кладу трубку. Я готова петь и танцевать, мне так хорошо! Господи, спасибо за это счастье, спасибо за эту радость, спасибо за этот день, спасибо за то, что Ты есть! Спасибо, что сделал меня счастливой! Я пьяна от счастья. Я не знаю, что со мной приключилось, не знаю, как это стало возможным. Может, она с Сашкой поссорилась и решила ко мне вернуться. А может, просто осознала, что не такая-то я и извращенка, а вполне нормальная девушка, и что со мной ей будет хорошо. Но я знаю, что это награда за то, что я не переспала с тем парнем. За то, что я удержалась, хотя мне очень хотелось. За то, что поборола примитивный животный инстинкт, я получила в награду любовь. И пусть пока платоническую, но искреннюю и настоящую, такую, ради которой стоит жить.

Я отрываю глаза от телефона и вижу Толика, он стоит прямо передо мной и ухмыляется.

– Не заметила, как ты подошёл, – смущённо бормочу я. Вижу его улыбку и понимаю, что произошло. – Ты что подслушивал? Да как ты мог! –Слов нет, одни слёзы.

– Юль, прости, я вышел за тобой, а потом ты по телефону начала разговаривать и не заметила меня… – Но меня уже не интересуют его отговорки.

– Ты же знал, что это конфиденциальный разговор. Чёрт! – на моих глазах блестят слёзы. – Мог отойти и не подслушивать.

– Да прямо-таки, – улыбается он. – Миленький такой разговорчик.

Его улыбка меня бесит, меня всё в нём бесит. И что я в нём такого нашла, что чуть не отсосала?

– Да как ты мог?! – Я укоряюще смотрю на него.

– Ты точно лесби, теперь я это вижу. – Самовлюблённый красавчик с идеальными кубиками пресса. Неужели он думает, что этого достаточно, чтобы все девчонки вокруг принадлежали ему?

– Это личное, как ты не понимаешь?

– Только что ты дрочила мой член, ты чуть не отсосала. А теперь заливаешь про какой-то там разговор.

Я густо краснею, мне стыдно. Ведь то, что он говорит, действительно правда, но это всё равно не даёт ему права подслушивать.

– Я была о тебе лучшего мнения. – Встаю и пытаюсь уйти, но Толя хватает меня за руку.

– Постой, – говорит он, заключает меня в объятия и целует в губы. Я не успеваю отреагировать, как его язык уже у меня во рту. Если он был бы порасторопней, там же мог бы оказаться и его член. Хотя что я говорю, он в любом случае был бы там: я же потекла, «как сучка», когда его пресс увидела. Не хочу быть конченой шлюхой, не хочу! Прости меня, Господи, это больше не повторится.

========== Глава 2 ==========

– Пусти, – неуверенно так прошу.

– Иди, – говорит он и держит меня за руку. – Почему ты не уходишь?

– Потому что ты меня держишь, очевидно же.

– Так попробуй вырваться, ты ведь даже не пытаешься. – Толя заключает меня в объятия, и его руки медленно сползают на мою задницу. И он сжимает её крепко-крепко.

– Пусти! – уже чуть не плачу я. Я такая жалкая!

– Да ладно, Юль, ты же этого хочешь. Ты же лесбиянка только до тех пор, пока тебя хорошенько не трахнули. Я же вижу это в твоих глазах.

Если он меня не отпустит, я не смогу уйти. А если он меня сейчас затащит в свою палату и там изнасилует? Хотя я бы не назвала это насилием, он просто возьмёт меня, а я не смогу ему сопротивляться. Я – жалкая, ничтожная личность, не способная подавить собственные инстинкты. Так кто же я?

Пиликает телефон, но он забирает его у меня из рук.

– Дай, – говорю я, но он не спешит мне его возвращать.

– Та-а-ак, посмотрим… Вика… Это какая-то Вика звонит, – веселится он.

– Дай сюда! – грозно реву я и вырываю у него телефон. Похоже, он даже не ожидал от меня такой прыти.

Хватаю трубку и нажимаю «принять вызов».

– Привет, любимая! – Моё сердце опять поёт.

Но мне отвечает мамка:

– Привет, Юль! Ты сейчас с кем разговариваешь?

– С тобой. – Я испепеляющим взглядом смотрю на Толю. Он пытался меня обмануть, пытался заставить думать, что звонит Вика, и посмотреть на мою реакцию. Ненавижу его!

Вырываюсь из его объятий, отхожу на два шага и продолжаю говорить с мамкой по телефону.

– Юль, ты где? Мы тебя по всей больнице ищем?

«Мы? Что за «мы»? С кем она?»

– Я уже возвращаюсь в палату, сейчас там буду, – говорю.

– Окей. – Мамка кладёт трубку.

Я вновь смотрю на Толика; он уже меня бесит, а не возбуждает. Но я не хочу с ним ссориться, он нормальный парень, просто самоуверенный и самовлюблённый, а так классный, подкачанный.

– Ладно, – говорю. – Меня мамка ищет.

– А-а-а, мамка, – бормочет он себе под нос. – А почему написано «тётя Ира»?

– Тётя Ира – это и есть моя мамка. Я её так в прикол называю… Ладно, ещё увидимся, бывай!

– Пока, Юлечка! – Он тянется ко мне, чтобы поцеловать, но я лишь ухмыляюсь в ответ.

– Толь, ты неисправим. Пока. – Легонько целую его в щёчку, поворачиваюсь и ухожу.

Уже перед самой палатой я чувствую какой-то холодок в груди.

«Мы… Мамка сказал «мы», с кем она пришла, с бабушкой»? Захожу в палату.

– Юлечка, привет! – улыбается мне мамка.

– Привет, Юля! – говорит тот, кто с ней. Я его сразу узнала.

– Ты-ы-ы! Да как ты посмел сюда заявиться?! – Я не нахожу слов. – Мам, надеюсь, ты ничего ему не рассказала…. – Смотрю на неё и понимаю, что рассказала. Не даю ей ничего сказать в своё оправдание. – Мама! Как ты могла?!

– А чему ты удивляешься? Сама огорошила меня вчерашней новостью, мне нужно было с кем-то об этом поговорить.

И тут в разговор влезает он:

– Юлька, что у тебя за манеры?! Это у тебя вместо здрасте?

– А ты вообще молчи! – кричу на него, а у самой из глаз катятся слёзы, и я начинаю заикаться.

– Ну-ну, Юлечка! – Он подходит ко мне, обнимает и прижимает к себе, а я уже заливаюсь слезами.

– Ты бросил нас, бросил и десять лет не интересовался. Ты меня маленькую оставил, и я не нужна была, а тут выросла Юлечка – нужна стала, – захлёбываюсь слезами. – Мама, ну зачем ты ему всё рассказала?!

– Я, как только услышал, что ты в больнице, сразу прилетел, – говорит он.

– Позлорадствовать! – шиплю я в ответ. – Типа, ничего вы без меня не можете, вы конченые обе – и мамашка, и дочурка. Ты же о нас так говорил.

– Я никогда не говорил такого, – оправдывается он.

– Я слышала, даже несмотря на твои дурацкие песни, я слышала, как вы орёте там друг на друга. – Делаю вид, что пытаюсь вспомнить, но я отлично помню каждое слово. – Ты говорил мамке: «Сама дура, и дочка у тебя конченая, такую же тварь, как и ты, растишь». А теперь ты прилетел позлорадствовать.

Папка смотрит на мамку, и она качает головой.

– Это давно было, – говорит она. – Мы тогда молодые были, неопытные, всплески гормонов, истерики. Он не со зла.

– Да, я не со зла, – говорит папка.

А я продолжаю плакать.

– Да что я тебе сделала-то такое, – не могу успокоиться. – Прости, что я родилась и тебе всю жизнь испортила. Знала бы, не рождалась. Ещё и выросла непутёвой.

«Блин, как жалко-то себя»

– Да что ты говоришь-то такое, Юлечка? – Он смотрит мне в глаза, хоть я и отвожу взгляд. – Ты такой красоточкой стала!