Она осторожно поднялась на ноги.

— Подайте полотенце.

— Повинуюсь… Ваше Величество. Что дальше?

— Дальше Вы отнесете меня в спальню…

И ты не оставишь мне ни одной новой отметины — по крайней мере сегодня, пока так болят старые, сказала себе девушка.

Бейбарсов целовал ее, откинувшуюся на мягчайшие подушки — долго, настойчиво, страстно. От этих поцелуев кружилась голова, а тело бросало то в жар, то в холод. Татьяна чувствовала, что ее сознание уплывает и заволакивается призрачной дымкой — она никогда не забывала его поцелуи. Ни один из них…

Кажется, она, даже, отвечала.

Ее пальцы сами расстегивали мелкие пуговицы на черной рубашке — и сами коснулись ремня брюк… На ней самой расстёгивать было нечего.

Когда его губы коснулись ее груди, она подалась вперед.

Ты не оставишь мне ни одной отметины сегодня, — повторила она себе. И на какое-то время безразлично уставилась в потолок, позволяя ласкать свое тело.

Как же ей это надоело…

Она часто ненавидела Бейбарсова за все происходящее. Что творится в других спальнях и чего хотят другие мужчины, ей было неведомо — но, была уверена королева, это разительно отличалось от того, что происходило между ними.

Обхватив его ногами, девушка с силой оттолкнулась — и Бейбарсов позволил ей подмять и оседлать себя.

Лучше так, подумала Гроттер, глядя в затуманенные бесконечной жаждой обладания черные очи. Лучше так…

Его руки ласкали ее стан. Она двигалась — медленно и неторопливо…

Проснулась она от настойчивых поцелуев в шею и очередных ласк.

— Глеб? — сонно отозвалась она.

Татьяна знала, что ему нравится, когда она зовет его по имени.

— Мы сегодня отбываем. Не залеживайся долго, — мужские губы пощекотали ее ухо.

Пока он поднимался, она сделала попытку удержать его.

Кажется, он даже поверил…

Господи, сколько фальши…

Когда мужчина оделся и вышел, она рывком поднялась с кровати.

Короткие сборы, долгое церемонное прощание с Троилом и высшим духовенством, — и кони вновь вздымают пыль на дороге…

Зачем тебе благословение на самом деле, Глеб Бейбарсов? Зачем?

***

— Мне нравится твоя игра, — отозвался Бейбарсов.

— Простите?

— То, как ты иногда изображаешь любовь и вожделение.

— Я рада, — равнодушно отозвалась Таня, чувствуя, как все холодеет внутри.

— Знаешь, Гроттер… Когда ты кричала от боли, в этом и то было больше искренности.

— По-Вашему, я могу изобразить некоторые вещи, касательно своего тела? — ощетинилась девушка.

— Нет, дорогая. Твое тело, как раз таки, не врет. Но вот рассудок… Глаза…

Они скакали уже третьи сутки — и вот, Глебу стало скучно, и он решил повыяснять отношения. Ситуацию спас придорожный трактир — первый за несколько часов…

— Напоим коней, — сообщил Игнат, — и продолжим путь. А я, пожалуй, кое-чего захвачу в дорогу…

Довольно ухмыльнувшись, гигант слез со своего огненного скакуна и направился к дверям.

Таня затравленно посмотрела на мужа.

— Хорошо, иди… — вздохнул тот.

Спешившись, королева поспешила за Гломовым, Прасковья и Петруччо — следом.

Бейбарсов оглядел спутников. Генрих и Эссиорх занимались лошадьми, остальные весело переговаривались… А вот Шилов…

Шилов напряженно всматривался в неказистое здание и уже привязанных коней постояльцев… Отмечал только ему ведомые детали. Внезапно его глаза расширились — и, выругавшись, он молнией метнулся к трактиру, на бегу выхватывая тонкий легкий клинок убийцы.

Бейбарсов, а за ним Ловус и Аспурк — ринулись следом. Уже у самых дверей их встретил оглушительный грохот ломающейся мебели…

Гломов весело орудовал мечом в одной руке — и огромной доской, выломанной из какой-то скамьи, в другой, играючи раскидывая нападавших. Прасковья прикрывала Таню и не давала той помочь (или, скорее, помешать) гиганту; несмотря на то, что Гроттер сама была не лыком шита, в ее навыки ближнего боя явно не входили трактирные драки…

Братья переглянулись — и один поспешил на помощь к королеве, другой — к Чимоданову; Гломов в их помощи не нуждался. Подходить к нему в бою было крайне травмоопасной идеей для самих благожелателей…

Шилов, тем временем, уже ликвидировал парочку нападавших, коими тут был нашпигован весь трактир… Рядом с Петруччо, к примеру, валялось пять или шесть трупов.

Раздавая легкие режущие удары направо и налево, Бейбарсов поспешил к жене.

…Шилов с Прасковьей действовали быстро — маленький дротик и крохотный метательный нож вонзились прямо в сердце мужчины, но тот успел выстрелить. Схватив Гроттер в охапку, император развернулся — и стрела лишь царапнула его плечо; но вторая, пущенная другим лучником, угодила куда-то под грудь Тани…

В глазах Бейбарсова потемнело…

Взглядом указав Гломову на девушку, он устремился к обидчику.

Все было сделано уже через три минуты…

— Там царапина… Не стоит, все нормально! — выдавила Таня, но сильные руки Гломова уже уложили ее на стол.

Игнат попытался было расстегнуть ее одеяние — но, чертыхнувшись, попросту рванул на ней залитый кровью камзол. Гроттер вскрикнула от резкой боли; тонкая ткань послушно треснула от действий гиганта, и обнажилась ее рана. Тут же подскочила Прасковья…

Рана, и вправду, не была серьезной — со временем не останется даже шрама. Глубокий порез лишь пропорол кожу до самых ребер — от груди до спины… Ничего серьезного, но болезненно, в особенности, для женщины.

— Не стоило, — почти неслышно повторила Гроттер, и откинулась на поверхность стола. Поздно.

Гломов и Прасковья давно привыкли к виду крови, и порез их не напугал. Но вот то, что было рядом с порезом…

«Метки» Глеба, свидетельствующие о ее принадлежности императору.

Их было много…

— Как она? — пошатываясь, к ним подошел Бейбарсов. Царапина на плече саднила, но не более: боль не являлась для чего чем-то страшным…

— Жить будет, — хмуро отозвался Игнат, категорически не одобрявший подобного обращения с женщиной — а тем более, с собственной женой. С королевой.

Прасковья созерцала «метки» достаточно долго и внимательно — а потом, вскинув глаза на Глеба, сделала к нему легкий, почти незаметный шаг.

Мужчина, следует отдать должное, успел увернуться, и удар — сильный, болезненный, неплохо поставленный, лишь скользнул по его скуле. Бейбарсов с удивлением коснулся щеки; как ни странно, он даже не злился, хотя и никогда не спускал подобной дерзости… Неужели в этот раз он заслужил?

Презрительно посмотрев на императора, воспитанница Арея принялась обрабатывать рану — как сотрудница Тайной Стражи, она имела с собой огромный набор зелий со склянками. Девушка действовала ловко и быстро — уже через несколько минут порез был зашит и прикрыт повязкой… Помедлив, Прасковья достала небольшую бутылочку, и, смочив салфеткой, осторожно протерла «метки»…

Тем временем Шилов подхватил одного из шевелившихся нападавших — и, обменявшись взглядами с Петруччо, деловито утащил того в подвал. То же самое он проделал и со вторым выжившим…

Несколько минут спустя трактир огласил отчаянный, полный муки, вопль…

— Информация получена? — поинтересовался Глеб, когда Шилов вернулся в комнату.

Виктор кивнул.

— Их подкупили, — скупо ответил он, — кто — неизвестно, но заплатили изрядно. По итогам нашей непродолжительной «беседы» могу сделать вывод, что это были люди из бывшего правительства Пустошей.

— Этого следовало ожидать, ведь Кощеев умудрился бежать… Еще?

— Судя по имеющимся у них вещам — обрывкам пергамента, монетам, кошелькам и прочему — уверен, что это люди с Озерии и Горностепья.

Глеб усмехнулся.

— И этого тоже следовало… Благодарю. Моя свита — все целы?

— Отделались царапинами и ушибами. Прасковья перебинтовала всем раны, мы готовы ехать дальше. Замок Свеколт в нескольких часах езды — если успеем, дотемна будем.

Бейбарсов кивнул.

— Кстати, а что с теми нападавшими?

— Они стали бесполезны, — ответил Шилов.