Вот с нападением на Татьяну и Игната он просчитался — не знал, что эти отряды окажутся такими прыткими … Не знал, что гнев маленькой Джейн Петушкофф будет настолько силен, что у нее хватит решительности совершить покушение на королеву Тартара.

Все — даже его ближайшее окружение считало, что происходящее — происки его врагов. Все — кроме Арея, ведь именно он и доносил информацию до своего императора… Старый мечник неплохо знал Тантала — и его ненаглядного сына. Вот только последний смог купить его безоговорочную преданность.

Тантал всегда умел играть людьми, и специально берег этот «подарок» Арею как козырь для наследника престола.

Бейбарсов играл так, что верили даже самые близкие ему люди.

В этой войне он совершил благое дело. Он защитил свою страну, отстоял ее территории и величие, жизнь ее граждан — и практически ничего не присоединил, кроме парочки алмазных шахт… Он же обещал Троилу…

Он ликвидировал всех своих врагов. Но теперь он войдет в легенду не только как Красный принц Скальелесья и первый император Тартара — но как защитник, благодетель и отец своего народа. Народ, народ… Народ должен любить своего правителя.

Теперь его власть была абсолютна.

Все правящие дома его врагов были смещены — либо утеряли огромную часть своего влияния. Налаженные между ними связи разорвались… Выжившие монархи грызлись, как собаки, обвиняя друг друга в развязывании конфликта и провокации Некрома.

Весь новый миропорядок будет построен с учетом его воли. По сути, он стал не только правителем Тартара — но всего мира…

Пожалуй, он положит этот мир к ногам одной рыжеволосой особы.

— Если догадался ты, значит, рано или поздно догадаются и другие.

Гломов покачал головой.

— Я слишком хорошо тебя знаю, император Некрома — даже лучше, чем твоя собственная жена. Дело в чем… Если самому верить, что ты лишь громила и тупой мясник, способности которого проявляются лишь на поле брани — в это поверит даже твой лучший друг.

Возможно, у меня, все же, есть свой Лео Гроттер, — мысленно усмехнулся Глеб.

— Ты получил, чего хотел. Теперь ты успокоишься, император?

Вчера пришло послание от Александра. Он, наконец, расшифровал чертежи, нашел лучшее соотношение химических элементов и материалов для изготовления, и был готов приступить к массовому производству. Раньше бы — но Свеколт и так все сделал в рекордно короткое время…

Александр назвал свое детище «мушкетами».

— Теперь — да. Я победил.

========== Часть 25, последняя. Легенда ==========

…И дрожит фитиль в липком воске,

И бросает тень на страницы,

Где мечи и струны звенели,

Но теперь — это лишь небылицы…

Горький вкус полыни и ветра,

Шелест листьев, звезда в небосводе —

Это помнит древний пергамент,

Помнят те, кто в легенду уходят,

Оглянувшись и смерив нас взглядом

Со страниц, что составило время,

В тихом шорохе древних сказаний

Они встали… Всего лишь виденье…

(The Hobbit Shire — «Пергамент»).

Они вернулись почти год спустя.

Глеб и Игнат, и вправду, были отменными военными деятелями — несмотря на масштабы боевых действий, удалось отделаться минимальными потерями.

За этот год вступил в силу закон о приходских школах. По всей стране были открыты здравницы — что стало особенно актуально для возвращающихся солдат, стремящихся залечить свои раны. В финансировании здравниц огромное участие принимала и Церковь…

Поменялась мода — под предлогом войны Гроттер умудрилась радикально изменить отношение к одежде и приличиям о ней. Материал теперь экономили — на него шилась теплая одежда для солдат, регулярно отправлявшаяся на фронт. Повсюду работали «кружки милосердия», где рукодельницы массово готовили помощь…

А на Западе под руководством Александра и Елены тайно были возведены мастерские, которые ждали лишь команды императора.

Лето выдалось урожайным. Даже тех сил, что остались после ухода на войну всего молодого населения, хватило, чтобы поддерживать уровень сельского хозяйства на прежнем уровне. Когда люди вернутся, знала Татьяна, им понадобится много еды, чтобы выздороветь. А сколько понадобится для торговли…

От конфликта пострадали в основном пограничные территории, затронутые войной — Гроттер управляла достаточно разумно, и своих советников держала в ежовых рукавицах. Милосердие должно быть разумным — она даже провела несколько достаточно жестких показательных казней над теми, кто возжелал воспользоваться ситуацией и влезть в королевскую казну… И к возвращению Бейбарсова ее боялись лишь немногим меньше.

Когда всадники въехали на площадь, Татьяна ожидала их в той же компании, что и год назад. Стройная, в черном платье, напоминающем ее старое бальное — только более простом: не было надобности соблазнять Гурия Пуппера… А ведь Глеб, отчего-то, и в этот раз сохранил ему жизнь.

Несмотря на их усилия, в ту ночь она так и не забеременела — и, пожалуй, к счастью, потому что с ребенком ей не было б дела до государственных забот.

Рукоплескания толпы стихли. Королева отвесила супругу выдержанный церемониальный поклон — бесстрастно, без единой эмоции.

Она внимательно разглядывала супруга.

Лицо его приобрело еще более жесткое выражение; плотно сжатый рот, заставший в кривой ухмылке, говорил о презрении ко всему миру. А черные глаза, казалось, были затуманены тьмой… Но это видела лишь Татьяна — для остальных он стал героем, королем-демоном.

Всадник по имени Смерть спешился.

Молодая женщина медленно спустилась со ступеней и приблизилась к императору; публика молчала.

Они обменялись долгим, ничего не выражающим взглядом — а потом, с силой схватив за кисть, мужчина привлек ее к себе и с наслаждением впился в тонкие губы поцелуем. Хрупкие руки легли ему на плечи…

Сжимая ее в объятиях, Бейбарсов не задумывался о том, что на них смотрят. Не заботился о том, что его пальцы моментально оставляют синяки на нежной коже — и это так же видят все присутствующие…

Рыжеволосая сняла императорский венец с собственной головы и водрузила его на темные волосы.

Голос ее звучал глухо, низко и, казалось, безразлично. Королева Тартара не простила…

— Вечный поединок. Вы сами выбрали — вечный…

Эта история — о любви, страсти, жестокости и предательствах, милосердии и власти, подошла к концу.

Финал известен; император Тартара погиб, закрыв собой женщину, которой за всю жизнь так и не осмелился признаться в любви — потому как его слова, прозвучавшие над толпой в час их прощания, стали лишь криком отчаяния.

Они сражались всю жизнь, и никто из них не стремился к победе. Он хотел душу, она — признание… Игра без правил. Еще одна игра за власть.

Этот поединок положил начало многим легендам… Легендам, которые написали они сами, строя империю Тартара.

А ведь все начиналось, как старая, старая сказка: принц, принцесса, добрый король и жестокий отец…