— Зачем?

— Без них мне не стать королем.

— Это школа, Вик. Здесь все равны.

— Как видишь, ты не прав.

— Ты трусливый идиот.

— Я не могу лишиться их поддержки в выпускном классе, если хочу оставаться на вершине.

Бену нечего возразить. Он подбирает сумку, отряхивается и отправляется на урок. Кейси жертвует ему свой тональный крем, чтобы закрасить ссадины и духи, чтобы отбить помойный запах. Остаток дня проходит спокойно. По возвращении домой Бен сваливает испорченные вещи в машинку, пока мама занята на работе. Он будет до последнего скрывать свои проблемы от семьи. Они не должны переживать за него еще больше, чем есть сейчас. Ему нужен отдых. Просто пара дней без мусорных баков и издевательств. Ему нужен покой.

Когда Бен просыпается следующим утром и вспоминает, что сегодня четвертым уроком его ожидает французский, настроение портится моментально. Как назло закончился лак для укладки, а на любимую рубашку кот притащил дохлую мышь.

— Спасибо, Мейс, — бубнит парень.

Кот не удостаивает его даже взглядом, устраиваясь на освободившейся подушке. Бен спускается по лестнице на манящий запах готовящегося завтрака. Мама на кухне жарит оладьи. Отец разбирается с какими-то документами. Они улыбаются, увидев сонного сына в дверном проеме.

— Не выспался? — интересуется мистер Хадсон.

— Нет, пап. Все хорошо.

Бен безбожно врет. Ему стыдно, но он считает это необходимостью. Ложь во благо. Он еще очень молод и не знает, что лжи во благо не существует. Его не в чем винить. Возможно, он даже прав. Сейчас Бен думает лишь о том, как пережить предстоящий совместный урок с Андерсеном. Парень проглатывает оладьи, не чувствуя вкуса, и спешит в школу, на ходу завязывая шарф.

Ни свидания с мусорным баком, ни обливание ледяным лимонадом, ни одного грубого слова. Ничего. Баскетбольная команда словно испарилась. Кейси говорит, что скоро очередная важная игра, и тренер целый день муштрует своих парней, на каждой перемене собирает всех в зале. Бен улыбается, усвоив новую информацию. На целый день жизнь в школе перестает быть для него кошмаром. Мечты сбываются. Вот и покой.

Четвертый урок подкрадывается незаметно. Вик не смотрит на него. Не говорит. Вообще делает вид, будто он один за партой. Чувство вины готово поглотить его прямо сейчас — это видно. Бен и не против. Ему все равно. Он тоже не спешит возобновлять общение с одной из обезьян, унижающих его каждый день. Он не готов простить. Еще нет.

Целый час они пишут текст под диктовку, а потом сдают то, что успели сделать. Домашнее задание заставляет Бена усомниться в профпригодности преподавателя. Она требует прочитать небольшой рассказ на 10-15 страниц, перевести его и написать по нему эссе. Через две недели они должны будут пересказать получившийся текст с соседом по парте. Ответить на дополнительные вопросы и какой-то тест к каждому тексту. Вик рядом глухо бьется головой об парту под насмешливые взгляды учеников.

***

В библиотеке пусто. Заходит пара ребят из шахматного клуба, но они зарываются в книги, не доходя до дальней секции. Они одни. Следующий урок будет через три дня. Завтра у Андерсена большая тренировка, а послезавтра вечеринка у Тины. Потом Бен должен будет ездить несколько дней к психологу на другой конец города, о чем он, конечно же, никому не сообщает, просто говорит, что будет очень занят. Они хотят сделать сейчас то, на что им дано две недели.

— Ты ненавидишь меня? — осторожно спрашивает Вик.

— Злюсь — возможно, не понимаю — да. Ненавижу — нет.

— Почему?

— Потому что не могу тебя ненавидеть. Я просто разочарован.

Вик снова утыкается в словарь. Он не понимает этого парня. Может быть, все геи такие странные, необычайно добрые. Может быть, он просто, наконец, встретил человека, который знает его настоящего и закрывает глаза на периодическую грубость. Или думает, что знает. Вик не уверен.

Он не считает себя хорошим человеком. Ему нравится делать гадости, только если они не касаются Бенедикта Хадсона. А мальчишка просто слишком одинок, ему без разницы с кем общаться, лишь бы не быть одному. Вик знает, что не прав, но эти мысли его успокаивают.

— Придешь на вечеринку к Тине? — неожиданно спрашивает он.

— Меня не звали.

— Я зову.

Андерсен буквально видит, как зашевелились мысли в голове напарника. Черт, что он делает? Это же глупо. Бен будет там… чужим. Но Вик хочет, чтобы он пришел. Лучше быть чужими вдвоем, чем поодиночке.

— Я не уверен, что это хорошая идея. Знаешь, группа поддержки и баскетболисты — не совсем мой круг общения. Боюсь, я буду там не к месту, — с сомнением говорит Бен.

— Не морочь мне голову отговорками. Ты меня не ненавидишь, сам сказал. Значит, приходи.

— Ты хочешь, чтобы я пришел на вечеринку к твоей девушке?

Вик предпочитает не отвечать. Он и так наболтал достаточно. Пригласил главного лузера школы на самую крутую вечеринку года. Ему срочно нужно придумать себе оправдание. Он надеется, что Бен придет тогда, когда всем уже будет без разницы. Андерсен пододвигает тетрадь с переводом своей части рассказа парнишке. Бен должен составить текст и подготовить пересказ, а Вик сделает тест и будет отвечать на вопросы. Уже подходя к дверям, капитан оборачивается и говорит по-французски с ужасным акцентом:

— Приходи в девять.

***

Тем же вечером Бен пишет Кейси, говорит, чтобы та тащилась к нему на девичник. Она обещает быть через полчаса. Бен успевает достать второе одеяло, принести с кухни еды и выбрать фильм. Он думает, что «Дневник памяти» отличный фильм для девичника. Вряд ли кто-нибудь когда-нибудь с ним станет спорить на этот счет. Кейси приезжает ровно в 7:30. За окном темнота, снегопад и холод. Она забавно отряхивается, проходя в дом.

— Что за срочность?

Оказавшись наверху, девушка оккупирует кровать. Он бы на ее месте уселся на самый край, чтобы занимать как можно меньше места. Но когда она впервые оказалась в этой комнате, уже было понятно, что кровать — ее место. Она обожает цветные мягкие подушки. Бен тоже. Он обнимает одну из них и говорит, не поднимая глаз:

— Андерсен хочет, чтобы я пошел на вечеринку к Тине.

Печенье крошится между девичьих пальцев. Крошки падают на фиолетовое покрывало, а Кейси с раскрытым ртом смотрит на своего лучшего друга. Она глубоко вдыхает, набирая в легкие побольше воздуха:

— Тебе мало того, что вы рисовали вместе, после чего он зашвырнул тебя в мусорный бак? Тебе мало того, что он пытается быть лучше, когда ты поблизости, что не мешает ему быть редким козлом, когда тебя нет? Тебе мало того, что было в изостудии после драки в раздевалке? Тебе мало того, что однажды ты уже имел глупость влюбиться в крутого спортсмена и…

Девушка задыхается от нахлынувших эмоций. Она не сразу замечает, как парня начинает трясти. Кейси заправляет выбившиеся светлые пряди за ухо и осторожно касается плеча лучшего друга. Простого «извини, я не хотела» здесь будет мало. Перед глазами ярко вспыхивают воспоминания годичной давности: бледное, слишком худое тело лежит на больничной койке, он словно исчезает в этих простынях, сливается с их посеревшим фоном, по щекам безостановочно текут слезы, правая рука в гипсе, как и нога до самого бедра, вся кожа покрыта ссадинами и синяками. Он совсем не говорит и как от огня, шарахается от прикосновений.

Кейси всегда считала это самым ужасным, что ей удалось увидеть за 17 лет жизни. Она не позволит ему наступить на те же грабли еще раз, пусть даже футболиста заменит баскетболист. Вот только Бен говорит, что этот парень его совершенно не интересует. Проблема в том, что она уже слышала это однажды. В тот раз все кончилось тремя неделями в больнице, переездом и становлением на учет к психологу. И больше всего на свете ей не хотелось повторения истории. Она была не уверена, что сможет вынести это снова.

— Все хорошо, Кейс. Ты права. Мне лучше держать от него подальше.

Девушка тяжело вздыхает и закатывает глаза. Больше всего на свете она ненавидит признавать свои ошибки.