— Что это? — удивленно спрашивает Бен.
— Я слышал, детям нравится классика,— пожимая плечами, отвечает Майк.
О, об этом пишут в каждой книге о беременности. И Бен нисколько не удивлен, что Шеппард знает такие особенности содержания малышей. В этом весь Майк — ему необходимо быть готовым ко всему. Художник считает эту черту довольно полезной и совсем немного — милой.
Мы едем.— Б.
Жду новостей.— К.
Пусть прошлое останется в прошлом. Он очень устал страдать. Через несколько часов начнется новая жизнь. Бен улыбается уголками губ. Он оборачивается на все еще мирно сопящего сына, оглядывает сосредоточившегося на дороге Майкла, а потом прикрывает глаза. Всего на минуту позволяет себе немного расслабиться и сам не замечает, как засыпает, привалившись виском к прохладному стеклу.
========== 30. ==========
Глава 30.
Больше четырех часов в пути. Они пересекают границу Чикаго еще засветло. Хантер не просыпался всю дорогу, и это безумно радует Бена. Он покормил его перед самым отъездом, что было не лучшей идеей. Но ведь малыш спал. Если бы что-то было не так, Хантер поставил бы на уши всю округу своим плачем. Капризность малышу досталась от матери.
В итоге, Бен тоже заснул, прислонившись к стеклу. Окутанный уверенностью, которую излучал Майк, и тихой музыкой, он позволил себе расслабиться слишком сильно. И прикрытые на минуту глаза не открывались до самого Чикаго. Парнишке снился залитый солнцем парк, улыбающийся ребенок и чей-то почти стертый силуэт — еще не кошмар, но уже не радужные единороги.
Шеппард будит его после того, как паркуется около своего дома. Бен разлепляет сонные глаза. Потерянно оглядывается, пытаясь понять, почему они остановились. Он не сразу узнает знакомую улицу и дом. Майк спокойно подходит к багажнику, достает сумки, а Бен неуклюже вылезает из салона и теперь нервно топчется рядом.
— Я проспал всю дорогу. Черт возьми, почему ты меня не разбудил?
— Потому что тебе нужен был сон.
Простой ответ на слишком экспрессивный вопрос. Бен чувствует себя эмоциональным придурком рядом с Майком. Так было всегда, еще со времен обучения в старой школе. Нет, Бен знал, что у Майка были эмоции, но всегда удивлялся тому, как тот мастерски держит их в себе. Чертов мистер вулканец, честное слово. Шеппард лишь раз вышел из себя. Тот пон фарр закончился плохо. От одной мысли, что это может повториться, начинается паника.
Бен снова застывает на пороге. На этот раз у него на руках ребенок, который явно недоволен задержкой и отсутствием своего плюшевого друга, торчащего из рюкзака. Майк огибает его, ставит тяжелые сумки на пол в прихожей.
— Ты будешь застревать каждый раз?
— Я привыкну. Наверное.
Майк хмыкает. Забирает у парня рюкзак и проходит к комнатам. Бен спешит за ним. Шаппард открывает правую дверь. Отходит, пропуская вперед Бена. Тот стоит столбом посреди комнаты с приоткрытым ртом. Майк насмешливо фыркает, довольный произведенным эффектом. Он уходит в коридор и возвращается уже с вещами. Он знает, что Бен в состоянии принести их сам. Хадсон не какая-нибудь кисейная барышня. Просто Майку нравится ему помогать и нравится вид смущенного непривычной заботой мальчишки. Это его личное эстетическое совершенство.
— Ты волшебник, Майкл, мать твою, Шеппард, — сообщает Бен без тени сарказма.
— Майкл Элизабет Шеппард.
— Что?
— Мое полное имя, — пожимает плечами парень.
Он распахивает занавески, впуская в комнату солнечный свет. Бен осматривается, все еще удивленный откровенностью своего нового соседа. Спальня по-прежнему кажется огромной, даже разделенная пополам. Майк заменил кровать на менее большую и помпезную. Впрочем, сиреневое покрывало осталось на своем месте. Мольберт по-прежнему стоит у окна. Шкаф чуть сдвинули, чтобы влезла детская кроватка. Над ней висит забавный мобиль со звездочками и корабликами. Бен с сожалением думает, что его придется снять еще на месяц, иначе косоглазие Хантеру обеспечено. Рядом с кроваткой невысокий комод для детских вещей. На нем уже стоит большой голубой слон и фигурка небольшого корабля. Видимо, кто-то в этой квартире очень любит корабли. Бен опускает Хантера в кроватку. Малыш сразу заинтересованно тянет ручки к мобилю, но Бен качает головой и, покопавшись, снимает занимательную вещицу.
— Еще рано. Мы повесим это, когда ему исполнится три месяца, — говорит Бен, замечая разочарование Майка
Тот пожимает плечами и подталкивает его к ванной. Дверь приоткрыта. Майк сам включает свет, неловко касается чужого плеча. Бен видит внутри пеленальный столик и шкаф с памперсами, салфетками, присыпкой. На кафельной стене висит сетка с резиновыми игрушками. В самой ванне лежит пластмассовая ванночка. На двери висят белое и зеленое махровые полотенца, а еще белый банный халат для Бена. Он сжимает пальцами мягкую ткань, прижимает к лицу, вдыхая нежный цветочный аромат.
— Можно я тебя обниму?
Майк улыбается в ответ, разводит руки в стороны, раскрывая объятия. Бен обнимает его, вкладывая в объятия всю свою благодарность. Всего лишь на одно мгновение ему кажется, что он сможет простить Шеппарда. Не сейчас. Может не через год. Но когда-нибудь точно сможет. Поток мыслей прерывает оглушительный крик из комнаты. Бен разрывает объятия. Ему неловко стоять так близко и иметь возможность разглядеть каждую родинку на загорелой коже.
— Извини. Долг зовет.
— Я оставлю вас. Смесь в ближайшем к холодильнику ящике.
— Спасибо.
Майк кивает и выходит из комнаты. Он понял, что в это «спасибо» включено гораздо больше благодарности, чем за сообщение о том, где хранится детская молочная смесь. В этом «спасибо» так много всего, что сам Бен не до конца понимает, что хотел сказать. Возможно, поэтому молчаливый кивок кажется единственно уместным ответом.
Хадсон готовит смесь, перемещаясь по незнакомой кухне так легко и свободно, будто всегда здесь жил. Майк в своей комнате. Дверь приоткрыта, и Бен видит, что тот сидит на кровати с ноутбуком на коленях. Парень что-то сосредоточенно читает, изредка делая пометки в блокноте. Бен упирается руками на стойку, ожидая пока подогреется смесь. Он давно не чувствовал себя таким настолько спокойным и защищенным.
— Майк позаботится о нас, малыш, — шепчет Бен, поднося бутылочку к тянущемуся за ней Хантеру, — Мы больше не будем одни. Он обязательно о нас позаботится.
Самое странное, что Бен действительно верит в свои слова. Нет, он не сдался. Он перестанет страдать, возьмет себя в руки, заведет новых друзей, закончит с отличием академию и станет одним из самых известных художников в мире. Он воспитает сына, сделает его счастливым и, возможно, заведет собаку. Если Майк позволит.
Хантер в кроватке прижимает к себе своего любимого зайца. Он сонно жмурится и зевает. Бен продолжает покачивать колыбель. Когда малыш крепко засыпает, он отправляется распаковывать вещи.
Он уже заканчивает со своими бесконечными футболками, когда звонит телефон. Это Кейси. Девушка тарахтит в трубку, как пулемет, не давая вставить слово. В итоге Бен отключается и идет в соседнюю комнату. Он помнит, Майк говорил, что его комната всегда открыта для Бена, но будет здорово, если тот станет стучаться, прежде чем войти. Парень тихонько скребет костяшками по деревянной двери.
— Входи, — слышится из-за двери.
— Я принес чай. Черный, две ложки сахара.
Майк благодарно кивает. Забирает горячую кружку. Он и не думал, что Бен запомнит, какой чай ему нравится. Это неожиданно греет душу. Значит, у него есть шанс на прощение. Хоть и призрачный, но есть. Вот только наивностью Шеппард не страдал никогда. Он знает причину проявления такой заботы. Майк вздыхает, возвращая свое внимание к ноутбуку.
— Они могут приехать в среду. Я должен буду уехать на работу, меня не будет до самого вечера, — говорит Шеппард, заметив удивленный взгляд, добавляет, — Я же предупреждал: здесь очень тонкие стены.
Бен забыл об этом. Девушка звонила десять минут назад, откровенно напрашиваясь в гости. Он понимает, она просто хотела проведать их с Хантером, убедиться, что Шеппард такой хороший, каким хочет казаться. Он чувствует, как краснеют его щеки. Он набирает SMS Кейси о том, что в среду в 11 он будет ждать их здесь, а потом присылает адрес.
